Питер Акройд - Мильтон в Америке
Разумеется, я испугался, что это прибыли из Англии военные с приказом меня задержать. Однако их песни и смех свидетельствовали, что если это рота, то рота оборванцев. Но все же: кто они? «О, сэр, их предводитель - вовсе чудная птица. Можно мне?» - «Да. Но по-быстрому. Мне уже бьет в ноздри их пьяное дыхание!» - «На вид весельчак. Лицо поперек себя шире и краснущее, как миска с вишнями. Борода рыжая как лисий хвост. Рассказывать дальше? - Собрав все свое терпение, я кивнул. - Голубой кафтан, препоясан зеленой лентой. А на голове, о Боже, белая фетровая шляпа с перьями». - «Он что, сбежал из Бедлама?» - «У него шпага, сэр, и пара пистолетов». - «Стало быть, не из Бедлама, а из Тауэра». - «Нет-нет, сэр. Это всего лишь для украшения. Они нарядно выглядят, а рукоятка шпаги увита цветами».
Я ничем не выдал своих чувств, лишь выпрямил спину, когда услышал, как этот шут гороховый приказывает своей команде остановиться. Он спешился, и я услышал, как звенят на ходу его драгоценности и четки. «Почитаю за честь приветствовать вас, сэр», - обратился он ко мне. «Напротив, это я почитаю за честь. Не будет ли с моей стороны слишком большой дерзостью спросить…» - «Меня зовут Ралф Кемпис, сэр. Направляюсь из Джеймс-Тауна в Виргинии, чтобы вступить во владение своей новой территорией».
Может ли быть, что этот человек получил от нечестивого монарха патент и собирается взять под свой контроль новые земли? Я был не в силах открыть рот. А что если ему дано королем поручение противодействовать мне или потребовать покорности?
«Это место, сэр, зовется Мачапкуэйк?» - «Нет. Оно зовется Нью-Мильтон». - «Простите, сэр. Понятно, что теперь правим мы, англичане, однако носило ли оно это название прежде, при индейцах?» - «Да, вероятно». - «Значит, я ваш новый сосед. Я купил землю по ту сторону реки, называемой Сепаконетт. Но это название тоже поменяется». - «И каково будет новое, мистер Кемпис?» - «Мэри-Маунт». - «Мэри-Маунт?» - «В честь Пресвятой Девы, сэр. - Я сделал шаг назад, а у братьев, меня окружавших, вырвался глухой стон. Кемпис усмехнулся. - Да вы, сдается мне, иной веры? Что ж, земли здесь обширные. Места хватит всем». - «Простите, мистер Кемпис. - Я сохранял спокойствие, подобно Езекии перед язычниками. - Нам нужно вернуться к богослужению. Мы как раз слушали превосходную проповедь об идолопоклонстве». - «Занятная тема. Что ж, будьте здоровы, мистер…» - «Мильтон. Джон Мильтон». - «Весьма вам обязан, мистер Мильтон».
Судя по звукам, он отвесил очень церемонный поклон, отчего его побрякушки вновь зазвякали, но позже Гусперо сказал, что он ухмыльнулся прямо мне в лицо. Ну да, ему были хорошо известны мое имя и репутация. Затем он взгромоздился на лошадь и с громким «ура!» отбыл во главе своего войска.
Когда процессия двинулась через наш городок, мои соседи во Христе оставались спокойны, но потом разом послышался тревожный шепот. «Что их напугало, Гус?» - «Три фургона, сэр. С индейскими женщинами. Продолжать?» - «Мне боязно. Однако продолжай. - Ропот братьев сделался громче. - Какие еще ужасы тебе открылись?» - «Двое священников в черном». - «Достойно преисподней». - «Они несут статую Девы Марии». - «Мерзопакость. Этого нельзя терпеть». - «Они едут верхом и настроены довольно весело. Ох. Один из них вас благословил».
Сознаюсь, дорогой Реджиналд, я не удержался и сплюнул. Тем же вечером я созвал в свое скромное обиталище Морерода Джервиса, Аллилуйю Дикина и Хранима Коттона; они привели с собой Греханета Джоунза, работника с фермы, который, прежде чем осесть в Новой Англии, путешествовал по Виргинии. Вероятно, до него там доходили слухи о Ралфе Кемписе, и я жаждал подробностей. «Поведай мне, - попросил я, - об этом распутнике. Этом безмозглом олухе». - «О ком, сэр?» - «Этом римском своднике, Кемписе». - «Он один из многих папистов в Джеймс-Тауне, сэр. Город набит ими под завязку. Наша подлинная английская кровь сохнет от тамошнего зноя, но папистам он только на пользу». - «Удивляться нечему. Они не настоящие англичане. Просто раскрашены, наподобие индейцев. - Я невольно улыбнулся. - Purpurea intexti tolluntaulea Britannb·. Дикин, убитый горем, выдавил из себя едва слышное «Аллилуйя». - «О том же и я говорю, - пробормотал Храним Коттон. - Все выряженные в пурпур и бритые». - «Истинно, - добавил Мо- рерод Джервис, - извращенное племя».
