ГУМИЛЕВ Николаевич - СТРУНА ИСТОРИИ
Зачем они туда пёрли? Я посмотрел статистику (статистика, правда, касается не столько Америки, она мне в руки не попалась, сколько Филиппин, другой испанской колонии). 85 % из приезжавших испанцев умирало за первый же год — от болезней, от недоедания, некоторые даже — в стычках с туземцами, некоторые — в скандалах с начальством. Потому что в этих отдаленных местах произвол начальства был невероятный и любой неугодный человек мог быть осужден за что угодно и казнен. В общем, 85 % было за смерть. Из тех 15 %, которые возвращались, вероятно, 14 % были безнадежно больны, потому что они выдерживали такое переутомление, когда уже любой грипп человека может свалить с ног и дать хроническую болезнь. Да, золото они привозили. Но это золото им было не на что тратить. Потому что золота в Испании стало столько, что в стране дико вскочили цены и на вино, и на оливки, и на хлеб, и на ткани, и на всё.
То есть выгоды от этих походов не было. Но была алчность, алчность их точила! Получить золото, которое не нужно, но — как знак своих подвигов, как знак своих свершений!
А иногда бывало и так, и это меня очень удивило, когда я читал описание путешествий Орельяна[93] (это капитан, открывший Амазонку). Он спустился, они воевали там с индейцами на северных склонах Анд (в современном Эквадоре, в общем). И вот он спустился на восток и увидел, что текут большие реки. И он решил узнать — а куда эти реки текут? И он увлек за собой свой отряд. Пищи почти не было, снабжение там было очень плохое, переходы длинные. Индейцы, из которых делали носильщиков, они от непосильного труда умирали в большом количестве. С пищей было очень плохо. Но, тем не менее, Орельяна увлек весь свой отряд. И там были интеллигентные люди, которые оставили дневники… такой был у него капеллан этого отряда. Он вел дневник, это было его главное занятие. Опубликован это дневничок.
Они спустились по Амазонке, причем они там встречались с разного рода индейскими деревнями. По рассказам Орельяны, это были большие поселения, не такие, как сейчас, гораздо больше. Там жили индейцы, у которых никакого золота не было. Откуда быть в Амазонке золоту? «Да мы и говорим, — писал этот самый падре, — мы это золото-то и не особенно-то и искали. Мы искали, что покушать». Голодные плыли на этих лодках, на плотах по реке, самой большой и многоводной в мире. И наконец, выплыли — больные, усталые, замученные, напуганные этими страшными аллигаторами, которые там плавают, этими огромными анакондами, которые заглатывают больших аллигаторов. А уж человека-то большой анаконде ничего не стоит заглотить.
В общем, выплыли в море, добрались до испанских колоний на Кубе, кажется, или на Гаити и отдохнули. Орельяне дали титул маркиза за открытие этой огромной реки. Дали наградные, потому что у него никаких своих богатств не было, он бы вернулся голеньким и голодненьким. Знаете, что сделал Орельяна после этого? Он на полученные деньги снарядил новую экспедицию и отправился в Амазонию, откуда не вернулся. Что ему выгода была от этого?
Вы знаете, когда я впервые выступил с описанием этого феномена, то меня обвинили, — сначала в биологизме и в отходе от материализма, обругали меня в журнале «Вопросы истории» и вызвали в журнальную редколлегию, чтобы я оправдывался. Это было, правда, не сразу, но вызвали и спросили:
— Что это такое за качество, которое Вы называете пассионарность и которое мешает людям устраивать свою жизнь наилучшим образом?
Я им стал объяснять — долго, научно. Вижу — ни бум-бум не понимает эта редколлегия. Мне говорят:
— Ну, ладно, хватит, хватит, — мол, не умеете объяснить.
— Нет, сейчас, минутку! Поймите, не все люди шкурники! Есть люди, которые искренне и бескорыстно ценят свой идеал и ради него готовы жертвовать жизнью. И если бы этого не было, то вся история пошла бы по-иному.
Они говорят:
— А, это оптимизм. Это хорошо.
(Смех в зале. — Прим. ред.)
Так что имейте в виду, что то, что я вам рассказываю, это — не ересь, это уже, так сказать, признано, только еще пока не опубликовано в печати (хотя принцип-то опубликован). Ну, вот.
