Белобров-Попов - Русские дети (сборник)
Ещё в прошлый приезд Оле стало не по себе, когда увидела, как Варя смотрит мультики. Без улыбки, с серьёзным лицом. Но так она смотрела, кажется, на всё вокруг…
— Поела? — спросила тётя Ира. — Вытирай руки салфеткой и — давай. Полчаса до вокала. Сейчас сделаешь, на вечер меньше останется… Все ребята делают…
Варя достала из ранца дневник, рабочую тетрадь по математике. Нашла задания. Стала читать:
— Помоги еноту найти значения разностей: соедини разности с подходящими равенствами из таблицы сложения и запиши значения разностей.
Оля покосилась в тетрадь. Там был нарисован енот, а рядом — десятка полтора примеров. Четыре, решённые, были обведены красной линией, а остальные, нерешённые, синей… Оля попыталась понять, что нужно сделать, и у неё сразу заломило в голове. «И это такое в первом классе?» Отвернулась.
Сидела, смотрела на экран телевизора, где почти беззвучно ругались двое мужчин. Ожидала, что сейчас Варя начнёт ныть, что не может решить, найти значения, но та лишь посапывала, и слышался скрип карандаша.
— Молодец, — голос тёти Иры. — Теперь следующее…
Сделав математику, Варя убежала на вокал. Тётя Ира собрала учебники, посмотрела на экранчик сотика.
— Седьмой час… Видишь, весь день с ней… Но вторник — самый загруженный, а остальные посвободнее…
— Да, вы уже говорили, — покивала Оля.
Буфетчица вышла из-за прилавка, уселась перед телевизором, прибавила звук.
— …бил с такой силой, — раздалось взволнованное, — что у него была разрезана почка, повреждена подмышечная артерия, и если бы поблизости не оказался профессиональный врач, который наложил ему жгут, то он бы не дожил до приезда «скорой»…
Лица взрослых и детей повернулись к телевизору.
— Жестокая няня из Красноярска, которая получила дурную славу благодаря ролику в Интернете, снова оказалась в полицейском участке…
— Вы вон не возмущаетесь, что по телевизору постоянно криминал, а детской книжке!.. — неожиданно громко и возмущённо воскликнула та женщина, сын которой читал «Приключения Буратино».
Пожилая сделала вид, что это обращение не к ней. Зато буфетчица фыркнула досадливо, убавила звук и вернулась обратно за прилавок.
Вернулись домой почти в восемь вечера.
— Андрюш, ты ничего не приготовил? — устало спросила тётя Ира, открывая кастрюли на плите. — Мог бы хоть рис…
— Сам только вернулся, — так же устало ответил он.
— Ладно, сосиски остались — сварим… У мамы-то был?
— Нет. Звонил врачу, сказал, что так же. Без сознания.
— О-хо-хо-х… Варь, переодевайся, мой руки… Да, учебники все выложи из ранца. После ужина проверим, что сделала, что — нет.
Ужинали сосисками и глазуньей.
— Сегодня Никита такой случай рассказал, — начал Андрей. — Поднимался утром по эскалатору, и впереди стоящая девушка на него повалилась. Ну, равновесие потеряла, что ли… И он её подхватил и говорит так в шутку: «Не падайте, вы ещё нужны стране!» А она так со слезами: «Правда, нужна? Правда?» Пристала прямо… Ему пришлось убегать.
— Ну мало ли одиноких безумиц, — усмехнулась тётя Ира. — С ними только заговори.
Оля заметила, что Андрей хотел возразить, но раздумал. Или не решился.
— Так, Варя, поела? — глянула тётя Ира на дочку. — Беги тогда доделывай уроки.
— Я не могу-у, — вдруг простонала она.
— Как — «не могу»?! Давай-давай! Завтра уже легче будет… Сейчас папа придёт, поможет… Андрей, доделайте вместе. Почти девять уже!
Объяснив, как и что будет завтра, тётя Ира отвела Олю в комнату Анны Георгиевны.
— Бельё свежее — вчера вечером постелила. Ложись. Или, — как-то крупно вздрогнула, — может, неприятно? Тогда мы с Андреем сюда, а ты в большой комнате… Но здесь удобнее — не проходная.
— Да, я здесь. Спокойной ночи.
Думала, что сразу повалится на кровать: ноги ныли, голова гудела, тело было будто избитое, — но вместо этого долго разглядывала обстановку маленькой комнатки. Старый фанерный шкаф, трюмо, тяжёлые шторы, телевизорик «Рекорд»… Кровать тоже старая, панцирная. Полки с книгами. Целый ряд разноцветных, но с одинаковой надписью на корешке «Александр Солженицын»… Мебель была привезена из прошлой квартиры — раньше они с Андреем жили где-то в Замоскворечье, потом их переселили…
На стене висело несколько фотографий в рамочках. Мужчина в военной форме, женщины с причёсками годов пятидесятых, есть и вообще старая — несколько человек, одетых по дореволюционной моде, женщины в шляпках, с зонтиками от солнца… Наверное, родители и бабушки, дедушки, другие родственники Анны Георгиевны.
