Андрей Бондаренко - Беглец и Беглянка
— Нормальный ход, — подумав с четверть минуты, одобряет Олег. — По крайней мере, не тривиальный и даже где-то неожиданный.… А как же быть с переходом через Срединный хребет?
— Перевалим, конечно же. Только совсем в другом месте…. Нас будут ждать у «медвежьей» горы? Да, на здоровье. Ждите — хоть до морковкиного заговенья. Не жалко. А мы выйдем к Срединному хребту километрах в семидесяти-восьмидесяти севернее…. Проходимый перевал? Найдём. Чай, не Боги горшки обжигали…. Слушай, ты что-то там говорил про найденный блокнот и шариковую ручку?
— Говорил. Вот, держи…
Раскрыв блокнот, девушка начинает что-то усердно чертить-рисовать на листе бумаги.
Рисует и тихонько бормочет себе под нос:
— Это — вулкан Шивелуч. Даже пламя, вырывающееся из жерла главного кратера, изображаю для наглядности. И вулканические бомбочки…. Раздолбанная дорога, по которой мы шли. Река Озёрная. Реликтовая роща — с берёзами Эрмана…. Эта пунктирная линия, как легко догадаться, Срединный хребет. Здесь нарисую, пожалуй, спящего медведя…. Как, похож?
— И даже очень, — улыбается Олег. — Классный мишка получился. Упитанный, симпатичный и добрый…. Что это за стрелочки ты рисуешь?
— Якобы намеченный маршрут. Мол, от Реликтовой рощи мы хотим дошагать до «медвежьей» горы, а после этого перебраться через Срединный хребет…. Разве непонятно?
— Понятно, ёлочки пушистые и евражки шустрые. Чай, не тупее тупых…. А что дальше?
— Ничего хитрого, — Дарья вырывает из блокнота листок с план-схемой и скатывает его в тугой шарик. — Подбросим к нашему вчерашнему кострищу. Скоро сюда прибудет поисковая группа. Охотничья, понятное дело. Вдруг, да обнаружат. Лишним — в любом раскладе — не будет…
Появляется Найда.
— Будешь — сорговую кашу с оленятиной?
— Гав, — вяло откликается собака.
— Сыта?
— Гав.
— Ну, как знаешь…
Сборы в разгаре.
— Я понесу дедушкину котомку, — решает Даша. — Удобная такая штуковина. И для спины приятная. Только длину наплечных ремней надо слегка отрегулировать…. Ну, что мне складывать в котомку?
— Миски, ложки, кружки, запасную одежду, коробочку с шариками для РГ-05 и двухлитровую пластиковую флягу с холодным чаем, — перечисляет Олег. — А сверху уложи наши спальные мешки.
— Понятно…. А почему, Красава, ты отложил женскую юбку и парик в сторону?
— Зачем они мне? Паланский малахай, конечно, оставлю: тёплая и удобная вещь. А юбку и парик отнесу на развалины сборно-щитового домика. Пусть охотники потом головы ломают — как, что и откуда взялось…
— Мне отдай эти причиндалы, — предлагает Дарья. — Уложу их в самый низ котомки. Благо, место есть.
— И зачем? Если, конечно, не секрет?
— А на всякий пожарный случай. Вдруг, опять придётся в дороге лицедействовать? Всякое — по нашей непредсказуемой жизни — бывает-случается. Я и дедушкину гримировальную коробочку прихвачу. Для полного, так сказать, «театрального» комплекта.
— Даже и не знаю…, — мнётся Олег.
— Ну, что там, Красава? Толком говори.
— Вечер наступил. До заката солнца осталось меньше двух часов…. Много ли мы пройдём до темноты? Может, тут заночуем?
— Нет-нет, — хмурится Даша. — Здесь мне будет не уснуть: слишком много покойников рядом. Уходить надо, Красава. Пожалуйста…
Всё ненужное отнесено к сгоревшему сборно-щитовому домику и наспех закопано. Бумажный шарик с ложным планом подброшен к недавнему кострищу.
Путники, нагружённые походным скарбом, и Найда подходят к могиле Кутхе Атэса.
— До встречи, дедушка, — опираясь на чёрный шаманский посох, шепчет Дарья. — Мы с Красавой ещё вернёмся сюда.
— Обязательно вернёмся, — подтверждает Олег. — Спасибо тебе, Ворон, за всё…
Они шагают — мимо Реликтовой рощи — на северо-восток.
— Гав! — требовательно раздаётся сзади.
Приходится останавливаться и оборачиваться.
На краю могильного холмика, опустив лохматую морду к земле, сидит Найда.
— И что это значит? — хмурится Олег.
— Гав-в-в!
— Ты не идёшь с нами? Здесь остаёшься?
— Гав, — решительно кивает головой собака. — Гав…
— Ерунда какая-то, — расстраивается Даша. — А, Красава?
— Я, кажется, понял…. Найда решила, что надо некоторое время поохранять могилу Ворона. От всяких здешних мелких хищников. Чтобы не потревожили тело…. Правильно?
