Андрей Геласимов - Дом на Озерной
Пока она переживала свою потерю, Николай развивал по всем фронтам подготовленное наступление. Внезапное появление Димкиных денег неожиданно сыграло ему на руку, и он самозабвенно импровизировал:
– Самое главное – это Димкино свидетельство о рождении. С ним у меня все получится.
– Это как? – недоверчиво спросил Степан.
– Вот лично для меня все китайцы на одно лицо. Мы для них, я вас уверяю, тоже ничем друг от друга не отличаемся. Женщину с мужчиной они, конечно, не перепутают, но не больше. Короче, я приезжаю в Китай, иду в полицейский участок и говорю, что я – Дмитрий Седов и у меня украли паспорт. Предъявляю Димкино свидетельство о рождении, которое вы мне дадите. И они выдают мне справку, чтобы я предъявил ее в наше консульство. А я с этой справочкой – быстренько на таможню. И компьютеры – наши! Мы успеваем поставить их по договору в областную администрацию, получаем свои деньги, возвращаем кредиты фонду и спасаем свои квартиры.
Николай обвел всех торжествующим взглядом. Он чувствовал себя как Наполеон, воскликнувший: «Солдаты! Вот солнце Аустерлица!»
Однако не все в этой новой наполеоновской гвардии были готовы следовать за свои императором. Ветераны, как всегда, сомневались.
– А Димка? – сказал Иван Александрович.
– Да что Димка! – махнул рукой «Бонапарт». – Вернется ваш Димка. Только вот мы к тому времени будем должны этой самой таможне гораздо больше, чем все наши компьютеры стоят. Он сам нам потом спасибо скажет.
– Вообще-то срок договора с администрацией уже истекает, – подал голос Тетерин. – Если решаться на какие-то действия, то прямо сейчас. Нам с Марией звонили из фонда. Квартиру вот-вот отберут…
– А я о чем говорю! – ощутил поддержку Николай. – В Китай надо ехать. К тому же и деньги вот на поездку нашлись. У меня виза еще не закончилась.
– Ну чего, батя? – повернулся Степан к Ивану Александровичу. – Может, отправим его за компьютерами? А то погорим тут все синим пламенем.
Николай с надеждой уставился на старика. Всю свою сложную игру он затеял и вел именно ради этого момента.
– Подумать надо, – со вздохом покачал головой Иван Александрович. – Как же это документ чужому человеку отдать? Ты, Коля, не обижайся… Подумать мне надо…
Николай разочарованно закатил глаза и откинулся на спинку стула. Солнце Аустерлица спряталось, едва мелькнув из-за туч.
Глава 17
Тетерин поддержал Николая отнюдь не случайно. Если даже это и произошло спонтанно, то все же было подготовлено сложной внутренней работой, происходившей в его сердце с тех самых пор, как он начал мутировать в самца и мачо. Новое положение, в котором он ощутил себя по отношению к Марии, к самому себе и вообще к жизни, еще не до конца установилось в нем, и время от времени он испытывал сомнения. Иногда ему казалось, что, обретя новую и вполне мужскую силу, он легко может сдвинуть горы, но уже в следующую минуту он снова чего-то пугался и находил отговорки. Поэтому, когда Николай предложил потратить найденные деньги на поездку за компьютерами, Тетерин быстро сообразил, что он может ускользнуть от ответственности, которую он опрометчиво взвалил на себя. В случае успеха миссии Николая Тетерину уже не надо было самому решать вопросы, связанные с отчуждением квартиры. Все сложилось бы наилучшим образом и без него. Однако Иван Александрович не поддержал затею с поездкой в Китай.
Двадцать лет назад, когда Тетерин учился в мединституте, ему было стыдно признаться своим однокурсникам, что он боится идти в анатомку. Все остальные ходили туда легко, и даже у девушек не возникало проблем. Один шутник бравировал тем, что мог выпить прямо там бутылку кефира и съесть булочку, но у Тетерина перед каждым занятием в анатомическом театре буквально подкашивались ноги. Фонд и все связанное с квартирным вопросом пугали его теперь гораздо больше, чем плавающие в формалине конечности мертвых людей.
Выйдя на следующий день из дома, он, разумеется, помнил, что его ждут сотрудники фонда, но почему-то ноги принесли его в поликлинику. Тетерин совершенно внезапно вспомнил о своем давнем завале с отчетной писаниной, и ему нестерпимо понадобилось разобрать этот завал именно сейчас. Сидя за столом у себя в кабинете и разбирая кучу пыльных бумаг, он погибал от стыда за свою трусость и старался не слушать какой-то длинный и скучный рассказ медсестры Танечки. Воодушевленная возможностью посидеть с ним наедине и помочь ему с документами, она болтала, не умолкая.
