Анатолий Вилинович - Остап Бендер в Крыму
— Да, чего там, милейшие… — снова тронула платочком глаза садовничиха Егорова.
Друзья вышли из комнатки старенькой приветливой женщины и спустились к дворцу в молчании. Но когда уже подходили к восточному входу дворцового комплекса, где их нетерпеливо ожидал Козлевич, Балаганов негромко сказал:
— Знаете, командор, все наши визиты только подтверждают одну и ту же информацию. И ничего нового не дают. Да, разве…
— Что же ты замолчал, голуб Шура? — спросил Остап, когда мимо них прошла группка посетивших дворцовый комплекс. — Что «разве»?
— Разве, командор, если по справедливости, нам разве скажет кто, где тайник с графским золотом? Никто, — твердо заверил Балаганов.
— Никто, — подтвердил Бендер.
— И если кто и знает место спрятанных сокровищ, то их уже давно-давно оттуда выкопали, даже та самая прислуга, командор. Вспомните то бриллиантовое кольцо на руке горничной, а?
— Ох, Шура. Мой рыжеголовый друг Балаганов, — остановился перед другом Остап. — Как вы изменились за один год, как изменились, и поведением, и рассуждениями, и главное, совсем другой формации, дорогой молочный брат, — покачал головой Бендер.
Они стояли у Шуваловского корпуса под мостиком, соединяющим этот корпус со зданием для гостей.
— Ну… Бендер Ибрагимович… — смущенно нагнул голову Шура, ковырнув носком туфли брусчатку.
С западной стороны дворца, от его башен, легли длинные тени. Автобусы и экипажи разъехались, увозя туристов на отдых. Дворник в фартуке старательно подметал двор у дворца. Часы на башне показывали восемь часов вечера.
Остап и Балаганов подошли к своему старшему другу Адаму Казимировичу. Тот взглянул на своих компаньонов и сказал:
— А вы знаете, не только обедать, но уже и ужинать пора, братцы. Ночуем здесь, или в Ялте, Остап Ибрагимович?
— Ох, Адам, дорогой Адам, если бы вы знали, с какими интересными людьми мы сегодня встречались, что слышали из их рассказов.
— Пока это все не то, что нас интересует, Адам Казимирович, а так… вокруг и около… — тряхнул золотыми кудрями Балаганов.
— Ничего, камрады, все образуется, найдем ниточку к сокровищам. А что, заночуем в Алупке, а завтра — по дворцу, а? — извлек из кармана небольшую расческу и начал причесывать волосы на голове Остап. — Гостиница в городке этом есть… Ресторан на площади.
— А с автомобилем как быть, Остап Ибрагимович, если ужинать туда пойдем? Да и…
— Да и? — взглянул на непревзойденного автомеханика Бендер.
— С вами, братцы, хотелось бы погулять у моря, окунуться, может, — тронул усы Адам Казимирович.
— Сейчас решим этот вопрос, голуби мои, — и Остап подошел к орудующему метлой дворнику.
О чем они говорили между собой — неизвестно, но со стороны можно было подумать, что они если не друзья, то хорошо понимающие друг друга люди. Их разговора компаньоны не слышали. Но вскоре их «майбах» въехал в одну из трех бывших графских каретных, в хозяйственном корпусе дворцового комплекса. Этот своеобразный гараж был заперт на амбарный замок, и ключ от него Бендер торжественно вручил Адаму Казимировичу.
— Вот так, детушки мои, надо решать проблемы, без которых, как известно, в жизни трудно обойтись, — говорил Остап своим единомышленникам, когда они подошли к центру Алупки. — И все это удовольствие нам стоит всего три рубля на трое суток…
— Пробудем здесь три дня, командор? — взглянул на своего начальника Балаганов.
— Может быть три, а может быть и больше, геноссе Шура, — ответил Бендер, загадочно усмехнувшись.
— Кстати, командор, как понимать это слово «геноссе»? — спросил Балаганов.
— Молодец, великовозрастный студент имеет тягу к познанию. Геноссе с немецкого значит — «товарищ».
— А слово «камрад» тогда как понимать? — приостановился Балаганов.
— Тоже, «товарищ, приятель» означает, как я понимаю, братец, — ответил за Остапа Козлевич.
— Странно, два слова разные, а обозначают одно и то же, — подивился Балаганов.
