Любовь Рябикина - Ветеран
— Извини, Митрич, не могу. Как вижу этого придурка, так руки чешутся морду ему начистить. Лучше отдай кому–то другому…
Полозов кивнул, подумав: «Будь Вадька здесь, я бы ему и сам рыло разбил с удовольствием». Валентина, уже успокоившаяся и примирившаяся с решением отца, вместе с ним поднялась в квартиру, чтобы проверить, не забыла ли чего. Девчонки остались возле телеги, радостно переговариваясь. Отъезд их совершенно не опечалил. Напротив, сестренки сговаривались, как убегут утром по грибы или ягоды.
Отец и дочь прошлась по опустевшим комнатам. Каждый шаг гулко отдавался в тишине. В шкафу оставались только вещи мужа и запасной комплект постельного белья. На диване громоздилось две подушки и одеяло. В кухне остались пара кастрюль, сковородка да несколько тарелок с чашками и вилками–ложками.
Отец и дочь вышли из квартиры, прихватив забытые резиновые сапоги. Замок за спиной тихо щелкнул, словно отрезая путь назад и женщина вздрогнула. Ей вдруг показалось, что она ныряет сейчас в пустоту. Митрич, все это время искоса наблюдавший за бледным лицом дочки, понял. Взял ее за руку и чуть пожал, ободряя.
Валентина позвонила в соседскую дверь. Римма оказалась дома. По всей видимости она смотрела телевизор и ничего не слышала. К тому же окна ее квартиры выходили на огороды. Открыла сразу. Удивленно поглядев на решительно смотревшую соседку, одетую в спортивный костюм и легкие тапочки, поздоровалась:
— Здравствуй, Валь. Куда это ты собралась?
Валентина протянула ей ключи:
— Я возвращаюсь к отцу. Отдай Вадьке ключи, когда появится…
Римма спокойно забрала связку и улыбнулась:
— Ну и правильно! Наконец–то ты решилась. Не жалей ни о чем, соседка. У тебя дочки хорошие растут…
Иван Дмитриевич шел рядом с телегой, держа вожжи в руках и изредка здороваясь со встречными. Валентина шла сзади, наблюдая, чтоб с телеги ничего не упало. На возу места не оказалось, но девчонки не стонали и не жаловались, резво шагая с другого бока. Иногда перебегали к деду, чтобы задать очередной вопрос. Едва вошли в лес, как остроглазая Маринка заметила под елкой гриб с темной шляпкой. Забыв про усталость, метнулась к нему:
— Дедушка, подберезовик! Какой крепкий!
Старик улыбнулся, доставая складной нож из кармана и снимая с задка телеги подвешенную корзинку:
— Держи нож и срезай! Селяночку на вечер сообразим, если ты еще десяток грибов найдешь…
Девчонки переглянулись. Светка попросила:
— А мне ножик?..
Валентина, начавшая приходить в себя среди деревьев, покопалась в верхнем узле с посудой и вытащила тупой столовый ножик с закругленным кончиком:
— Держи, тебе и такой сойдет. Корзинки одной хватит…
Старшая отправилась на правую сторону, а младшая на левую. Четыре километра по лесу до дома лесника, прошли незаметно. Девчонки за время пути набрали грибов целую корзинку и успели наесться ягод. Между собой они жили дружно. Набрав полные пригоршни черники, подбежали к матери и деду:
— Держите!
Митрич отказался:
— Да я их каждый день не по одной горсти съедаю. Так что ешьте, резвушки! Или вон мать угощайте. Вы же нонче у меня и не бывали ни разу за оба летних месяца.
Валентина с удовольствием съела ягоды, улыбнувшись дочерям. Она уже отметила, что с лиц девчонок слетел испуг и настороженность, какую она не раз замечала в городе. Женщина вздохнула. Огляделась вокруг.
