Olga Koreneva - Интимный портрет дождя или личная жизнь писательницы. Экстремальные мемуары.
Мир волшебен
Мир волшебен,
Мир полон чудес,
Дух целебен,
И радостен лес,
Запах хвои
И счастья любви,
Свет да воля,
Глаза распахни,
Шоры сбрось –
И увидишь себя
В волшебстве
И в сиянии дня.
И всё сбудется,
Что намечтал!
Добрый Ангел
Вчера пролетал.
Даже в тихой гавани тонут корабли
Даже в тихой гавани тонут корабли.
Боже, сбереги меня, душу сохрани.
Вот опять бессонница, мыслей суета,
Чую, надвигается на меня беда.
Пусть в ночи лампада звёздочкой горит,
Ангел мой незримо пусть меня хранит.
Я молитвой огненной отгоню напасть.
Господи, я знаю, ты не дашь пропасть.
Бесовская колыбельная для монашки
Баю-баю, не молись,
Ночь настала, спать ложись,
Ты молитвы не читай,
Поскорее засыпай,
Бес пришёл на мягких лапках,
Блудных снов принёс охапку,
Тихо он задул лампадку,
Спи, монашка, сладко-сладко.
Завтра рано ты не встанешь,
От молитвы ты устанешь.
Баю-баюшки-баю,
Спи у смерти на краю.
ЧАСТЬ ПЯТАЯ
1. Плавки президента
Ну, я же предупреждала, что секреты во мне не держатся. Тем более такие! Так что я здесь ни при чем. К тому же, я не собираюсь разглашать имя этой супер знаменитой дамочки, моей очередной приятельницы по выгулу собак (у нее тоже большой пушистый длинноухий, но у моего уши торчком, а у ее – лопухами). С ней, вообще, такое приключилось! А, ну про это не скажу, про то тоже не буду, а вот про красные плавки… Ой, об этом вообще надо помалкивать, ну да ладно, я же имя-то ее не называю. Это, вообще, история с президентом, ну с ним в юности…
На всякий случай, назовем ее, условно, Ирой, и будем считать, что… А ничего считать не будем. Я ведь фамилий называть не стану, и никто не догадается. В общем, мы недавно познакомились, прошлой зимой. Ну, я уже год как пытаюсь выходить свою парализованную тетушку – любимую мою тетю Зиночку, которую я забрала из Твери после инсульта. И так все это тяжело, так я измучилась, что Бог растрогался и стал посылать мне в утешение разных приятельниц на время выгула Рокки. И приятельницы угощают меня всякими историями из своей жизни и рецептами экзотических блюд. Вот Галченок научила… Ой, совсем забыла, у меня же паэлья на плите… Наверно все сгорело… Вау, я изобрела новое блюдо: угольки от сгоревшей паэльи смешать с протертыми бананами, добавить карри и имбирь, и завернуть в листья китайского салата. Называется – Бермудский кайф. По-моему, вкусно, прекрасная закуска к французскому коньяку. Да, я отвлеклась что-то, ладно, в общем, Ира в юности… да, дело было так. Она тогда еще не замужем была. Ей попалась горящая путевка в элитный санаторий на море, в Судаке, там еще, знаете, крепость старинная, и рядом санаторий кэгэбэшный. Она так захватывающе рассказывала! Роскошный номер, представляете, все в зеркалах, все блестит, везде паркет и ковры… Она кидает чемодан на ковер (а у меня даже дома ковра нет… И на стенах в ванной у меня не розовый кафель, а черная плесень…) Открывает она свой чемодан, вытаскивает сарафаны, изящные тонкие платья, белье, босоножки, но… А где? Ой! Вот растяпа! Забыла взять купальник! Тогда она мчится в магазинчик на первом этаже фойе, но и там купальников нет – все раскупили. Ира умоляет продавщицу:
- Девушка, миленькая, поищите хоть какой-нибудь! Хоть косой, кривой, бракованный, лишь бы тело прикрыть!
- Вообще-то один остался, но цвет такой, красный, никто не взял. Если хотите.
Ира от радости аж подпрыгнула. Тут не до цвета, главное – скорее на пляж, в море!
Купальник оказался узковат, едва прикрыл энные места, да и расцветка не модная – представляете, в сезон элегантных темных тонов явиться на пляж в красном! Но Ира все равно была счастлива. Она медленно шла по песку, выискивая свободное местечко, и вдруг заметила на другом конце пляжа алое пятно. Молодой мужчина в плавках цвета кремлевской звезды глядел на нее во все глаза. На всем пляже только они двое и были в красном. Мужчина, видимо, тоже недавно прибыл сюда, загореть еще не успел. Он как-то не вписывался в общий вид. «Значит, и я так же смотрюсь», - подумала Ира.
Мужчина вдруг свойски помахал ей рукой, словно давнишней знакомой. Но она не могла припомнить, кто это. В нерешительности она сделала несколько шагов в его сторону, вглядываясь в невысокую сильную фигуру. Тело спортсмена… Или гимнастика, или какая-то восточная борьба… Интересно, что, - гадала она. Человек, между тем, подошел к ней.
