Олег Красин - Дети Метро
У Никиты дела все никак не налаживались — заявок поступало на удивление мало, и, соответственно, заработок падал. Этот период выдался трудным, сплошная черная полоса: клиентов нет, с женой разругался. До окончательного разрыва у них пока не дошло, но он оказался близок к нему. Роман с Катей был в самом разгаре и, несмотря на чужого ребенка, Никита всерьез подумывал о том, чтобы сойтись с ней. Но ему нужны деньги. Если уходить от жены, то придется снимать квартиру какое-то время, переждать, пока не переселится к Кате.
Телефон на его столе застыл в гробовом молчании, будто его совсем отключили за неуплату, и Никита тоскливо сидел, глядел в окно. Чтобы не слушать тишину, которая угнетающе действовала на него, он включил радио, нашел радиостанцию FM «Радио шансон». Звучала песня Стаса Михайлова «Без тебя». Никите нравился Михайлов и его песни, он даже уговорил Катю сходить на его концерт в «Кремлевский дворец съездов». Кате, помнится, тогда тоже понравился певец — романтичный, загадочный. Песни о любви всем нравятся, особенно женщинам.
В это время зазвонивший на Катином столе телефон прервал его воспоминания. Опять, как в сентябре, когда он был один в офисе и перехватил её клиента, появилась новая возможность получить заявку. Только тогда они были просто друзьями, а сейчас…
Никита заколебался. Забирать себе чужих клиентов не стоило, тем более клиентов Кати. Что если она узнает? Катя не вспыльчивая, но она может обидеться всерьез и надолго. Они как-то поссорились и её синие глаза, налитые гневом, сделались совсем темными, сузившимися, она не разговаривала с ним целую неделю, а может две, несмотря на все его попытки примирения. Нет, он, Никита, не хотел ссориться с Катей, но телефон продолжал беспрерывно, упорно звонить и сейчас он испытывал ещё большее колебание, чем тогда, когда перехватил её клиента в первый раз.
Он, в задумчивости, погладил себя по голове, ощущая под рукой жесткий ёршик волос. Его подстригли коротко — сделали стрижку «площадка», отчего голова казалась четырехугольной, в форме куба, но ему нравилось. Он напоминал себе деревянного солдата Урфин Джюса, увиденного им в детстве в иллюстрации к книге Волкова о приключениях девочки Элли. Ему хотелось быть как тот солдат с грубо выструганным, жестким лицом, походить на настоящего мужчину, словно от геометрических форм зависела сущность мужского начала.
Телефон замолк на короткое время, а потом зазвонил вновь.
Тут Никита припомнил известную фразу «люди гибнут за металл», которую он слышал от кого-то из знакомых. Эта фраза обычно произносилась с большой долей иронии, когда хотели подчеркнуть, что ради денег, люди могут пойти на всё. Поскольку Никита не ходил в оперу и не знал, что эти слова пел в «Фаусте» Мефистофель, то он не знал продолжения. А в продолжении звучало: «Сатана там правит бал!». Связь желтого металла и сатаны была для него неочевидной.
Он подумал, что если люди могут гибнуть за металл и это им не возбраняется, то, может и ему стоит немного погибнуть, на время. А потом воскреснуть, когда проблемы будут решены. В конце концов, он старается не для себя, вернее не только для себя. Он хочет сделать так, чтобы было удобно им обоим, чтобы они сошлись и жили вместе. А для этого нужны деньги.
Это разумное соображение, пришедшее ему в голову, перевесило тот ворох возражений, который выдвигал его внутренний оппонент, поэтому Никита подошел к Катиному столу и взял трубку телефона. Как он и думал, звонил потенциальный покупатель, искавший Катю, чтобы ему подобрали квартиру.
Никита сел в Катино кресло, устроился поудобнее. Для него расположить клиента, уболтать его, не составляло особого труда, ибо после нескольких недель неудач, он сегодня был особенно красноречив. Разговаривая и с упоением расписывая свои качества риэлтора: находчивость, деловитость, учет любых пожеланий заказчика, он периодически настороженно поглядывал на входную дверь, готовый немедленно прекратить переговоры, даже бросить трубку, если бы появилась Катя. Но она так и не пришла.
В конечном итоге он переключил покупателя на себя и договорился о приеме заявки на покупку трешки.
С облегчением закончив разговор, Никита вернулся за свой стол. Стас Михайлов уже закончил петь песню «Без тебя» и следом запустили новую любимицу публики Ваенгу, затянувшую: «Снова стою одна, снова курю, мама, снова, а вокруг тишина, взятая за основу». Никита усмехнулся про себя. Если бы он курил, то сейчас бы закурил сигаретку, отмечая удачно полученную заявку.
