Кадзуо Исигуро - КОГДА МЫ БЫЛИ СИРОТАМИ
— Ах, Родерик, ты все неправильно понял! Те люди — Друзья Кристофера. Если бы он хоть сколько-нибудь на них рассердился, ты бы это сразу заметил. Кристофер вполне в состоянии сам устроить кому-то головомойку. Если хочешь знать, он в мгновение ока может заставить их дрожать от страха или есть с его руки — как пожелает. Поэтому, Родерик, иди. Иди и веселись.
Краснолицый субъект посмотрел на меня с особым уважением и смущенно протянул руку.
— Я брат Джейми, — представился он. — Рад с вами познакомиться. Если могу быть чем-нибудь вам полезен, прошу, не стесняйтесь. Извините, если вышло какое-то недоразумение. Ну ладно, не буду вам мешать.
Он скрылся в доме, мы проводили его взглядами, потом Сара сказала:
— Ну, Кристофер, почему бы нам немного не поболтать? Отпив из бокала, она направилась к балюстраде. Я последовал за ней.
— Спасибо вам, — выдавил я наконец.
— Ах, это! Это входит в стоимость обслуживания. Кристофер, что с вами весь день происходит?
— Да так, ничего особенного. Просто я размышлял. Вспоминал тот вечер и прием в честь сэра Сесила. Интересно, познакомившись с ним тогда, вы предполагали, что когда-нибудь…
— Ах, Кристофер, — прервала меня Сара, и я заметил, что она немного пьяна, — вам я скажу. Вам я могу сказать. Когда я в тот вечер познакомилась с Сесилом, он меня очаровал. Но честное слово, я ни о чем таком не думала. Это случилось гораздо позже, через год, а может быть, даже больше. Да, вам я расскажу все, вы такой чудесный друг. Меня пригласили тогда на вечеринку, и там все говорили о Муссолини. Кое-кто из мужчин утверждал, что это уже не шутки, что наверняка снова будет война, еще более ужасная, чем предыдущая. И вот тогда всплыло имя Сесила. Кто-то сказал, в наши времена нужны такие люди, как он, такой человек не должен отходить от дел, ведь у него есть еще порох в пороховницах. Потом кто-то добавил, что Сесил — самый подходящий человек для великой миссии, но ему возразили: нет, это, мол, несправедливо по отношению к нему, он слишком стар, все его сверстники уже на заслуженном отдыхе, и у него нет теперь даже жены. И тогда меня осенило. Я подумала: что ж, даже такой великий человек, при всех его выдающихся достижениях, в ком-то нуждается. В ком-то, кто поможет ему на излете карьеры мобилизовать все силы для последнего великого рывка.
Сара замолчала, поэтому я спросил:
— И сэр Сесил, надо полагать, согласился с вами?
— Я могу быть весьма убедительной, когда хочу, Кристофер. А кроме того, он говорит, что влюбился в меня с первого взгляда, еще там, на банкете.
— Как это мило!
Внизу, на траве, чуть поодаль, несколько гостей резвились вокруг пруда. Я заметил, что один мужчина с выбившимся из-под пиджака жестко накрахмаленным воротничком рубашки охотится за утками. Помолчав, я сказал:
— Что касается этого «последнего рывка» сэра Сесила, призванного увенчать его карьеру… Что конкретно вы для него придумали? Не из-за этого ли вы уезжаете на несколько месяцев?
Сара глубоко вздохнула и устремила на меня очень серьезный взгляд.
— Кристофер, уж вам-то ответ должен быть хорошо известен.
— Если бы я знал ответ…
— О, ради Бога, не надо! Разумеется, мы едем в Шанхай.
Трудно описать, что я почувствовал, услышав это. Возможно, все же удивился немного. Но более всего, помнится, испытал облегчение. У меня возникло странное ощущение, будто все эти годы, начиная с нашей первой встречи в клубе «Чарингуорт», какая-то часть моей души жила в ожидании этого момента, что в определенном смысле наша дружба с Сарой была движением к этой точке, и вот наконец мы здесь. Несколько слов, которыми мы обменялись сразу после того, прозвучали на удивление знакомо, словно мы много раз репетировали их.
— Сесил хорошо знает этот регион, — сказала Сара, — и считает, что способен помочь политикам кое в чем разобраться. Он полагает, что обязан туда поехать. Вот мы и едем. На следующей неделе. У нас уже упакован почти весь багаж.
— Ну что ж, в таком случае желаю сэру Сесилу, желаю вам обоим успешного выполнения миссии в Шанхае. Вы в это верите? Мне кажется, да.
— Разумеется. Разумеется, я в это верю. Я ждала чего-то подобного много лет. Я так устала от Лондона и от… от всего этого! — Она махнула рукой в сторону дома. — Я ведь не молодею, и порой мне казалось, что мой час никогда не пробьет. Но вот оно: мы едем в Шанхай… Эй, Кристофер, в чем дело?
