Эдуард Тополь - Элианна, подарок бога
Впрочем, мы с Грегори обнялись, и даже — мне показалось — глаза его осветились тем же римским блеском. Поскольку я уже сидел со своим любимым эспрессо, он заказал себе американ кофе.
— И все? — удивился я. — Мы же собрались поланчевать.
— Извините, я спешу, — сказал он.
Несмотря на римские кабаки и совместную удачную операцию, мы были на «вы».
— Может, уже перейдем на «ты»? — спросил я. — Все-таки почти два года знакомства.
— За это нужно выпить, а я сейчас не могу. Давайте в другой раз.
Рая принесла ему высокую чашку с американ кофе и удивилась:
— Ой, вы же мистер Грегори из римского посольства!
— Американского, — поправил Грегори.
— Да, американского. Как поживаете?
— Спасибо, все хорошо. А вы, я вижу, поднялись. Поздравляю!
— Азохен вей как мы поднялись! — сказала Рая и отошла за прилавок обслуживать вошедшего покупателя.
— Поскольку я спешу, то сразу к делу, — сказал Грегори и достал из дипломата такой маленький диктофон, каких я еще не видел. — Я хочу, чтобы вы послушали вот это. Но сначала вы дадите мне слово, что нигде, ни в каких своих статьях и вообще никому об этом не скажете ни слова. О’кей?
— Конечно, Грегори. Вы же меня знаете.
— Потому я и пришел. А теперь слушайте.
Он включил эту блестящую игрушку, и я услышал сначала неясный шум ресторанного зала и стук тарелок или чашек, а потом мужские голоса:
«— Хорошо. Допустим, мы дадим вам советские фильмы и телепередачи, — сказал по-русски один из них. — А что взамен?
— А что бы вы хотели? Кроме денег, конечно, — поспешно спросил второй.
— Ну, денег у вас нет, это ясно. Но в таком случае, если мы даем вам фильмы и программы, то вы будете давать экранное время на нашу трактовку мировых событий.
— Надеюсь, это будет не Валентин Зорин? — снова быстро спросил второй.
— А чем вам не нравится Зорин? — усмехнулся первый. — Сделаете телевизионный дискуссионный клуб и будете приглашать и Зорина, и меня, и еще кого-то из наших. Вы же понимаете — кто платит, тот и танцует…»
Тут Грегори щелкнул какой-то кнопкой и выключил диктофон.
— Вот так, — сказал он. — Вы все поняли?
— Конечно. А кто это был?
Грегори отпил свой американский кофе и усмехнулся:
— А вы тоже изменились. В Риме вы не задавали лишних вопросов.
— Извините… — смешался я.
— Какая вам разница, кто это? — сказал Грегори. — Иванов и Рабинович. Важно не кто, а что. Москва хочет через вас вести в Америке свою пропаганду, и нашлись эмигранты, готовые им помочь.
— Но ведь без лайсенса FCC невозможно открыть телеканал! Вы должны им запретить…
— Мы ничего не должны, — перебил он, нахмурившись. — И вообще, CIA не занимается делами внутри страны. Эта пленка сегодня уйдет в FBI, и вы мне дали слово, что ничего не слышали. Вы помните это?
— Конечно, Грегори…
— Все, тогда я пошел. Рая, сколько с меня?
— Что? — издали, из-за кассы, возмутилась Рая. — Если вы хотите меня обидеть на всю жизнь, задайте этот вопрос еще раз.
Грегори засмеялся, пожал мне руку и ушел, пожелав Рае good luck.
А я остался с двумя недопитыми кофе и полученной информацией. Действительно, какая разница, кто из наших готов за тридцать сребренников снова лизать задницу советской власти. В Вашингтоне у советского посольства стоит очередь эмигрантов, умоляющих пустить их обратно в СССР. Нет, тут действительно важно не кто, а что. Как говорил на «Мосфильме» один проныра, вы только дайте мне возможность вставить палец, а по локоть я уже сам залезу! Коммунисты сначала создали для африканцев московский университет имени Лумумбы, а потом с помощью его выпускников осоветили половину Африки!..
Тут пришел Николай.
— Коля, — сказала ему Рая. — Знаешь, кто тут был только что? Никогда не угадаешь!
— Кто?
— Грегори из американского посольства в Риме. Ты его помнишь?
— Еще бы! — сказал Коля и повернулся ко мне: — Я имел глупость сказать ему, что я был главным инженером. Так он не хотел верить, что я не был в КПСС. Рая, надеюсь, ты взяла с него деньги за этот кофе?
— Нет, конечно, — ответила Рая. — Как я могла взять деньги с такого человека?
— Ты видишь, как я страдаю? — пожаловался мне Николай. — А еще говорят, евреи умная нация. Рая, если бы ты взяла с него доллар, мы бы повесили этот доллар на стенку и написали, что находимся на содержании у CIA!
Я усмехнулся:
— Повесь мой доллар.