– Вы представляете, Вячеслав Михайлович, мой хорек стал мужчиной.
– Что? – бормотал Тетерин, не вдаваясь в суть ее монолога.
– Хорек! Я ведь хорька держу. Сто раз вам уже говорила.
В этом «сто раз» явно прозвучал упрек в невнимательности к ее одинокой и трогательной женской судьбе, но Тетерину сейчас было не до чужих упреков. Ему вполне хватало своих.
– А теперь мы ему самочку нашли. У них, знаете ли, все весело так получилось…
Танечка продолжала про своего хорька, а Тетерин мечтал о том, чтобы она замолчала. Он понимал, что в странном ироническом порыве провидение доканывает его совершенно дурацкой историей о половой инициации несчастного грызуна – или хищника, который охотится на грызунов, – этого он точно не знал, но это было и неважно. Метафора состояла в том, что если уж хорек стал мужчиной, то Тетерин должен был немедленно вскочить и отправиться в злосчастный фонд. Ибо мужчины поступают именно так. А хорьки остаются шуршать никому не нужными документами.
Бледной тенью в его голове проскальзывала еще и мечта о землетрясении, внезапном банкротстве фонда или падении метеорита, который точечным образом угодит прямо в то здание, где сидят эти мелкие злобные хорьки, но Тетерин старался мужественно отгонять от себя сладкие грезы. Он даже не подозревал, что чудо и спасение придут совершенно с другой стороны, без всякого форс-мажора.
Когда он уже готов был сдаться и признать, что Танечкины рассказы о совокуплении ее подопечного наносят его психике гораздо больший вред, чем поход к саблезубым кредиторам, дверь его кабинета распахнулась, и на пороге возник тот самый Михаил Семенович, у которого он определил предынсультное состояние в казино. Позади сияющего, как американский космический «челнок» при взлете с мыса Канаверал, Михаила Семеновича возвышался огромный и тоже знакомый Тетерину охранник.
– Ну что? – громогласно возопил Михаил Семенович. – Не узнаешь, голубь мой сизокрылый?
– Узнаю, – пробормотал Тетерин. – Только… Как вы меня нашли?
– Да как же я не найду? Я бы тебя из-под земли достал! Ты же мне жизнь спас. Мне профессора потом все объяснили – если б не ты, загнулся бы я в том казино. Ну, иди ко мне. Дай я тебя обниму!
Михаил Семенович продолжал стоять на пороге распахнутой двери, широко раскинув дружеские объятия и даже не пытаясь пройти в кабинет. Из-за его спины молчаливо и сухощаво выглядывали старушки, сидевшие в коридоре и терпеливо ожидавшие начала приема.
Поскольку Михаил Семеныч не двигался с места, Тетерин поднялся из-за стола и покорно пошел в его объятия.
– Вот оно, мое спасение! – воскликнул тот, заключая свои могучие руки в крепкий замок на спине у Тетерина.
Тому на мгновение даже показалось, что он попал в плен и, чтобы вырваться из этого плена, ему надо предпринять довольно серьезные усилия.
– Хлипковатый ты у меня, – продолжал Михал Семеныч, не выпуская Тетерина. – Поехали, я тебя подкормлю.
Совершенно не слушая неодобрительного шебуршания старушек, он увлек Тетерина по коридору, и тот послушно последовал за ним, так и не сняв халата. На первом этаже Михал Семеныч внезапно остановился у двери заведующего поликлиникой.
– Ну-ка, зайдем на минуту, – сказал он и хлопнул Тетерина по спине, подталкивая его вперед, как будто это Тетерину, а не ему вдруг захотелось увидеть заведующего.
Тетерин так и вошел в кабинет первым, но заведующий его даже не заметил. Он как рентгеновский аппарат просветил за ним Михаила Семеныча и тут же мягким шаром вскочил из-за своего стола.
– Какие люди! – разулыбался он, и по его сладкой как дыня, медообразной интонации Тетерин понял, что лично он в число «людей» не входит.
«Люди» были Михаилом Семеновичем.
– Привет, Боря, – сказали они и вошли в кабинет.
Тетерин остался стоять у порога. Его появление для заведующего было настолько малозначительным событием, что тот даже не удивился приходу Михаила Семеныча с кем-то еще. «Кто-то еще» заглядывали к нему в течение дня постоянно и не заслуживали внимания.
Впрочем, уже в следующую секунду расклад сил неожиданно переменился.
– Ты мне скажи, Боря, – нежно потрепал Михаил Семеныч Тетерина по плечу. – Он у тебя зав. отделением работает?
– Нет, – удивленно покачал головой заведующий, пытаясь быстро сообразить, что происходит.
– А я говорю – работает, – мягко сказал Михаил Семеныч и провел пальцем по столу, как будто проверял – нет ли на нем пыли.