«Супер, наконец-то! — отметил он удовлетворенно, — а то будто сглазили, две недели — и ничего! Но что странно, почему этому молодому перцу Ваське везет, не говоря про Катю? Может у меня место такое, неудачное? Какого хрена происходит?»
Он резво поднялся, отошел от стола и оценивающе посмотрел на свое офисное кресло, стол, компьютер со стороны. Всё было таким же, как у Кати и Василия, не хуже и не лучше. Никита отметил, что спинка кресла потерлась, а на столе скопилась пыль, словно уборщица обходила стороной только его стол. У Кати и Василия столы были чистыми. «Вот, еще одно доказательство, — расстроенно подумал он, — надо пригласить батюшку. Пусть изгонит бесов, окропит святой водой. Наверняка, здесь дело нечистое!»
Никита инстинктивно провел руками по джинсам возле ремня, и ему подумалось, что надо срочно прицепить металлическую булавку от сглаза. Он где-то читал об этом. Пока же, Никита хотел трижды перекрестить свое кресло и уже поднял руку для крестного знамения, но от этого занятия его отвлек вновь зазвонивший телефон, на этот раз не на столе Кати, а на его собственном. Оказывается, телефон не был отключен, как он думал с утра. «Ожил покойник!»
Никита взял трубку и услышал голос Анжелики Игоревны, приглашавшей в свой кабинет.
«Что ей ещё нужно?» — недовольно подумал он, снимая с вешалки пиджак. Соблюдая стиль одежды «colledge», сегодня он был в синих джинсах, галстуке и светлом шерстяном пиджаке. Своеобразный офисный демократизм, проявляемый в одежде, позволял себя чувствовать удобно на работе и вполне по-деловому.
«Если будет выносить мозг по клиентам, как раз скажу, что у меня есть заявка, — продолжал думать он, проходя по коридору к кабинету начальницы, но потом вдруг у него возникла тревожная мысль, — а не пахнет ли сокращением? В нескольких агентствах уже сократили треть сотрудников. На дворе кризис. Вдруг сейчас скажет, чтобы собирал вещи и валил отсюда?»
Когда он вошел, то увидел Анжелику Игоревну, сидящую на своем рабочем месте, за столом. Ему показалось, что она была в игривом настроении. Как и большинство мужчин фирмы, он гадал, есть ли у Анжелики любовник. Было известно, что Анжелика Игоревна замужем, она носила на пальце кольцо, но мужа своего никогда не демонстрировала. Одевалась она как состоятельная дама, имела бриллианты, ездила на «Мерседесе-Купе», регулярно посещала спа-салоны. Такая женщина, конечно, должна была пользоваться вниманием мужчин.
Анжелика Игоревна улыбалась своими красивыми голубыми глазами, сидела, откинувшись в кресле назад, закинув ногу за ногу. Она всегда выглядела загорелой потому, что зимой летала на Филиппины или Кубу, а летом отдыхала на средиземноморских курортах. Кроме того, эффект смуглой кожи достигался ею с помощью солярия. Короткое платье её немного сползло, обнажив круглую коленку, обтянутую тонким телесного цвета чулком, почти неразличимым на загорелой ноге.
Если бы оказалось, что вместо колготок на ней были чулки на резинке, чтобы смотреться эротично, Никита совсем бы не удивился. Обычно так выглядят распутные женщины на обложках журналов или в соответствующих фильмах, соблазняющие мужчин. Но такие чулки нуждаются в демонстрации, так просто их не надевают. Эти мысли с быстротой молнии промелькнули в мозгу Никиты.
Между тем, Анжелика Игоревна, выждав паузу, сказала приветливо:
— Привет, Никита! Как дела с клиентской базой?
— Только сегодня появился стоящий клиент, — обрадовался Никита возможности продемонстрировать свои успехи.
Он принялся подробно рассказывать о прошедшем разговоре, рассуждать о перспективах сделки. По его словам, всё складывалось хорошо, просто замечательно, клиенты идут, причем крупные и состоятельные — не какая-нибудь мелочь. Заявки реальные. Ко всему прочему, речь Никиты подспудно сводилась к тому, что сокращать его сейчас, если Анжелика и вынашивала такую мысль, было бы большой ошибкой.
— Молодец, молодец! — поощрительно кивала его начальница, покачивая ногой, — всё это замечательно.
В её словах Никита почувствовал недоговоренность.
— Но ты недовольна? — обеспокоенно спросил он, — с Анжеликой все были на «ты», как в маленькой, но дружной семье, или компании, придерживающейся корпоративного духа.
— Почему недовольна?