— Полагаю, это для вас ничего не значит, — ответил я, — но все же скажу. Видите ли, я сам всегда хотел вернуться в Шанхай. Чтобы… чтобы выяснить там кое-какие вопросы. Да, я думал об этом всегда.
Сара помолчала немного, глядя на закат, потом повернулась ко мне с очень печальной улыбкой, в которой прочитывался легкий упрек. Протянув руку, она ласково коснулась моей щеки, после чего снова обратилась к закату.
— Может быть, Сесил решит все вопросы в Шанхае быстро, — сказала она. — А может, нет. В любом случае мы скорее всего пробудем там долго. Если то, что вы сказали, правда, мы, вполне вероятно, увидимся там, Кристофер. Да?
— Да — ответил я. — Конечно.
Больше до отъезда Сары мы не встречались. Если она тогда имела полное право упрекнуть меня за то, что я тянул столько лет, то насколько же еще более справедливым будет ее разочарование, не начни я действовать и теперь! Ведь совершенно очевидно: каких бы успехов ни добился сэр Сесил в Шанхае за те месяцы, что минули с начала вторжения, решение проблемы еще даже не просматривается. Напряжение во всем мире продолжает возрастать. Умные люди сравнивают нашу цивилизацию со стогом сена, к которому со всех сторон поднесены зажженные спички. А я все еще прозябаю здесь, в Лондоне. Но теперь, после получения вчерашнего письма, можно сказать, последние фрагменты головоломки легли на свои места. Безусловно, пришло время мне самому отправиться в Шанхай и — после всех этих лет — «умертвить змея», как призывал добропорядочный инспектор из Эксетера.
Но за это придется кое-чем заплатить. Сегодня утром, как и вчера, Дженнифер ездила по магазинам, чтобы купить вещички, которые, по ее словам, были совершенно необходимы для нового школьного семестра. Уезжая, девочка выглядела взволнованной и счастливой — она еще ничего не знала о моих планах и о том, что мы с мисс Гайвенс обсуждали накануне вечером.
Я позвал гувернантку в гостиную, и мне трижды пришлось попросить ее сесть, прежде чем она наконец опустилась в кресло. Вероятно, она догадывалась, о чем пойдет речь, и боялась, что, если она при этом будет сидеть, все будет смахивать на заговор. Я постарался как можно подробнее объяснить ей суть дела, чтобы она прониклась его важностью и, более того, поняла, что я вовлечен в него уже много-много лет. Мисс Гайвенс слушала абсолютно невозмутимо и, когда я замолчал, задала всего один простой вопрос: как долго я буду отсутствовать? Кажется, я довольно продолжительное время пытался донести до нее, почему в таких делах невозможно установить точные рамки. Насколько помню, она сама прервала меня в конце концов, чтобы кое о чем спросить, и мы в течение нескольких минут обсуждали разные практические детали, связанные с моим предстоящим отъездом. И только после того, как мы исчерпали все проблемы и она встала, чтобы уйти, я сказал:
— Мисс Гайвенс, я прекрасно отдаю себе отчет в том, что, несмотря на все ваши усилия, мое отсутствие вскоре создаст для Дженнифер немалые трудности. Но понимаете ли вы, что в более отдаленной перспективе, несомненно, в наших общих интересах — моих и Дженни, — чтобы я последовал плану, который набросал для себя. В конце концов, сможет ли Дженнифер любить и уважать опекуна, который, как ей станет известно, в решающий момент не исполнил долга, к коему был призван? Чего бы девочка ни хотела в настоящий момент, повзрослев, она станет презирать меня.
И что хорошего будет в этом для нас обоих?
Мисс Гайвенс, неотрывно глядя на меня, ответила:
— В том, что вы говорите, есть резон, мистер Бэнкс. — И добавила: — Но она все равно будет скучать.
— Да. Да, я знаю. Но, мисс Гайвенс, разве вы не понимаете? — Здесь я, должно быть, слегка повысил голос. — Неужели вы не понимаете, как накалилась обстановка? Мир погружается в пучину. Я должен ехать.
— Разумеется, мистер Бэнкс.
— Мне очень жаль. Простите меня. Что-то я слишком разнервничался. У меня сегодня вообще был трудный день.
— Вы хотите, чтобы я ей все рассказала? — спросила мисс Гайвенс.
Я задумался, потом покачал головой:
— Нет, я сам с ней побеседую. Выберу подходящий момент и побеседую. Был бы вам признателен, если бы вы не говорили с ней о моем отъезде до тех пор, пока я не сообщу ей об этом.
Я собирался все рассказать Дженнифер утром. Но, поразмыслив, решил, что это преждевременно — незачем портить приподнятое настроение, в котором она пребывает в преддверии нового школьного семестра. Лучше отложить разговор и навестить ее как-нибудь в школе, когда я закончу все приготовления. Дженнифер — исключительно сильная духом девочка, и нет никаких оснований предполагать, что известие о моем отъезде повергнет ее в уныние.
