Кирилл Туровский - Каждый сам себе дурак
— По натури гниды. ВСЕ проиграл! А ты как? Удалось окучить аппараты?
Я, понятно, подрассказал, что аппараты толком окучить не удалось, денежек типа подснять не получилось, но внешнее оформление, атмосфера полета и имитация штурвала мне пришлись по душе.
— А ко мне подвалили какие-то чеки в белых рубашках и чуть не силой предлагают в блэкджэк муткануть. А я в блэкджэк вообще никогда не играю — слишком уж просто.
Тут я просек, что типа это трубадуры отыскали его по моей наводке. Ладно, слушаю.
— Все лопочут, они, лопочут, типа не надо скромничать. И мастером меня называют. Видать, спутали с кем-то. По натури гниды. Кстати, знаешь, как у них называется, когда во всех залах сыграешь и везде в пух и прах проиграешься? Есть особый термин: «приход гребаного карася». Так и кричать надо: «Гребаный карась! Гребаный карась!» И тогда тебе специальный приз выносят. Вот смотри.
И показал мне маленькую шоколадную рыбку.
Дальше расплатились со стражником и выкатились на улицу. Ясно, стали ругаться, куда дальше чехлить, развлекалово ловить, хапать. Ларри, конечно, меня в «Шанс», «Хамелеон» и «Черный лебедь» зазывать, да хрен там.
— А типа в «Метелицу», что ли? — возмущается Ларри. — Название правильное, денежки как пургой сносит. Таких монет у нас нет, понял?
Ладно, пришли к соглашению — и на Кузнецкий Мост. Пешком дошли, благо рядом. Местечко славнейшее, «Голодная утка». В самом своем расцвете, когда она еще в отстойник не превратилась.
Заплатили за вход. И чудо! — отхватили столик. Играла там полная чепухень, видимо, просто с радио качали. Все подряд.
Мы же с Ларри, ясно, продолжили высвобождение животных интстинктов с помощью слабых алкогольных напитков, стимулирующих в свою очередь драгз. Почти сразу я начал разглядывать привлекательнейших тинс, мелькающих на танцполе. Причем Ларри это не понравилось, и он заткнулся. Так что я даже пожалел об отсутствии реального собеседничка, которому можно было смело затолкнуть спич в ушные раковины.
Грустно подумал снова, типа кто я. И подбодрил себя тупо, типа я не один, все такое. Если верить, конечно, множеству особей, переливающемуся на площадке уже под танцевальную музыку. Оно продолжало извиваться в свете юпитеров, оно, множество, сплеталось в клубки, оно исходило потом и перемазывало в нем друг дружку.
Изредка, в паузах между тем, что называлось музыкой, посетители останавливались, озирались и сладко облизывались, глядя на себе подобных. Которых им весьма нравилось ощупывать и нетерпеливо прикасаться. Я даже забывал курить «Camel», чтоб соблюдать маскировку.
Особым уважением пользовались те особи, которым удавались наиболее животные движения, визги и запахи. В паузах они бросались к продающим стражникам и заливали в себя пойло. На руках и хлеборезках выступали крупные капли пота, которые стекали в бликах цветомузыки. Несмотря на это, многие отчаянно лизали друг друга и даже срывали майки, чтоб вылизываться было удобнее. И кричали о каком-то нелепом внутреннем единении.
Из оцепенения меня вывел Ларри. Он вернулся и сообщил, что дозвонился до своего нового дружка, мальчишки лет шестнадцати, который типа подъедет, и мы рванем в гостиничный комплекс «Измайлово».
— Хватай на быстряках какое животное и рвем когти! — с трудом перекричал он музыку.
Я безропотно подчинился. И сообщил о заманчивом предложении раскуражиться вполную малолетней овце, которая мне до этого приглянулась. Она с радостью согласилась, даже почти и не рассмотрев меня. Впрочем, они за этим сюда и притаскиваются, эти шалавы.
Подчехлил дружок Ларри. Запрыгнули всей нашей разношерстной компанией в заранее заказанную тачку и поехали. Зажатый между малолетней овцой и мальчишкой, я подумал, какие стремачные люди опять оказались рядом со мной и зачем все это.
Да и ладно, верно? В конце концов если мы все и так находимся в помойной яме, то не фиг барахтаться, нужно смело опуститься на самое дно, может, там прикольно?
* * *
Хотя какой-никакой контакт с какими-нибудь людьми завсегда интересен. Началась заключительная фаза не самого мертвого дня. Чего и говорить, что ничем хорошим закончиться он и не мог. Если вы, конечно, понимаете, о чем я.
Меня все так же поражало ассорти нашей компании. Более-менее знакомый мне только Ларри. Как я замечаю, он стыдится засосов, как и все обычные люди. Потому прикрыл фиолетовые лепестки отворотами своей водолазки.
