Иржи Грошек - Реставрация обеда

– Вот видишь, – сказала Ирэна. – Я правильно сделала, что изолировала тебя от общества и спиртных напитков. Хотя бы временно…

За три дня, проведенных в этой комнате, я растворил в себе весь аспирин, вспомнил даму, которая меня похитила, и распечатал на тридцати страницах слово – «Хелп!!!» Это было обращение ко всем работникам городской канализации с просьбой о помощи. Что меня содержат в нечеловеческих условиях без пива и секса, как стерилизованную канарейку. То есть из вышеупомянутых страниц я насворачивал бумажных корабликов и сплавил кораблики в унитаз, поскольку другой пневматической почты – не предвиделось…

– Чем больше ты будешь думать о мореплавании, – заявила мне Ирэна, – тем дольше общаться исключительно с унитазом…

Она хотела, чтобы я восстановил события, которые довели несчастного Густава Шкрету до смерти. Более всего Ирэну интересовало – какого свойства была эта смерть. Насильственная или причинно-следственная?

– Месть – это женское понятие о справедливости, – сообщила Ирэна, когда я попытался выяснить, почему она не обратилась в полицию, а привязалась ко мне.

– Порядочная пани не должна фигурировать на процессе, если ей фигурировать на процессе не в чем, – подтвердила Янка. – А я ничего не ношу – ни в клеточку, ни в полосочку…

Она появилась к вечеру первого дня и сразу же наполнила телевизор странными ассоциациями. Вдобавок моя интерактивная связь с дамами была односторонней – я их видел, а они меня нет, поскольку камера наблюдения имелась только на кухне…

– Какие у тебя претензии? – поинтересовалась Ирэна, когда я стал возмущаться обстоятельствами своего содержания.

– Даже в зоопарке условия хуже, – поддакнула Янка.

Я требовал установить видеокамеру и в женском душе, чтобы программы по телевизору были разнообразнее. При этом мне приходилось орать под дверью, потому что иначе звук просто не распространялся…

– Мне надоело смотреть, как вы режете овощи!!! – надрывался я. – Нельзя ли сходить в магазин и принести мне пива?!!

Но Янка несправедливо замечала, что вначале – пиво, потом – бабы, и если я называю это разнообразием, то жизнь у бегемота – куда содержательней. И лучше бы я не орал под дверью, а сел за компьютер и восстанавливал картину преступления… Что в сумме получается – детектив, за который издательство может заплатить деньги.

– Уникальный случай, – соглашалась с ней Ирэна. – Мы его содержим, безо всякой для себя пользы…

– Что подрывает основы женского существования, – подтверждала Янка…

В общем, на третий день я включил компьютер и напечатал следующую фразу: «Боги, не гневайтесь на меня все сразу – станьте в очередь». Думая, как бы поживописнее изобразить бурную литературную деятельность. Далее, войдя в образ, я взлохматил на своей голове волосы, погляделся в зеркало и от испуга – исписал еще полстраницы разными многозначительными словами. Предполагая, что именно так должно начинаться повествование – издалека и туманно. После чего потерял к этому мероприятию всяческий интерес и пару дней лежал на спине, не беспокоя другие части тела. Покуда во входной двери не появилась дырка, просверленная Янкой или Ирэной.

– Это чей там глаз? – тогда поинтересовался я.

– Это – наш! – хором отвечали дамы. – Теперь мы будем за тобой наблюдать.

– Валяйте! – разрешил я.

Часа через полтора они стали шумно возмущаться, потому что за прошедшее время произошло только одно изменение – я почесался. И «бездельник», и «тюлень» – были самые божеские эпитеты после этого изменения.

– Великие художники Возрождения, – возразил я, – ждали, как минимум, трое суток, чтобы в комнате осела пыль. Прежде чем приступить к работе.

– А мы думали, что ты сдох, – пояснили они.

И хотя мне уже надоело – я пролежал еще полтора часа, из принципа. Только тогда встал, заткнул смотровое отверстие и снова сел за компьютер…

Всякая информация, что поступает от женщин, должна быть рассмотрена обоюдно. Как банкнота. Поскольку на женских купюрах нередко с одной стороны нарисованы кроны, а с другой – доллары. То есть не информация, а кредитная карточка для любой покупки. Нетерпеливые мужчины не в силах дослушать женщину до конца и торопятся с выводами, что она безобидная идиотка. А между тем, смиренно внимая, как собирается дама разделать к обеду говядину, можно дождаться откровения – как эта пани будет расчленять ваш труп. Я не запугиваю, а просто рассуждаю. Что женщина на исповеди придерживается повествовательной манеры – начинает с далекого детства и не всегда доходит до грехов. Просто – не успевает…