— Э-э! — отмахнулся Николай. — Хотя… Пожалуй, давай. Только распишись на нем — а вдруг ты станешь такой знаменитый, как Бабаевский.
В свое время Семен Бабаевский получил три Сталинские премии за первую и вторую книгу романа «Кавалер Золотой звезды» и за «Свет над землей», и я усмехнулся:
— Коля, я знал, что ты ко мне хорошо относишься, но не знал, что до такой степени.
Как говорил мне в Москве Юлий Гусман, мой земляк и капитан бакинской команды КВН, лучший экспромт — это экспромт, приготовленный заранее.
29
Любка Шикса, королева Брайтона
(Окончание)
…
Нью-йоркское бюро контроля за организованной преступностью FBI находится в Квинсе на многолюдном Квинс-бульваре в одиннадцатиэтажном стеклянно-кирпичном доме стандартно-сарайной американской архитектуры.
Служащие бюро, офицеры и руководители, являются на работу к восьми утра, но не к парадному, конечно, входу, а с тыла, откуда они въезжают в обширный подземный паркинг. А с парадного входа в бюро попадают только приглашенные или вызванные для бесед посетители и разносчики сэндвичей Submarine, гамбургеров McDonald и пиццы Tomato Pie.
Прячась от проливного сентябрьского дождя в своей букашке Tersel, запаркованной на Квинс-бульваре неподалеку от бюро в длинном ряду приличных и не очень приличных машин, Алекс Кант стоически дожидался нужного ему объекта. А на случай, если его обнаружат тут знакомые фэбэрушники вроде Томаса Ровенко и Стива Контелло, у Алекса была заготовлена легенда — он здесь именно для того, чтобы взять у них интервью по поводу вчерашнего заявления мэра Нью-Йорка Эдварда Коча о легализации проституции и обложения всех проституток налогом на прибыль.
Для этого вчера, когда была прекрасная солнечная погода, Эдвард Коч вышел на 42-ю стрит в районе Таймс-сквер, где даже днем тучей промышляют проститутки, сутенеры и торговцы наркотиками, и произнес зажигательную речь, обещая проституткам Medicare и Medicate, то есть бесплатное медицинское обслуживание, если они будут регистрировать свой бизнес и платить налоги. Конечно, проститутки и особенно сутенеры послали мэра куда подальше, но, зная его характер, можно предположить, что он будет двигать свою идею и дальше, до Олбани и даже Вашингтона…
Но никто из офицеров бюро не заинтересовался невзрачным Tersel и томящимся в нем Алексом Кантом, и чуть позже полудня Алекс дождался-таки того, из-за чего он уже два часа торчал здесь под дождем, оглушающим его в тонкой жестяной скорлупе Tersel. В 13.01 из парадной двери с небольшой вывеской Federal Bureau of Investigation вывалился под дождь и быстро разбежался по соседним ланченетам и пиццериям целый поток служащих и офицеров. А 13.08 к бюро подкатили сразу три маленькие «буханки» — зеленый фургончик с желтой надписью SUBMARINE и нарисованным во всю длину кузова сэндвичем, желтый фургончик Макдоналдса с огромной буквой «M» на кузове и синий фургон с надписью курсивом TOMATO PIE и нарисованной пиццей. Из всех трех фургонов торопливо выскочили мускулистые черные хлопцы с увесистыми ношами в руках и бегом взлетели по ступенькам к центральному входу в бюро — понесли еду руководству и самым трудолюбивым офицерам, которым даже в обеденный перерыв некогда оторвать задницу от стула.
Алекс Кант не сдвинулся с места, но завел мотор своего Tersel. А когда высокий черный хлопец, согнувшись под дождем, бегом вернулся из бюро к фургону TOMATO PIE, Алекс упредительно вывел свой Tersel на проезжую часть. И едва этот Tomato Pie тронулся с места, как Алекс вплотную покатил за ним сквозь беспрерывно хлещущий дождь.
* * *За достоверность следующего эпизода этой легендарной истории я поручиться не могу. Во всяком случае, Томас Ровенко и Стив Контелло категорически отрицают его реальность. Но у меня есть подозрение, что они просто защищают честь своего фэбэрушного мундира. Почему я так думаю? Да потому что, когда в том же офисе ФБР на Квинс-бульваре я брал у них интервью для нашего радио, я своими глазами видел на полу большие картонные ящики из-под бананов, забитые картотекой с фотографиями русских эмигрантов с криминальным, по мнению ФБР, прошлым или настоящим. И вообще, в этой большой комнате с высокими пыльными окнами, где за обшарпанными столами и пишущими машинками сидят сорок, если не больше, так называемых «полевых» агентов ФБР, был такой же беспорядок, как в любом другом государственном учреждении. На столах валяются кипы бумаг и коробки из-под пиццы и сэндвичей, бумажные стаканы с буквой «М» от Макдоналдс, пустые банки кока-колы и початые пачки сигарет Winston и Marlboro. Звонят телефоны, трещат и шумят копировальные машины. Короче говоря — обычный рабочий бардак и беспорядок.