Вот и «Измайлово». Небольшой городок в Большом Городе. При известном количестве монет, которые есть у Лари от замминистра, весь мир здесь мурлычет и трется вам об ноги.
К большой радости малолетней шалавы, мы взяли большой двухкомнатный номерок люкс с гостиной. «Я уже была в таком у друзей», — сообщила она мне горделиво. А я подумал, что даже не спросил, как ее зовут. Как и мальчишку. Впрочем, какая разница.
Немного выпили. Потом совершили простенький ритуал разбредания по комнатам с целью несложного плотного столкновения с себе подобным.
После нашего вялого бесполезного совокупления с шалавой понял, что ошибся, и вместо расураженной тины вляпался в буквальном смысле этого слова в спящую полуфригидную царевнушку-дуралеюшку.
Через некоторое время собрались в гостиной. Мальчишка с овцой тут же подсели на алкашку и защебетали о ЕГЭ и находящихся по соседству их школах, в которых они неизбежно ботвились.
Пошел к Ларри, да он разговаривать один пес не хотел. Лишь попросил позвать к нему мальчишку.
— Эй, ты хочешь прикольной веселой любви? — спросил я мальчишку, почти как в фильме, вернувшись в гостиную.
— Ну да.
— Тогда иди обратно в ту комнату.
Было уже под утро. Делать нечего. Когда девка отказалась от следующей случки, я отправил ее за жратвой в китайское кафе на пару этажей ниже. Может, по пути заработает где на косметику…
Подошел к окну, посмотрел вниз. Там мелькали осколки ночной жизни. А в ней повсюду сотни и тысячи особей, маленьких воль, насекомых, порхающих по всему Большому Городу.
С двадцатых этажей в «Измайлово» смотреть одно удовольствие. Чувствуешь себя сродни птицам или хотя бы пингвинам и страусам, которые не совсем чтобы, но хоть какие-никакие, а крылья имеют. Чувствуешь всех своих предков до динозавров и последней инфузории.
В соседней комнате гнусно хрипели эти ублюдки, Ларри с мальчишкой. Большой Город был пропитан сексом, он дышал им, как рыба в воде, и если его отнять, они потеряют смысл прозябания.
Принесли и поставили китайскую еду. Не обращая внимания на неудобные пластиковые приборы, все набросились. Типа проголодались.
А потом грустно стало прегрустно. Так что Ларри меня даже спросил:
— Вот, блин, Северин, ты типа как в Академии Философии там учишься. Вот ответь, блин на… Че такое жизнь?
— Жизнь, — ответил я задумчиво. — Это затяжной прыжок с парашютом. Кто-то летит быстрее, кто-то медленнее, у кого-то стропы запутываются, у кого-то парашют не раскрывается. Но маршрут всегда один — из влагалища на кладбище.
Вот именно с этими словами дверь распахнулась. В комнату забежали три здоровых ублюдка и стали без колебаний наяривать нас по всем частям тела. Падая, я даже подумал, что кто-то очень раздражительный расслышал из-за двери мои слова, ротвейлеров этих запустил и теперь нашему затяжному прыжку уж точняк конец. Но ист. Вслед за ними в номер зашел тот самый замминистра коммерции, который вкладывал в Ларрино развитие денежку.
Живой, как по телеку.
А нас все продолжали бить так неслабо. И замминистра коммерции даже завопил о том, как он приревновал Ларри к нашей сначала такой веселой, а потом грустной компании.
Поорали, погасили и исчезли вместе с Ларри. Девчонка тоже выпорхнула подальше от заморочек.
Ларри я видел взрячую потом только один раз. И то при весьма странных обстоятельствах.
А пока остались вдвоем с мальчишкой, как побитые собаки. Как они нас могли вычислить — ума не приложу. Может, Ларри часто в этом корпусе останавливался? Или у них здесь палево, сливняки свои какие, а мы обозначились не в тему?
Мальчишка засуетился, оттелефонировал домой матери, нагнав ей о том, что всю ночь играл на компе в «Heroes» и «Quake» у приятелей. Ей вроде по барабану. Повернулся затем ко мне:
— Мне в школу пора. Я опаздываю.
Он жадно допил изо всех бокалов, и мы покинули номер. Я поплелся за ним, как завороженный. Слава ангелам, за все было заплачено. А на улице нас встретил новый денек, четко отдающий полной остановкой времени.
Мальчишка едет в свой школьняк. Нам не по пути… А я? Куда же я?.. Академия Философии! Я совсем и позабыл о ней. Пора было мягко планировать и начинать разбег заново.
Мне пришлось дать пацаненку монет на такси, пиво и сигареты. Я даже что-то недовольно пробурчал, типа не мог он, что ли, у богатенького Ларри их позаимствовать. Нет, не мог, оказывается у них «отношения».
