Алексей Федотов - Свет во тьме
Отец Анатолий, уже в сане епископа, ездил на отпевание и похороны митрополита вместе с отцом Александром. Со слезами на глазах он попрощался с человеком, по благословению которого, как считал епископ Анатолий, его призвали на архиерейское служение. Заупокойные богослужения и панихиды по митрополиту служили и во всех храмах Петровской епархии.
Глава 10.
…Архимандрит Анатолий был вызван в Москву для рукоположения в сан епископа. Вместе с ним поехали протоиерей Петр и священник Александр. Отец Анатолий никого не знал в столице и чувствовал себя неуверенно. Ему до сих пор не верилось, что он будет архиереем. В алтаре Богоявленского патриаршего собора в Елохове архимандрит со священником Александром во время всенощного бдения стояли в стороне и молились. Зато протоиерей Петр Козлевич чувствовал себя как дома. Он со всеми разговаривал, оказывается, ему были знакомы все архиереи, которые завтра должны были совершать хиротонию отца Анатолия. Впрочем, внимательный наблюдатель заметил бы, что на самом деле с Козлевичем никто не хочет говорить.
Рукоположение архимандрита Анатолия состоялось на следующий день. Затем последовали приемы у Патриарха и в Совете по делам религий. Они носили скорее протокольный характер. Патриарх сказал несколько общих слов о необходимости строить свою деятельность в качестве епископа в соответствии с церковными и государственными законами, а заместитель председателя Совета обратил внимание на необходимость согласовывать свои действия с областным уполномоченным. После этого последовал отъезд в Петровскую епархию.
В соборе епископа Анатолия ждала торжественная встреча. Собралось все соборное духовенство, церковный совет, архиерейский и любительский хор в полном составе и около тысячи прихожан. Был отслужен краткий молебен, затем последовали слова приветствия от собравшихся, затем епископ обратился с ответным словом. После этого он с протоиереем Петром проехал в епархиальное управление, где у них состоялся серьезный разговор в кабинете управляющего епархией.
– Владыка, – сказал Козлевич, – ты должен четко понимать, что то, что ты стал епископом, не дает тебе никаких преимуществ по сравнению с прежним положением. Владыка Исайя был митрополит, но он неизменно меня слушался. А почему? Потому что я являюсь здесь проводником воли органов советской власти. Поэтому тебе не следует принимать без меня никаких решений, самому встречаться с уполномоченным, самостоятельно вести прием посетителей.
– Давайте поговорим об этом через несколько дней, – уклончиво сказал епископ, внутри у которого все закипело.
На другой день он, ничего не сказав отцу Петру, поехал на прием к уполномоченному. Тот встретил его радушно.
– Здравствуйте, отец Анатолий, или теперь вас правильно называть владыка Анатолий. Я думаю, что мы сработаемся с вами. Насколько знаю вас по службе настоятелем собора, вы – человек беспроблемный.
– Евгений Алексеевич, у меня к вам есть один вопрос, – взволнованным голосом сказал архиерей.
– Пожалуйста. А что вы так волнуетесь?
– Мне хотелось бы знать, являются ли решением государственных органов те требования, которые мне вчера изложил протоиерей Петр Козлевич? – и епископ кратко пересказал разговор с епархиальным секретарем.
Иванов на минуту задумался. Действительно, с митрополитом Исайей удобнее было все вопросы решать через Козлевича. Но сейчас секретарь сильно постарел, стал невероятно раздражительным, самомнение его растет с каждым днем. К тому же полковник Петров с приступом прободенной язвы попал в больницу. Говорят, что будет на больничном не меньше двух месяцев, а еще через три уйдет в отставку… Поэтому вслух уполномоченный сказал:
– Это не совсем так. Митрополит Исайя был тяжело болен и стар, поэтому я никогда не хотел его лишний раз тревожить и все вопросы решал с секретарем. Но вы полный сил человек, к тому же вы намного моложе протоиерея Петра. Конечно, ваши действия необходимо будет согласовывать, но вы можете делать это и лично.
– Тогда у меня сразу есть вопрос о кандидатуре настоятеля кафедрального собора.
– Ну, это естественно. Кого бы вы хотели видеть на этом месте?
– Священника Александра.
– Но ведь он совсем недавно стал священником… Справится ли он с такой работой?
– Если что, я помогу ему.
– Есть еще одна проблема…– замялся уполномоченный. – Насколько мне известно, протоиерей Петр сам хотел стать настоятелем собора.
– Но вы же сказали, что я могу помимо него предлагать на ваше согласование кандидатов на церковные должности?
– Это так, – уполномоченный ненадолго замолчал и сказал: – Я согласую назначение священника Александра настоятелем собора. Но будьте осторожнее с Козлевичем. Он очень злопамятный и коварный человек, никогда ничего не прощает и обязательно отомстит при первой же возможности.
