Юрий Коротков - Подвиг
Соня, давясь дымом, нашарила ручку аварийного выхода, рванула ее и вытолкнула наружу дверь. Солдаты уже ворвались в первый салон, передний поскользнулся на пластмассовом пупсе. Соня обернулась, щуря слезящиеся глаза, подняла пистолет. Солдат стволом автомата ударил ее по руке, схватил за волосы и вышвырнул в дверь. Плеснув белым платьем, Соня упала с высоты на бетонку.
Мишка заорал страшным голосом, бросил автомат, поднял над головой гранату и выдернул чеку.
— Не стрелять! Граната! Не стрелять! — раздались крики.
Солдаты, тесня друг друга, бросились к выходу. Мишка гнался за ними, не переставая орать, слетел за ними по трапу, догнал того, кто выбросил Соню, и повалился с ним на бетон. Ударил взрыв.
Солдаты под руки выводили по трапу последних пассажиров. Один нес на руках мертвого мальчишку, следом двое вели теряющую сознание мать.
Игорь лежал около трапа, туфли пассажиров и солдатские сапоги ступали прямо перед его открытыми глазами. Поодаль был накрыт брезентом Мишка. Соня лежала, как сломанная кукла, в белоснежном платье на темном бетоне.
В опустевшем самолете, привалившись к креслу убитого охранника, сидел Блоха.
* * *Женщина-конвоир ввела в кабинет Соню, осунувшуюся, с коротким ежиком недавно отросших волос.
— Садись, — кивнул следователь.
Соня села, безучастно сложив руки на коленях.
— Ты ничего не хочешь изменить в своих показаниях?
— Нет, — бесцветно ответила Соня.
— Может быть, ты вспомнила какие-то новые детали?.. Никто из пассажиров не показал с уверенностью, что именно ты стреляла в охранника…
Соня молчала.
— С тобой хочет встретиться один человек. Это против правил, но я решил пойти навстречу…
Следователь встал и открыл дверь. Вошел Богуславский — постаревший, сутулящийся.
— Буквально две минуты, — сказал следователь. Богуславский кивнул, и он вышел.
Борис Аркадьевич сел напротив.
— Здравствуй, Соня.
— Здравствуйте, — не поднимая головы, ответила Соня.
— Я… — У Богуславского предательски сорвался голос, он помедлил. — Я узнал, что ты беременна… На этот раз действительно беременна…
Соня молчала.
— Если ты скажешь, что ничего не знала об угоне, что ты всерьез выходила замуж и ничего не знала, что Игорь тебя обманул, — ты через два часа выйдешь отсюда. Я тебе обещаю.
Соня отрицательно покачала головой.
— Нет.
— Я тебя прошу… Я тебя прошу сказать, что мой сын тебя обманул, что ты такая же жертва, как другие пассажиры…
— Я не знаю, чей это ребенок, — сказала Соня.
— Это мой ребенок! — вскрикнул Богуславский. — Это мой внук! — он заплакал. — Это все, что у меня осталось в жизни… Соня… Девочка, я тебя прошу… Я тебя умоляю, скажи им это, и мы уедем отсюда вместе… — он вдруг встал на колени, поймал ее руку. — Я тебя умоляю! Ради всего святого…
Богуславский сидел за рулем. Соня сзади щурила отвыкшие от солнца глаза.
— Мы с твоей мамой уже все продумали, — торопливо говорил Борис Аркадьевич. — Сначала вы поедете в санаторий, здесь, под Москвой, — чтобы ты окрепла, набралась здоровья, подышала свежим воздухом. А потом, ближе к сроку, вы обе будете жить у нас…
Соня удивленно проводила глазами стоящий на перекрестке пустынных улиц бронетранспортер. Потом еще один.
— Что случилось? — спросила она.
— А? — мельком оглянулся Богуславский. — Брежнев умер… — Он продолжал увлеченно говорить о будущем ребенке.
Соня уже не слышала его. Она изо всех сил сжимала дрожащие губы, по щекам текли слезы…