Оля с ней никогда не разговаривала. Так, когда приезжала, сначала здоровалась, потом, уезжая, прощалась. Знала, что всю жизнь Анна Георгиевна прожила в Москве, никуда даже не выезжала дальше дачи, которая давно тоже уже находится в границах Москвы… Однажды тётя Ира рассказала, что Анна Георгиевна родилась в те дни, когда из Москвы выезжало, бежало население… Осенью сорок первого, кажется… Из громкоговорителя возле Большого театра вместо песни «Всё выше, и выше, и выше» зазвучал гимн немецкой авиации… Об этом тётя Ира рассказала в момент конфликта со свекровью и намекнула, что не такими уж патриотами были родители Анны Георгиевны, а вполне возможно — наоборот…
Анна Георгиевна была замкнутой, суровой, строгой. Но именно она записывала и водила внучку в музыкальную школу, в художественную школу, что-то ей постоянно внушала, к чему-то готовила. И вот теперь лежит в больнице без сознания после инсульта…
Оля расправила постель, потрогала простыню, подушку. Да, свежее… Разделась, достала из чемодана ночнушку. Села на кровать.
Из соседней комнаты или дальше, из Вариной, слышались голоса тёти Иры и Вари:
— Ну доделывай быстрее, десятый час!
— Не могу я больше!
— А что делать?! Давай, завтра будет легче, отдохнёшь…
— Пусть ложится, — это уже Андрей. — Что она сейчас сделает?
— Да? И влепят ей двойку.
— Нам двойки не ставят.
— Пока жалеют, а потом будут. Не хочу, чтобы у меня дочь была двоечницей!.. Давай, Варь, тут на две минуты.
Тишина. Наверное, Варя сдалась…
Оля легла, накрылась одеялом с головой. Вспомнила, что маме с утра не звонила. Хотела позвонить, даже вроде бы потянулась к лежащему на тумбочке телефону, но в тот же момент сон накрыл и унёс…
Завтра было не легче. Утро, по крайней мере. Те же торопливые сборы в школу, суетливый завтрак, спор из-за косички… Олю, правда, оставили до двух дома.
— Я Варю на машине сейчас отвезу, — сказала тётя Ира. — А ты в два тридцать приезжаешь в школу, забираешь её после кружка мягкой игрушки, и едете в художку. Дорогу Варя знает… Там два часа занятий, а потом — домой. Как раз репетиторша по английскому придёт… И потом проконтролируй, чтобы уроки сделала… — Она хотела уже пойти в прихожую, но спохватилась: — Там вон компьютер, можешь в Интернете посидеть, посмотри, где какие подготовительные… Вообще, надо обсудить, что как тебе делать дальше. Надо, Оль, за ум браться…
— Мама, — строгий голос Вари, — мы ведь опоздаем.
— Всё, бегу. Вечером обсудим. Да?
Оля несколько раз торопливо и мелко кивнула: да-да. Тётя Ира с Варей выскочили из квартиры.
В начале третьего Оля была в школе. В два тридцать пять к ней спустилась Варя. Стала одеваться. Оля стояла рядом, не зная, помогать ей или нет. И тут в вестибюль с улицы вкатилась волна маленьких солдатиков в пятнистой форме и тяжёлых ботинках, с большими рюкзаками на плечах. Побросали рюкзаки, расселись на них, тяжело дыша, шмыргая носами, довольно и устало пересмеиваясь… Сразу запахло как-то не по-школьному.
Оля недоумённо смотрела на них. Среди солдатиков были не только мальчики, но и девочки.
— Кто это? — тихо спросила Варю.
Она одновременно и презрительно, и уважительно объяснила:
— Кадеты. У них сбор был сегодня… Всё, оделась. Надо в художку скорее…
Да, день мало отличался от вчерашнего. И уж точно был не легче. Больше переездов, спешки, нервов. Может, тётя Ира считала среду лучше вторника потому, что не так долго томишься, ожидая Варю, а скорее всего, просто сама себя и дочку убеждала, что среда легче, чтобы как-нибудь его пережить, не лишиться остатков сил… Ещё и это занятие по английскому… Оля минут десять поприсутствовала, слушая неизвестные ей слова, а потом голову заломило и она тихонько ушла на кухню.
Она тоже учила в школе английский, но учителя появлялись в их селе время от времени, и её познания ограничились парой-тройкой коротких фраз вроде: «Ай май нез Ольга».
Потом, когда после английского и перед домашними заданиями пили сок с кексами, Оля столкнулась взглядом с Варей и вздрогнула. Такие были у неё глаза… Не то чтобы взрослые… А будто у какого-нибудь бегуна, который преодолел уже тысячу километров, измучен до предела, но знает, что впереди ещё сто тысяч километров и он обязан их пробежать. Вот сейчас съест кекс, выпьет стакан сока — и вперёд.