…В епархиальном управлении епископа уже ждал разгневанный секретарь. Внешне он пытался казаться спокойным, но получалось плохо. Лицо его было багровым, руки дрожали от злости. Без стука он влетел в кабинет архиерея.
– Кто тебе разрешил без меня ездить к уполномоченному? – закричал он. – Я же тебе вчера все объяснил…
– Отец Петр, успокойтесь, – спокойно ответил епископ. – Мы поговорили с Евгением Алексеевичем. Он сказал, что вчерашний разговор – инициатива не государственных органов, а лично ваша. Он разрешил мне самому решать с ним все возникающие вопросы. И, наконец, он дал согласие на назначение настоятелем кафедрального собора священника Александра.
Секретарь просто задохнулся от гнева. «Да ты, да он», – пытался закричать он, но дыхание перехватило. Он бессильно опустился на диван в кабинете архиерея. Лицо его начало синеть, губы побелели. «Отец Петр, что с вами случилось?» – бросился к нему испуганный епископ. Он хотел вызвать «скорую помощь», но было уже поздно. Протоиерей Петр Козлевич умер от инсульта, спровоцированного вспышкой гнева.
ПРЕОБРАЖЕНИЕ
Глава 1.
Небольшое здание Петровского епархиального управления в этот светлый мартовский день 1991 года было битком набито посетителями. Как и всегда в последнее время. Через десять минут должен был начаться их прием управляющим Петровской епархией архиепископом Анатолием. Секретарь епархиального управления протоиерей Александр вышел из своего крохотного кабинетика и начал опрашивать пришедших, какие у них вопросы, не может ли он сам решить их, чтобы не отвлекать владыку. Добрый и мягкий человек, отец Александр в качестве администратора был явно не на своем месте. С каждым он пытался говорить по-хорошему, но в данном случае это только вредило. Видя его доброту, каждый наглец тут же пытался использовать ее для того, чтобы безнаказанно безобразничать, а в случае чего прибежать к тому же отцу Александру, чтобы искать у него защиты от заслуженного наказания.
Времена стремительно менялись; епархиальный архиерей и его близкий друг и верный помощник стали людьми, с мнением которых считались. Поэтому нередко ходатайства оказывались действенными. В благодарность облагодетельствованные открыто поносили секретаря епархиального управления за его «глупость» и доверчивость. А он, как будто ничего его не могло заставить изменить отношения к людям, не обращал на это внимания. Вот и сейчас он, видя, что по серьезному делу пришли один или два из пятнадцати желавших встретиться с архиереем, все же безропотно кивнул каждому, утверждавшему, что у него исключительно важный вопрос. Предшественник отца Александра на этом посту протоиерей Петр Козлевич, приди они при нем, половину сдал бы в милицию или психушку, а повод бы нашел, даже не смутился бы ветром перемен в стране. Правда, почти половина пришедших (как раз те, которые не привлекли бы подозрительного внимания Козлевича) сразу же согласились сначала поговорить с протоиереем, что существенно могло разгрузить управляющего епархией.
Архиепископ тяжело вздохнул, когда секретарь доложил ему о количестве посетителей. «А ведь сегодня к четырем меня вызвали в облисполком», – мягко пожурил он друга, которому велел выйти и объявить, что прием будет только до двух.
Первым пришел какого-то несуразного вида монах, заросший волосами, неизвестно сколько времени не мывшийся, весь обвешанный иконками и крестами. Войдя в кабинет архиерея, он пристально осмотрел его своими вращающимися глазами, а потом вдруг неожиданно изрек трубным гнусавым голосом, настолько неприятным, что владыка даже сморщился, как от зубной боли: «Понеже ныне прибыл я, смиренный Спиридон, в град сей Петрово для проповеди евангельской. Люб мне дом сей, пребуду я в нем, доколе не почувствую призвания для дальнейшего благовестия в иных градах и весях страны нашей Российской». Архиепископ Анатолий даже растерялся от неожиданности. «Ну, а где же я буду принимать посетителей?» – стараясь не выдать растерянности, спросил он. «Обоим места нам хватит, ибо общее наше дело, а ты, владыка, можешь использовать бесценную возможность поучаться у меня в законе Господнем день и нощь». «Думаю, что нет, – улыбнулся архиерей, взяв себя в руки. – Иди с миром, ничем тебе помочь не могу». Страшно разгневанный монах стянул со своих босых ног рваные ботинки «прощай молодость», после чего вонь в кабинете стала невыносимой. Он потряс ими перед лицом архиепископа и важно изрек: «И прах от ног моих отрясаю! Содом и Гоморра!» После чего босиком пошлепал к двери. Пришлось открыть окно. Свежий мартовский воздух быстро выветрил последствия посещения странствующего проповедника.
