Артур Хейли - Перегрузка
Неприятное воспоминание о Молино было связано с тем, что несколько минут назад Тереза ван Бэрен, передавая Ниму письмо, сказала, что тоже получила кое-что. Это была информация, которую она запросила вчера о стоимости вертолета. Ним кипел от негодования.
— Ты что же, и в самом деле готова помочь этой шлюхе поливать нас грязью?
— Обзывая ее, ты ничего не добьешься, — терпеливо объяснила ван Бэрен и затем добавила: — Иногда вы, руководящие особы, не понимаете, что такое «связи с общественностью».
— Если именно этот случай является примером такого непонимания, ты чертовски права!
— Видите ли, мы не сможем перетянуть их всех на свою сторону. Должна признаться, вчера Нэнси тоже здорово достала меня, но когда я поразмыслила, то поняла, что она в любом случае будет писать об этом вертолете, что бы мы ни думали и ни говорили на данную тему. Поэтому я и хочу дать ей точные цифры, ведь если она добудет их где-нибудь еще или же займется предположениями, возникнет общая искаженная картина с тенденцией к преувеличению. И вот еще что. Сегодня я буду честна с Нэнси, и она в этом убедится. В будущем, когда случится что-то подобное, она мне поверит, а это может оказаться крайне важным.
— Навряд ли стоит ждать, — с сарказмом заметил Ним, — что эта ядовитая змея напишет что-либо благоприятное.
— Увидимся за завтраком, — сказала, уходя, директор по связям с общественностью. — А еще сделайте самому себе одолжение, остыньте.
Но он не успокоился. У него все еще кипело внутри, когда он разрывал голубой конверт. В нем лежал листок бумаги, такой же голубой, как и конверт. Сверху было напечатано: «От Карен Слоун».
Вдруг он вспомнил. Карен говорила: «Иногда я пишу стихи. Хотите, я пришлю вам что-нибудь?» И Ним ответил: «Разумеется».
Слова были аккуратно напечатаны.
Сегодня друга я нашла.А может, он меня…А если это вдруг судьба,Удача или так сошлось,Так предопределилось.Название тому не так уж важно.А может, мы как две планетыВо Вселенной,Орбиты коих вдруг пересеклисьВ искомый час и вовсе не случайно?А вот инстинкт подсказывает мне,Что дружбе нашей суждено расти.
Как многое мне мило в нем:Его спокойный нрав и теплота,Глубокий ум, широкий интеллект,И честное лицо, и доброта в глазах,И дарит он лучистую улыбку.«Друг» — как непросто расшифровать все то,Что скрыто в нем.И все же для меня он друг,Которого даже сейчасНадеюсь снова встретить.Поэтому считаю я часы и дни,Которые остались,Чтоб радость новой встречи испытать.
Что еще сказала Карен в тот день, когда они познакомились в ее квартире? «Я умею печатать на машинке. Она у меня электрическая, и я печатаю, держа в зубах палочку».
Ним с волнением представил, с каким мучительным терпением Карен корпела над словами, которые он только что прочел; она до боли сжимала зубами палочку, нарисовал в своем сознании ее светловолосую голову, единственную часть тела, которой она могла двигать. А ведь ей приходилось возвращать голову в прежнее положение после каждого безумно напряженного усилия, чтобы нажать на клавишу.
Любопытно было бы узнать, сколько черновиков исписала Карен, прежде чем вложила в конверт окончательный вариант своих стихов.
Неожиданно он почувствовал, что настроение у него переменилось. Горечь предыдущего момента прошла, уступив место теплоте и благодарности.
По пути на завтрак, где Ним планировал присоединиться к журналистам, он вдруг столкнулся с Уолтером Тэлботом-младшим. Ним не видел Уолли со дня похорон его отца. На какое-то мгновение Ним испытал смущение, припомнив свой недавний визит к Ардит, однако потом он вспомнил, что Уолли и его мать жили отдельно и независимо друг от друга.
Уолли радостно приветствовал его:
— Привет, Ним! Как ты здесь оказался?
Ним рассказал о двухдневном брифинге для прессы, после чего спросил:
— А ты?
Уолли поднял взгляд на протянувшиеся над ним высоковольтные линии.
— Наш патрульный вертолет обнаружил на одной из опор разбитые изоляторы — наверное, какой-нибудь охотник выбрал их как мишень для развития глазомера. Мои ребята заменяют сейчас всю гирлянду. Между прочим, работают на линии под напряжением. Надеемся закончить к вечеру.
Пока они разговаривали, подошел какой-то мужчина лет под тридцать с копной ярко-рыжих волос и здоровым загаром. Уолли представил его — Фред Уилкинс, техник компании.
