Сергей Аксентьев - Беспокойные дали
А Иван все перебирал — искал «халяву», чтобы ничего не делать, а получать хорошо. Он всегда к работе рвения не испытывал, да ещё и гонору много. Поэтому долго нигде не задерживался. Появились дружки. Такие же халявщики, как и он. Пока я на работе, они дома «отдыхали»: под пиво и водочку вели высокоумные разговоры…
Я терпела, терпела, но потом взорвалась. Разогнала всю эту «бражку», а Ивану пригрозила: «Не прекратишь, заберу Машку и уйду. Живи, как хочешь». Вроде бы взялся за ум. Устроился на «Парус». Выпивать с дружками почти перестал. Получку всю домой стал приносить.
Тут умер папа. Это был какой-то кошмар. Мама от нервного потрясения с инфарктом угодила в больницу. Мы перебрались опять к нам. Я металась между больницей, детским садом и работой, а Иван снова запил. Больше терпеть его пьянки стало невмоготу. Я выставила его. Он ушел к своей мамочке, а через полгода мы развелись…
За окном стало темно. Включили люстры. Зал понемногу заполнялся публикой. На эстраде оркестранты возились с аппаратурой. Андрей подозвал официанта, заказал ещё бутылку шампанского и шоколад. Лена рассеяно смотрела в черноту окна, медленно потягивая сигарету. Чувствовалось, что воспоминания причиняют ей боль, но, видно, и наболело так, что молчать уже было не в силах.
— А потом, — продолжила она, — потянулись монотонные будни: работа-дом, дом — работа. Мама поправилась. Машку забрали из детского сада, и она все дни занималась с внучкой, находя в этом успокоение. Подруг становилось все меньше. У каждой теперь был свой быт, свои заботы, свои проблемы. Я осталась совсем свободной. Вот только от этой свободы мне не стало легче.
Лена надолго замолчала, что-то перебирая в памяти. Андрей тоже молчал.
— Нет, я не сидела затворницей. — Она внимательно посмотрела на Андрея. — Да и с моей работой это просто невозможно: командировки, поездки по предприятиям, технические совещания, всякие там семинары. От этого никуда не денешься. А тут еще меня повысили до ведущего инженера. Дали новую тему. В двадцать пять это для нашего ЦКБ большое продвижение. И мужички этого не упускали. Сначала мне нравились их неуклюжие флирты, ухаживания, остроумие, веселые компании. Потом всё надоело. Мужики оказались все на одно лицо — блудливые, похотливые и трусливые. В лучшем случае, на что отваживались самые продвинутые, — предложить мне стать любовницей с постоянной оглядкой, как бы не узнала жена. А у большинства и на это не хватало смелости. Им бы только переспать и бегом домой. Противно мне стало до омерзения. Разогнала всех ухажеров, и даже на душе полегчало. Вожусь теперь с Машкой по вечерам. Она уже во втором классе. Решаем задачки про яблоки и бассейны, читаем книжки, смотрим мультики по телеку. Короче, изучаем и познаем мир.
Лена закурила новую сигарету, отхлебнула из бокала шампанского и кисло улыбнулась:
— Девки на работе говорят — дура! Строишь из себя Пенелопу. Живи и радуйся, пока молода и красива и пока есть ухажеры. Состаришься, насидишься дома. А так хоть будет что вспомнить. Наверное, они правы, но мне противно. Сыта я этим всем по горло!
Она опять пристально посмотрела на Андрея:
— Ты, наверное, глядишь на меня и думаешь: поистаскалась бабенка и решила поискать пристанища у старых друзей? Правильно думаешь: и поистаскалась и к старому другу потянуло. Если честно, я давно о тебе думаю. Ты всегда был для меня недосягаемый — жутко начитанный, серьезный умный. Я рядом с тобой почему-то робела и терялась, а ты этого, увы, не замечал… И вдруг безо всякого перехода:— А папка тебя здорово уважал. Вы в чем-то с ним схожи. Знаешь, как он меня ругал, когда узнал от вашего адмирала, что тебя отчислили из училища?
— Как от адмирала? — изумился Андрей.
— А так, они с папкой были друзья с войны. И адмирал сам позвонил отцу сразу же, как только подписал на тебя приказ.
— Значит, адмирал знал, что мы с тобой встречаемся?
— Знал, Андрюха. Знал. И, наверное, одобрял. Вот только мы все никак не могли рассмотреть друг друга поближе. Отец тогда так расстроился, что со мной не разговаривал целую неделю. Он считал, что мне надо было поступиться своим самолюбием, быть рядом с тобой в те дни и удержать от той нелепой пьянки. Называл меня бесчувственной эгоисткой и недостойной твоей дружбы…
До отхода поезда оставалось ещё около двух часов.