Но Янка с Ирэной, пересказывая, и с конца, и с начала, ни разу не упомянули, что они утопили в ванной Густава Шкрету и разрисовали его химическим карандашом. Поэтому мне оставалось только верить дамам, что они к этому делу непричастны. А также исследовать природу загадочной надписи – «Гай Петроний Арбитр» – как единственной и малопонятной улики…

Допустим, предполагал я, что некие злоумышленники задумали извести Густава Шкрету таким замысловатым способом. Для этого им понадобился – сам Густав Шкрета, ванна, бритва и химический карандаш. И, чтобы собрать такие разнородные вещи в одной квартире, – им нужен от этой квартиры ключ. Или Янка. Которая разбрасывает запасные ключи где ни попадя, а потом верещит, что они пропали. Тогда злоумышленники должны познакомиться с Янкой, хотя бы затем, чтобы знать, где у нее ванна. А это не самое привлекательное место у девушки, если ты не маньяк. Следовательно, убийца Густава Шкреты – водопроводчик!.. Либо я – идиот, и надо предполагать снова…

Допустим, снова предполагал я, что Густав Шкрета решил извести самого себя таким замысловатым способом. Для этого ему понадобились – ванна, бритва, химический карандаш и минимум – желание помыться. Мне остается уточнить – как часто у Густава Шкреты возникало такое желание, и в принципе – все ясно. Злодей-водопроводчик отключает у Густава Шкреты горячую воду, и он просто вынужден идти к Янке. Где от ярости на коммунальные структуры вскрывает себе вены. Потому что у Янки горячей воды тоже нет… То есть как ни крути, а у писателя действительно мозги растут криво. Поскольку только ему приходят в голову такие разноплановые сюжеты…

Вопрос:Что такое для вас подлинная философия?

Ответ.Все познается – в развитии… Из посеянного предложения вырастает роман, если за ним хорошо ухаживать – культивировать и обильно поливать водой. У некоторых писателей прет из земли «баобаб», но не в смысле, что «роман о женщинах», а в перспективе… Я же выращиваю мелко-колючие кактусы и лишь изредка – литературный бонсай, в стиле «бундзин». Целый миниатюрный сад на подносе, когда человек нависает над ним в образе Саваофа, – смотрит и улыбается. Можно скоротать вечность, разглядывая бонсай… И нужно относиться к моим медитациям над «карликовыми деревьями» – с юмором. Ведь, наблюдая за психиатром и его пациентом, не всегда с уверенностью можно сказать, кто болен. Поскольку психиатр серьезно относится к своей работе, а я – нет…

– Мы можем тебе чем-нибудь помешать?! – попеременно барабанили в дверь Янка и Ирэна.

– Обойдусь, – отзывался я.

– Отрицательные факторы благоприятно сказываются на творчестве! – намекали они, не переставая барабанить. – Такие, как – шум, критика, голод, нищета и инвалидность!

– Спасибо за поддержку, – благодарил я, а сам был мысленно далеко отсюда…

автобиография

– Сорок лет – ума нет, – констатировал писатель и посмотрел в окно.

– А как будет сорок пять – пообедаем опять, – добавил он.

«Я думаю, что он специально нарушил хронологию событий. Дабы посеять сомнения в подлинности этой истории…»

В начале я родился. И в шесть лет уже бойко зыркал из полуподвала, где размещалось книгохранилище города Биш. «Мама, мама – где ты греешь жопу? В каких заморских, с позволения сказать, странах?» Я не был сиротой, просто – с удовольствием жил у бабушки. То есть успешно скрывался от идиотизма, который стремились привить мне путем воспитания. «Что могут дать родители, исключая подзатыльник? – раздумывал я и не находил ничего интересного. Ни сердца, ни ума, ни фантазий…

Книгохранилище в Бише имело жуткую репутацию. Во-первых, все были уверены, что там обитает привидение и – разгуливает со свечкой, в длинной ночной рубахе. Поэтому, завидя здание городской библиотеки, где находилось книгохранилище, все стремительно переходили на другую сторону улицы, что, безусловно, сказывалось на посещаемости этого «проклятого» места. «Прекрати бродить по ночам, – сетовала бабушка на мой образ жизни, – всех постоянных читателей распугал…» – «А как же – Мошка?» – припоминал я. «Он сумасшедший, – возражала бабушка, – а посему погоды не делает!» Иоганн Мошка имел читательский билет под номером два, был действительным городским сумасшедшим и служил звонарем в костеле. Он интересовался только специфическими книгами «про девочек». Например, «Марыся и три медведя», «Белыся и семь гномов», «Алыся в Зазеркалье» и так далее… Читательским билетом номер один – обладал я. Чем вызывал восхищение у Иоганна Мошки, который думал, что по церковной иерархии я важнее архиепископа…