— Гав.
— А как только изведёшь всех тутошних тарбаганов, евражков и полевых мышей, так нас обязательно найдёшь?
— Гав! — обрадованно подтверждает Найда.
— Ладно, охраняй, — разрешает Олег. — Только будь, пожалуйста, осторожнее. Здесь — совсем скоро — целая куча плохих людишек будет шариться. Не попадайся им на глаза…. Обещаешь?
— Гав!
— Ну, тогда — до встречи.
— Гав…
Глава десятая. Новый попутчик и очередная схватка
Ночь выдалась на удивление погожей: ни ветра тебе, ни дождя с приставучими камчатскими туманами. Поэтому и никаких проблем с ночлегом у путников не возникло: дошагали — на догорающем тёмно-малиновом закате — до хвойного перелеска, расположенного на сухом пригорке, перекусили сорговой кашей с оленятиной, запили её холодным чаем из пластмассовой фляги, да и завалились спать.
Дарья залезает в спальный мешок и почти сразу же, застегнув молнию, умиротворённо сопит.
А Олег, и вовсе, ограничивается минимумом: стащив сапоги и пристроив поверх них портянки, бросает спальный мешок на мягкий мох, раскатывает, ложится на него и — по-простому — укрывается паланским малахаем.
Укрывается и тут же засыпает…
Что ему снится? То есть, кто?
Конечно же, симпатичная черноволосая барышня: стройная такая, длинноногая и черноволосая. Вернее, с густой чёрно-угольной копной волос на голове. Практически — юная и непорочная эллинская Богиня, короче говоря…. Сперва она — умело и несуетливо — сжигает вражеский вертолёт. А потом, полностью раздевшись, купается в реке…
На нос падает что-то холодное и мокрое. Ещё раз — упало. Ещё. Снова. Опять…
— Чёрт знает, что такое, — обтирая лицо ладонью, ворчит Олег. — Совсем обнаглели в корягу замшелую…. Если бы ещё и знать — кто это конкретно обнаглел…. Апчхи. Апчхи! Апп-чхи….
Он окончательно просыпается и садится — на спальном мешке.
Вокруг безраздельно властвует сплошная частная капель:
— Кап-кап. Кап-кап-кап. Кап-как-как-кап…
— Лето отступает и уходит, — шепчет Олег. — Прямо-таки, на глазах. Роса — просто сказочная. Выпадает из молочно-белой туманной дымки — на раз…. Прощайте, тёплые денёчки. Тьфу-тьфу-тьфу, конечно. Само вырвалось. Оставайтесь, родные, наоборот, как можно дольше…. Ап-п-чхи! Вот же, незадача. Нехорошо получилось. В том плане, что избыточно громко. Как бы Дашуту не разбудить…
Он замирает, так и не закончив фразы: на него — сквозь утреннюю туманную дымку — смотрят-таращатся два круглых янтарно-жёлтых глаза с чёрными зрачками. Внимательно так смотрят: изучающе, недоверчиво, оценивающе и слегка вопросительно.
«Может, я ещё не проснулся?», — сомневается Олег. — «Сны — дело такое. Неоднозначное, по меньшей мере…. Или же всё обстоит гораздо хуже? Мы же с Дашутой вчера, отойдя от Реликтовой рощи километров на пять-шесть, проходили мимо старинного ительменского кладбища: серые от Времени покосившиеся кресты, грубые каменные плиты с высеченными на них непонятными значками…. Может, это некий кладбищенский Призрак, влекомый тайными тёмными замыслами, коварно увязался за нами? То бишь, одна из тех «потусторонних субстанций», про которые так красочно и витиевато рассказывают высоколобые очкастые эксперты, работающие на телевизионном канале ТВ-3? Не хотелось бы, честно говоря. В том плане, что всяких и разных «субстанций»…».
Рука непроизвольно тянется к автомату, прислонённому к подгнившему еловому пеньку.
— Гав, — произносит — с просительной интонацией — «Призрак».
— Собака? — останавливает руку Олег. — Хм. Неужели — та самая шустрая овчарка из сгоревшего вертолёта?
— Где — собака? — из спального мешка показывается заспанная мордашка Дарьи. — Какая — овчарка?
— Да, вот. Полюбуйся.
— Мухтар?
— Гав! — радостно подтверждает пёс.
— Ты, Дашута, знаешь эту собаку? — удивляется Олег.
— Я не уверена…
Девушка вылезает из спального мешка.
— Мухтар.
— Гав?
— Ко мне…. Дай лапу. Молодец, послушный…. Нет, это не он, — то ли облегчённо, то ли расстроенно вздыхает Даша. — Чёрных подпалин на шее не хватает.
— Не он — кто?
— Не наш сторожевой пёс. Ну, которого тогда бандиты застрелили. Я рассказывала…
— Что же тут удивительного? — пожимает плечами Олег. — Раз его застрелили.
— Просто этот — очень-очень похож на того. И на кличку «Мухтар» отзывается.
