Олег Красин - Дети Метро
Максим нашел для своей жизни другое сравнение. Его жизнь, жизнь окружающих людей, напоминала ему компьютерную операционную систему, вроде Windows или Linux. Просыпаясь, каждый день он включал её и жил по описанным в ней параметрам — запускал процессы, выполнял другие программы, внутри уже запущенной оболочки. Так, утром он должен был умыться, одеться, пойти на работу. Вечером прийти домой. Все его действия описаны в этой системной оболочке, стандартизированы.
Вместе с тем, в заданной программе бывают отклонения, скорее в виде исключений, чем правил, и тогда компьютер может давать сбой. Катя была для него таким исключением, потому что не вписывалась в привычную схему его жизни. Любовь вообще мало куда вписывается.
Но… тут он вернулся к прежней мысли — любовь сильнее смерти! Да, это так. Он это отчетливо понял сейчас, когда Кати не стало. Любовь взрывает очевидность смерти и делает её бесполезной, потому что материя может быть и тленна, но память о любви — нет.
Он снова вспомнил слова Тагора, словно Катя обращалась к нему через этого индийского поэта: «Небо тебя опечалит нечаянно, ты погляди, не осталось ли что-нибудь после меня?..». И он подумал: «Разве любовь заканчивается смертью? Нет, любовь заканчивается любовью!»
Так, размышляя о Кате, жизни и любви, он достиг порога её квартиры. Дверь открыла мать Кати. Увидев её, впервые после прошедшего времени, Максим смешался, покраснел:
— Я хотел…мне нужно…
Нина Георгиевна смотрела на него неприязненно и молчала. Максим после нескольких невнятных попыток заговорить тоже замолчал. Наконец бабушка Дениса спросила:
— Молодой человек, зачем вы пришли?
— Я хотел погулять с Денисом, — вдруг легко и свободно сказал он, потому что ему на миг показалось, что сейчас за одной из дверей покажется голова Кати, она сама, и Катя скажет приветливым голосом: «Конечно, Макс, идите, гуляйте!»
— Вы разрешите мне?
— Вас не было здесь, когда с Катей это случилось. А теперь появляетесь откуда-то бог весть, плетете тут всякое. Почему я должна отпускать своего внука с вами? Вы Катю бросили, она мне сама говорила…
— Она не могла такое говорить, Нина Георгиевна, просто не могла! — тихо сказал он.
Максим еще хотел добавить, что любил Катю, что был с нею рядом, только в соседнем вагоне, но не сказал, а лишь посмотрел в глаза её матери.
— Значит, вы не отпустите со мной Дениса? Погулять?
Нина Георгиевна какое-то время тоже смотрела на него. У неё неотрывно крутились в голове слова, сказанные ей когда-то дочерью: «Чтобы тебя любили надо самой любить!» Пустить внука с этим, далеким и чужим для неё человеком? Единственного внука? А ведь он — всё, что у неё осталось, что её держит в этой жизни.
«Чтобы тебя любили надо любить самой!» Голос Кати звучал в её ушах, её дочь смотрела на неё и улыбалась.
Нина Георгиевна отвернулась, не говоря ни слова, пошла одевать внука. Спустя короткое время она вывела его и поставила перед Максимом. Мальчик был смышленым и любопытным, переминаясь на своих маленьких ножках, он держал в руке пластмассовую машинку, которую ему когда-то подарил этот дядя.
— Погуляйте, только недолго! — сухо сказала Нина Георгиевна.
— Не беспокойтесь, я буду смотреть за ним! — с внутренним облегчением произнес Максим.
Они вышли из подъезда на улицу, в этот страшный, пугающий мир, мир, убивший мать мальчика и множество других невинных людей. Но Максим взял малыша за руку и улыбнулся ему, словно хотел сказать, что этот мир, на самом деле, не был таким уж страшным и ужасающим, каким мог показаться.
Он был безграничным — начинался от их подъезда и простирался дальше, выше, над кронами окружавших деревьев, уходил в синеву московского неба, за горизонт, во Вселенную.
Он был прекрасным во всём своём многообразии, удивительном и неповторимом.
Этот мир был вечным.
И его не стоило бояться!
2011–2012 гг.
Примечания
1
В. Пак