— Хорошо, друзья, уроками немецкого займемся несколько позже, а сейчас действительно пора подкрепить израсходованные силы. Но вначале подведем итог нашего рабочего дня. Первичное и беглое знакомство с графским дворцом, раз. Знакомство и разговор с господином Березовским, два. Интересные подробности отъезда Воронцовой-Дашковой, полученные из уст старенькой, но очень милой супруги покойного графского садовника Егорова, три. Знакомство с представителем обслуживающего персонала дворца-музея в лице работника совка и метлы, четыре. Кстати, друзья, люблю иметь дело с дворниками. Благодаря им иногда можно узнать такое… — И Бендер вспомнил дворника Тихона в Старгороде, его удушливую дворницкую и неожиданное появление в ней бывшего предводителя дворянства Ипполита Матвеевича Воробьянинова. Вспомнил он хорошим словом и дворника Македона в Киеве. Но вскоре его мысли вернулись к предприятию, ради которого он и его единомышленники приехали в Алупку. Командор продолжал комментировать сведения, полученные за день:
— Она, последняя наследница дворца, камрады, могла распорядиться замуровать ценности во дворце, возле дворца, в Верхнем парке, в Нижнем парке и даже возле Чайного домика, — рассуждал Остап, проходя со своими компаньонами возле мечети.
— Вот и найди! — остановился он и воскликнул: — Нет, нам нужен план и еще раз план… И этот штабс-ротмистр… — задумался он.
— Кто это? — взглянул на Бендера Козлевич.
— Как кто? — обернулся к нему Остап. — Начальник пограничного района, Адам. По нашим сведениям он и его поручики незадолго до отъезда графини поселились ни с того, ни с сего во дворце. А зачем? Как я догадываюсь… Не иначе, как со своими офицерами помогал старой графине Воронцовой-Дашковой прятать ценности до ее возвращения, на которое она уповала. Считала, что власть большевиков долго не продержится.
— Где же мы найдем этих офицеров? — промолвил Балаганов.
— Их и в живых надо думать, уже нет, Остап Ибрагимович, раз оттуда… — кивнул в сторону моря Козлевич.
— Да, наверное, нет. Но следы их действий должны быть, должны остаться, друзья, — твердо заверил Остап.
Они стояли на городской площади неподалеку от ресторана, и до них доносились волнующие звуки скрипки. Помолчали и, не спеша, направились в ресторан. По пути Бендер сказал:
— А может, сокровища закопаны под каким-нибудь кипарисом, магнолией или сосной? И грот еще есть, где любимый сеттер графини похоронен…
Все дорожные вещи трех искателей сокровищ заключались в любимом Бендером акушерском саквояже, который нес Балаганов. Компаньоны вошли в ресторан — просторную веранду, где на эстраде черноволосый скрипач исполнял «Очи черные», а несколько пар шаркали ногами по цементному полу в медленном танце. Посетителей было много, из отдыхающих в санаториях. А их в Алупке открылось более десятка.
Компаньоны уселись за стол у барьера над главной улицей городка и заказали обильный ужин, так как весь день они ничего не ели.
Веранда, хотя была просторной и открытой, держала запахи шашлыков, чебуреков и вина. Было шумно, за многими столами сидели веселые хмельные компании.
— А будут места в гостинице? — спросил Балаганов.
— Полагаю, что не будет проблем. Зачем санаторникам снимать номера? — двинул плечами Бендер.
Но великий всезнающий предприниматель ошибся, в чем он и его друзья вскоре убедились.
Они вышли из ресторана, когда за Алупкой в чистом голубом небе садилось солнце. Пройдя через площадь у мечети, компаньоны вошли в двухэтажное здание местной гостиницы «Магнолия». На их желание поселиться администратор проворковала:
— Нет, нет, дорогие товарищи, с удовольствием, но мест нет. Все переполнено, у нас городок небольшой, но курортный.
— Поэтому, уважаемая, — заулыбался ей Остап, — мы и приехали к вам, чтобы построить новую большую гостиницу. Мы археологи, и протянул свое председательское удостоверение «ДОЛАРХА», куда вложил пятирублевую купюра со словами: — За развитие вашего курортного городка, уважаемая. Нам поручено исследовать возможность строительства многоэтажной большой гостиницы, уважаемая, — повторил Остап. — Я, кажется, ясно объяснил, товарищ, поэтому…
Но что еще хотел сказать великий выдумщик неизвестно, так как женщина вернула удостоверение Бендеру пятерку бросила в ящик стола и сказала:
— Ах, если так, тогда я размещу вас в служебной комнате, там как раз три кровати, — и, взяв ключ, повела новых постояльцев в конец коридора, где находилась «служебная» комната.
Все трое друзей были в изрядном подпитии и Остап сказал:
— День был насыщен многими эмоциями, поэтому нам не мешает пройтись.
— Если по справедливости, командор, то, конечно, не мешает, — пошатнулся Балаганов.