— Пойдем ко мне, — как-то очень буднично сказала Лена, — надо собираться в дорогу…
4
К предстоящим работам Пятница отнесся очень щепетильно:
— Испытания планируйте на вечернее время. Лучше всего часов на двадцать— двадцать один.
— Что ж так поздно?— удивился Андрей.
Тот объяснил:
— Во-первых, у курсантов закончится вечерняя самоподготовка и на территории кафедры не будет посторонних людей. Во-вторых, новый суточный наряд поужинает и приступит к выполнению своих обязанностей. Это касается, прежде всего, пожарного подразделения и врача.
— А врач-то зачем?— начал сходу заводиться от вечной перестраховки начальника Платонов.
Пятница недовольно поморщился:
— Вы, Андрей Семенович, — не знаете правил и порядка проведения работ на огневых стендах.
Он порылся у себя в столе и извлек на свет божий книгу «Испытания авиационных воздушно-реактивных двигателей». Протянул её Платонову:
— Пожалуйста, внимательно проработайте последнюю главу «Основные мероприятия по охране труда и промышленной санитарии на установках для испытания ВРД, их узлов и агрегатов». А потом представите мне в трех экземплярах подробный план работ. Он должен включать: цель и задачи экспериментов; перечень отрабатываемых вопросов; место и время проведения опытов; состав участников с точным указанием функциональных обязанностей каждого. К плану сделайте упрощенную схему стенда с обозначением мест расположения постов. В конце плана и в нижнем левом углу схемы должна быть ваша подпись как руководителя работ, а на первой странице в правом верхнем углу «Утверждаю» и моя подпись, а в левом верхнем углу «Согласен» и подпись заместителя начальника училища по учебной и научной работе.
Платонов не выдержал и съязвил:
— А без писанины никак нельзя?
— Нельзя,— сухо оборвал его Пятница. — Придет время, и вы поймете, что создавать действующие экспериментальные установки и стенды это лишь часть дела, а другая, может быть, более важная часть — уметь безаварийно эксплуатировать опытную технику, не подвергая людей опасностям от непродуманной организации работ. Особенно при проведении не стандартных работ и испытаний.
— Ну, все, — с нарастающей тоской подумал Андрей, — теперь придется целую неделю бумаги сочинять.
А Пятница, не обращая внимания на кислое выражение лица своего подчиненного, ровным голосом продолжал:
— Не забудьте расписать пожарный расчет и организацию оцепления, а также размещение личного состава на постах стенда и систему связи с постами. И ещё, — он сделал пометку в своей записной книжке, — заведите тетрадь инструктажа личного состава. Перед каждым началом работ вы, как руководитель, будете проводить инструктаж участвующего в данном испытании личного состава по мерам безопасности с обязательной росписью каждого. А я этот момент возьму на контроль. — И тоном, не допускающим ни каких возражений, закончил: — Все, действуйте.
Платонов поднялся, обреченно спросил:
— И к какому же сроку исполнить всю эту гору бумаг?
— Ну, с горой вы явно преувеличиваете, — невозмутимо отреагировал Ренат Константинович. — План в трех экземплярах и тетрадь инструктажа личного состава завтра в семнадцать ноль-ноль мне на стол. Вечером я буду на докладе у зама по учебной и научной работе и подпишу план.
Неожиданно для себя Андрей вскорости убедился, что написать толковый план проведения испытаний совсем не пустячное дело. Перепробовав несколько вариантов, он психанул, разорвал написанное, забросил книжку в стол и ушел на стенд. Там шли последние приготовления. Подошел Иван Кузьмич:
— Андрей Семенович, а ведь во время работы двигателя в боксе невозможно будет разговаривать. Надо бы какую–нибудь связь между постами соорудить.
— Правильно, — поддержал его Дима Полухин, — я буду в бункере с самописцем, надо же как-то обмениваться командами когда его включать, когда выключать.
Платонов задумался.
— Неплохо бы ларингофоны. Да где их взять?
— Как где, — встрял Иван Кузьмич, — у авиаторов.
— Зачем так далеко, — возразил Полухин, — когда они есть на кафедре механиков. Во время практических запусков дизеля курсанты связь держат через ларинги.
— Точно, — подхватил Иван Кузьмич, — я сейчас прямо и смотаюсь к Гусеву, он у них заведует дизельной.
Пока Иван Кузьмич отсутствовал, Платонов с Полухиным пошли в огневой дворик. И первое, на что обратил Андрей внимание — возле самых ворот стоял красный ящик с песком. На нем было аккуратно свернутое асбестовое покрывало, а рядом стояли два огнетушителя.