- На этом скучном пляже лишь мы с вами как две солнечные капли, - сказал он. – Мы одного огненного прайда. А посему и быть нам вместе. Позвольте вас сопровождать. Володя. – Представился он.
- Ира, - сказала она.
- А я, видите ли, плавки забыл, а здесь в магазинчике остались последние, красные.
Ира рассмеялась.
- И у меня та же история. Набила целый чемодан, а самое главное забыла, приехала, все вытряхнула, и просто в отчаянье пришла. Достался последний купальник, такого вот цвета.
- Это судьба, - сказал Володя. – А иначе бы мы не нашли друг друга на этом пляже.
- Да зачем ей это надо, Судьбе, глупость какая, - фыркнула Ира, пересекая песок. Она стремительно вошла в море, чувствуя, что ее новый знакомый уже наэлектризован так, что его эмоции аж винтом идут. Она нырнула, ощущая блаженство моря и всю полноту счастья от этой плотной соленой ласкающей стихии, упиваясь легкостью своего тела, скользящего под водой. Дыхания хватило на полтора метра. Вынырнула. Нет, сначала почувствовала, а потом увидела рядом его лицо… «Так, едва приехала – и уже пляжный роман», - пронеслась мысль. Она не поняла, рада этому, или нет, но такие ничего не значащие романы у нее всегда были, просто легкий летний флирт, ни к чему не обязывающий, без продолжения, и она никогда не опускалась до таких пошлостей и глупостей, как влюбленность, она всегда знала, что ничего серьезного здесь быть не может. Ира была весьма умной юной женщиной. Да, у нее были мужчины, но не пляжные.
Поэтому ничего между ними не было. Просто отдых, море, горячий песок вперемежку с мелкими камушками, экскурсии, танцы, и он рядом, внимательный кавалер, остроумный рассказчик, обаятельный и заботливый, но ей не просто вскружить голову. Она была невозмутима, иногда – задорна, порой вдруг превращалась в отчаянную кокетку. Шла игра, кошки-мышки, мышки-кошки… Она любила игры. Любила наряды, макияж, прически, умела быть неузнаваемой, полностью преображая себя при помощи костюмов и косметики. Но он всегда ее узнавал. Его нелегко было удивить.
Она так устала от своих игр, от экскурсий, танцевальных «марафонов», от долгих заплывов при луне вдвоем, что сильно осунулась, но это ей шло. Смуглая, худенькая и еще более высокая, она бодро держалась, когда он ее провожал, когда укладывал в купе ее чемодан. Он чмокнул ее в щечку и подарил огромную коробку шоколадных конфет. Ему оставалось догулять еще два дня. Она вытурила его из купе и долго махала рукой, разглядывая в окно перрон, и его у края перрона. Но едва поезд тронулся, она легла на полку и уснула так крепко, словно провалилась в колодец. Ухнула в колодец непробудного сна… Не прошло и секунды, как ее стали трясти за плечо. Она с трудом разомкнула веки и увидело лицо соседки по купе, которая кричала ей прямо в ухо:
- Девушка, вставайте, приехали!
- Как, не может быть! Я же только уснула.
- Да что вы! Это было вчера. Вы проспали 24 часа! Одевайтесь скорее, уже подъезжаем к Москве, и там, кажется, холодно. А вы в сарафане.
Она вышла из поезда в брюках и куртке, с тяжелым чемоданом (везла еще сувениры, и мешочек морских камушков, которые он доставал ей со дна), и стала озираться в поисках носильщика. Но все носильщики с гружеными тележками проносились мимо. И вдруг кто-то сзади рывком схватил ее чемодан. Она вздрогнула, обернулась, и увидела улыбающегося Володю с гигантским букетом южных цветов.
- Ты? – Ахнула она. – Ты успел сесть на поезд, когда?
- Нет, я успел взять билет на самолет. Решил подарить тебе цветы и помочь тащить твой чемоданище.
Он поймал такси и довез ее до дома. Она не стала приглашать его в гости, соврала, что замужем.
Замужем она уже потом побывала, дважды.
Прошли годы. Как-то она встречала наступающий Миллениум в обществе своей большой собаки и голубой блестящей елки. По телику звучала праздничная музыка, Ира ловко открыла шампанское (в отличие от меня, она любит звук выстреливающей пробки, и обожает открывать бутылки), наполнила бокал и поставила его на журнальный столик. Приветственное президентское слово зазвучало в другой тональности. Голос был молодой, энергичный, красивый, и лицо на экране было другое. Этот мужчина был довольно молод, он, похоже, ее возраста… Она с изумлением увидела… И узнала… Своего Володю, того самого ухажера из санатория в Судаке. Правда, смотрела она сейчас уже не на экран, а на обложку журнала, лежавшего на столике рядом с шампанским.