— Рад с вами познакомиться, мистер Голдман. Я много о вас слышал и часто видел по телевизору.
— Как ты можешь судить по его внешности, Фред живет здесь, — пояснил Уолли.
— Как вам лагерь? — поинтересовался Ним. — Не скучно?
Уилкинс решительно покачал головой.
— Кому угодно, только не мне, сэр, и не моей жене. Нашим детям тоже здесь нравится. — Он глубоко вдохнул. — А какой воздух! Ну что там городской, никакого сравнения. А сколько солнца, и рыбалка просто чудо.
Ним рассмеялся:
— Не мешало бы провести здесь отпуск.
— Папочка, — раздался детский голосок. — Папочка, почтальон пришел?
Все трое разом повернули головы: им навстречу бежал маленький мальчик. У него было симпатичное личико в веснушках и ярко-рыжие волосы, безошибочно подтверждавшие, кто был его отцом.
— Только почтальон компании, сынок, — ответил Фред Уилкинс. — Почта откроется через час. — И он объяснил остальным: — Денни волнуется, у него сегодня день рождения. Он ждет, что будут какие-нибудь посылки.
— Мне исполнилось восемь лет, — нисколько не смущаясь, проговорил мальчик. Для своего возраста он выглядел крепким и сильным. — Я уже получил подарки. Но могут быть еще.
— С днем рождения, Денни! — произнесли Ним и Уолли в унисон. Несколько минут спустя они расстались, и Ним продолжил свой путь к домику для гостей.
Глава 16
В темноте туннеля отводного канала журналист из «Окленд трибюн», стараясь перекричать оглушительный рев низвергавшейся массы воды, произнес:
— Если я переживу эти два дня, закажу себе на неделю спокойное местечко в отделе, публикующем извещения о смерти.
Несколько человек рядом с ним улыбнулись, но покачали головами, так как ничего не слышали из-за все заглушающего грохота водного потока да еще пробок из гигроскопической ваты в ушах. Материал для пробок, который лишь самую малость приглушал шум в туннеле, они получили от Терезы Ван Бэрен. Это случилось после того, как группа спустилась по крутой, вырубленной в скале лестнице туда, где двадцатью футами ниже вода из отводного канала электростанции «Дэвил-Гейт-1» низвергалась в реку Пайнридж.
Когда они скатывали пробки из ваты, готовясь спуститься в туннель, кто-то крикнул:
— Эй, Тесс! А почему ты ведешь нас через заднюю дверь?
— Это вход для работяг, — ответила она. — А с каких это пор такие, как вы, заслуживают большего? Кроме того, вы постоянно ноете, что для ваших репортажей вам нужен колорит. Так вот он.
— Это вы называете колоритом? Это там? — скептически спросил репортер из «Лос-Анджелес таймс», всматриваясь в темноту, в которой мелькало лишь несколько тусклых лампочек. Туннель был пробит почти кругообразно в цельной скале. Левая его стена оставалась не зачищенной с момента первичной выемки грунта. Лампочки находились под самым потолком. Между ними и водным потоком специально для посетителей был подвешен узкий мостик. С обеих сторон имелись веревочные поручни.
За завтраком Ним Голдман объяснял, что им предстоит увидеть:
— Гидроэлектростанцию, расположенную под землей и врезанную в гору. Позже мы поговорим о проектируемой гидроаккумулирующей электростанции в Дэвил-Гейте, которая тоже расположится под землей, причем совершенно незаметно для глаза.
Теперь он продолжал объяснение:
— Отводной канал, по которому мы идем, собственно говоря, и есть конечная стадия производства электроэнергии. Но здесь вам станет ясно, с какими силами нам приходится иметь дело. Вода, которую вы увидите, уже прошла через лопасти турбин, после того как ее энергия была потрачена на их вращение. А вытекает она в огромных количествах.
Мощное течение, вырывавшееся из-под скалы, можно было наблюдать, перегнувшись через защитные перила: бурный поток вливался в уже и без того стремительно текущую реку.
— О Боже! А страшно было бы там сейчас оказаться, — заметил корреспондент радиостанции Хей-эф-эс-оу. — Интересно, кто-нибудь падал туда?
— Насколько известно, всего один раз, — ответила ван Бэрен. — Рабочий поскользнулся и свалился в воду. Между прочим, он был отличным пловцом. Как выяснилось позже, он даже завоевал несколько медалей в соревнованиях по плаванию. Однако ему не удалось справиться с сильным течением в отводном канале. Тело обнаружили лишь три недели спустя.