Действительно, это было совершенно правильно. Но я рассказал, что есть люди, которые стремятся (в большей или меньшей степени) к идеальным, иллюзорным целям. И мнение, что «все люди, стремятся к исключительно личной выгоде и что если они рискуют жизнью, то только ради получения денег или прочей материальной выгоды» — это не Маркса с Энгельсом слова, а барона Гольбаха,[94] французского материалиста XVIII в., который считается вульгарным материалистом и никакого отношения к марксизму не имеет. Это тот «материализм», который Марксом и Энгельсом преодолен.
А если так, то мы можем совершенно спокойно поставить вопрос о том, как же понять это самое качество, толкающее людей на следование иллюзорным целям, а не реальным? Это — страсть, которая оказывается иногда сильнее самого инстинкта самосохранения. От слова «страсть» я это качество назвал — пассионарность, — латинское слово passio, passione.
Нарисуем следующий сюжет. Плохой мел, плохая доска. Перерыв.
(Перерыв.)
* * *А теперь давайте разберемся, что это такое, эта самая пассионарность, которая творит столько событий, хотя и не изменяющих прогрессивный ход исторического развития, спонтанный ход развития социальной истории, но имеет очень большое значение для истории этнической, для истории этноса. А мы все принадлежим к какому-нибудь этносу. Ибо нет человека без этноса.
Давайте разберем, что у каждого человека есть? Какие импульсы — бесспорные и их можно взять за нулевую точку отсчета? То самое стремление жить спокойно, у себя дома с симпатичной женой, с милыми детьми, в удовольствии, в сытости и в богатстве. Они есть и у людей, они есть и у животных. Животные тоже хотят быть сытыми, производить потомство, воспитывать его, нежится на солнышке и мурлыкать, если они кошки, или лаять, если они собаки. В этом отношении общее между людьми и животными мы можем определить как инстинкт самосохранения, как личного, так и видового.
(Л. Н. Гумилев подходит к школьной доске и рисует на ней. — Прим. ред.)
Нанесем его на эту ось координат, на положительную абсциссу и покажем, что для людей — всех людей, которые существовали, существуют и будут существовать — эта величина совершенно одинаковая. Я думаю, что доказывать, что все одинаково хотят жить, никто не хочет гибнуть, не надо. Причем здесь (Л. Н. Гумилев показывает на схеме. — Прим. Ред.) мы будем откладывать на положительных абсциссе и ординате — импульсы, которые ведут к продлению жизни, а те, которые ведут к сокращению жизни, мы будем откладывать на отрицательных сторонах. Прекрасно.
Но так как мы видим, что и отдельные люди, и целые популяции вдруг испытывают то, что мы можем назвать пассионарный подъём. То есть:
стремление пожертвовать собой;
или не пожертвовать, а одержать победу;
или, во всяком случае, рискнуть собой во имя каких-то совершенно иллюзорных целей:
или во имя накопления богатства (которое явно излишне и на пользу жизненным процессам не идет);
или ради своего принципа веры (исповедания) люди идут на жертву как мученики и считают, что их жизнь ничто по сравнению с тем идеалом, ради которого они ему ее отдают;
или ради спасения Родины;
или ради завоевания чужой страны,
безразлично ради чего, какой идеал у него создался. Ибо этот идеал не помогает ему в его повседневной жизни, а наоборот, — он мешает ему. Он отвлекает его в сторону.
Человек увлеченный (или патриотической деятельностью, или реформаторской деятельностью, или научной деятельностью, или даже искусством) мало обращает внимания на свою семью, на свое богатство, на свой достаток, даже на свое здоровье. Он жертвует ими и при этом он — счастлив!
Вот это и есть пассионарность, которую мы можем поместить на эту схему, как антипод линии инстинкта — Instinctate. Пассионарность может быть, естественно, или равна импульсу инстинкта по силе воздействия, или меньше, или больше. Так вот, когда она больше — то вот этих людей мы называем пассионариями. Когда она равна инстинкту — это гармоническая личность.
Понимаете, был такой Андрей Болконский. Я беру литературного героя, который все выполняет очень хорошо. Он прекрасный полковник, заботливый помещик, хранитель своей дворянской чести, верный муж своей первой жены, верный жених своей невесты, — абсолютно гармоническая личность. Причем и работает он очень хорошо — не за страх, а за совесть. Но ничего лишнего он не сделает.