Но мне не терпелось узнать больше. «Греха- нет, я томлюсь». - «Подкрепляющего, сэр?» - «Нет, нет. Сведений, и побыстрее». - «Думаю, сэр, Кемпис - из виргинских плантаторов. Я видел, один фургон у него нагружен табаком». - «Но достоверно ты о нем ничего не знаешь?» - «Нет, сэр. Я всего лишь простой работник и думал только о том, как бы поскорее унести ноги от этих бешеных католиков». - «И вот это чудовище, эта семиглавая гидра, затаилась среди нас. Вы навели справки, мистер Джервис, о покупке земли?» - «Мне сказали, что у него письмо от короля, и губернатору пришлось дать ему патент».
Из самых глубин моей души, дорогой Реджи- налд, вырвался вздох. «Итак, отныне нам придется у прямо у своего порога вести битву с гордыней, излишествами, пьянством, распутством и прочими пороками, присущими римскому суеверию. Бог живой значит для них не больше, чем глупый идол». - «Видели вы идола, которого они таскают с собой? - Негодование Аллилуйи Дики- на было вполне оправдано. - Они только что не волочат его по земле, словно какую-то размалеванную скво». - «Да-да, в самом деле. - Мне стоило усилий говорить тихо. - Несомненно, вскоре мы получим богатые ризы и яркие алтарные покровы, картины и образа, развеселые представления и церемониальные установления - все тот же старый глянец и торжество плоти». - «А эти священники, сэр, вдвоем на одной лошади, будто из таверны возвращаются». - «Блудницы мужского пола на своих зверях. Образ из Откровения. Уверен, они распутничают и беспробудно пьянствуют, как все прочие самозванные пастыри. Однако, джентльмены, мы находимся в пустыне и должны соблюдать осторожность. От папистской веры недалеко и до чернокнижия…»
Меня прервал Гусперо, который, насвистывая, вошел в комнату. Он вложил мне в руки листок. «Это от мистера Кемписа, сэр. - Я со стоном уронил бумагу, но Гусперо, не переставая свистеть, подобрал ее и вернул мне. - Письмо, сэр. Распорядитесь прочесть?» - «Не знаю, хватит ли у меня сил выслушивать папистские заклинания». - «Тогда сжечь?» - «Нет, дурень. Читай. - Я услышал, что он ломает печать. - И будьте добры, погромче, сэр». - «Это точно от него самого. Подпись очень размашистая». - «Пусть бы он подписался собственной кровью». - «Он почтительно вас приветствует и шлет нижайший братский поклон. Затем он, с должным уважением, приглашает вас присутствовать на церемонии». - «Церемонии? Какой еще церемонии?» - «Учреждение - то ли это слово? Учреждение Мэри-Маунт».
Разумеется, я отказался участвовать в этом, как и в любом подобном, балагане, но мой суровый долг заключался в том, чтобы разведать, в чем состоят идолопоклоннические ритуалы, которые подготавливаются на самых наших границах. Поэтому я отправил мальца вместо себя. «Ты в самом деле желаешь внедриться в самую их гущу? - осведомился я. - Хватит ли духу?» - «По мне, сэр, они не дураки повеселиться». - «А повеселившись поселиться и провонять всю округу. Тебе надлежит помнить: не все то золото, что блестит. Не покупайся на их хитрости, Гусперо, как покупаются индейцы на бусы и стекляшки. Будь начеку».
3И все же Гусперо восхитили всадники, которые, громко распевая и прихлебывая из фляжек, проехали по городу; в Нью-Мильтоне настолько недоставало веселья и красок, что порой он напоминал серую заплату на цветущем зеленом ковре. Поэтому Гусперо предпочитал проводить время с индейцами, терпеливо изучал их язык, обычаи и интересовался тем, как они жили до прихода англичан. Они рассказывали ему о призрачных воинах - за их стремительным бегом до сих пор можно было наблюдать иной раз ночью в глухих лесах; питались они корой и гнилой древесиной, дневные часы проводили скорчившись где-нибудь как больной зверь, ночью же гонялись с призрачным луком и стрелами за тенью добычи.
В таких историях Гусперо находил больше подлинности и интереса, чем во всех проповедях Аллилуйи Дикина или Хранима Коттона. Постный вид, деланые манеры, темные одежды и линялые воротнички братьев по сути совершенно не вязались с окружением. Гусперо чувствовал, что они здесь либо вымрут, либо тем или иным способом подчинят обстановку своей воле. Лишь женитьба на Кэтрин Джервис примиряла его с жизнью в Нью-Мильтоне - супруги владели деревянным домиком поблизости от жилища Мильтона, вместе обслуживали слепца и состояли у него компаньонами. Когда в Нью-Мильтоне появился Ралф Кемпис со своими спутниками, Гусперо ощутил себя на седьмом небе: наконец-то здесь поселились англичане, которые, судя по всему, умели сделать из жизни в пустыне праздник, носили, как индейцы, яркую одежду и распевали среди ручьев и деревьев.
- Нам вряд ли нужно их бояться, сэр, - сказал он Мильтону, собираясь на торжество в честь основания Мэри-Маунт. - От них больше шума, чем от братьев, но вреда никакого.