Телега въехала на гать и колеса теперь постукивали по настилу из бревен. От теплого ветерка шелестела листва. То свет, то тени ложились Валентине на лицо. Смеялись над чем–то Маринка со Светкой, продолжавшие шагать рядом с дорогой. Высоких деревьев тут не было, лишь топорщилась низкорослая козья ива, перемежаемая временами шиповником. На этот раз сестры шли рядышком, так как с правой стороны располагалась топь. Воз порой подскакивал на бревнах проложенной по краю болота гати и от этого металлическая посуда, сложенная в корзины, позвякивала.
Митрич обернулся к дочери:
— Надо будет немного подновить дорогу. Выбоины появились. Что значит трясина! Раз уж ты теперь со мной, поможешь.
Валентина кивнула и улыбнулась. На душе появилось чувство, что все еще будет хорошо…
Старый дом, стоявший на огромной поляне рядом с озером появился неожиданно. Это был большой пятистенок, сложенный из потемневших от времени сосновых бревен. Чувствовалось, что строился он на долгие годы. К тому же ни с одной стороны к дому нельзя было подкрасться незамеченным. Окна с резными голубыми наличниками выходили на все четыре стороны.
Рядом с крыльцом имелся колодец с вертушкой и конура, откуда навстречу людям выскочил, громыхнув цепью, крупный лохматый пес. Радостно взлаяв, завертел хвостом, слегка прискуливая. Он вертелся и прыгал, всячески демонстрируя подходившим хозяевам свою преданность. Пес узнал Валентину и ее дочерей, искренне радуясь их появлению. Маринка сразу попросила:
— Дедуля, можно я его с цепи спущу?
Митрич кивнул, улыбнувшись в усы. Внучка, всучив корзинку с грибами матери, бросилась к дому со всех ног. Светланка рванулась вслед за сестрой. Лесник с дочерью остановились, не доехав до дома метров сто. Валентина разглядывала родные места, как в первый раз.
За домом раскинулся обширный огород. За ним, в тени разросшихся яблоней и груш, стояла потемневшая от времени большая баня. Дальше темнел огромный картофельник. За ним, почти у леса, раскинулся основной сад. Среди темно–зеленой листвы ясно виднелись наливавшиеся яблоки и груши. Темнел вишенник и раскинулись по всему периметру ягодные кусты. Трава между плодовыми деревьями была скошена совсем недавно, топорщась желтоватой стерней. На земле лежало несколько упавших зеленцов. Женщина сразу подумала: «Надо собрать паданцы, да свиньям скормить».
Рядом с домом имелись два больших навеса для сена и дров. Чуть в стороне находились сараюшка с кроликами и небольшой дощатый домик, гордо называемый «летняя кухня». Дверь в нее была распахнута для проветривания. Возле леса в большом загоне паслись две коровы, телушка, теленок и десяток овечек с большим количеством ягнят. Рядом имелся еще один загон, где трава подрастала. Коровы коротко мыкнули, словно поздоровались. Пугливые овечки перестали пастись и уставились на прибывших. Ягнята мгновенно очутились возле ярок и теперь испуганно тоненько блеяли.
Возле дома свободно бродило стадо кур. На самом берегу озера присели отдохнуть в тени берез полсотни уток и штук двадцать крупных белоснежных гусей. Все стадо дружно загоготало, закрякало и закудахтало, кинувшись к людям. Маринка со Светкой прыгали возле собаки с радостным криком:
— Ура!!! Мы дома! Трезор, как же мы по тебе соскучились!
Обе обнимали прыгавшего пса с двух сторон. Тот вертел головой во все стороны, пытаясь лизнуть обоих девчонок одновременно и мешая им отцепить цепь от ошейника. Валентина вздохнула, окидывая взглядом знакомые с детства окрестности:
— Дома… — Заметила взгляд отца и улыбнулась: — Знаешь, пап, я бы наверное никогда не решилась уйти, если бы не ты. От братьев и Олеси ничего не было?
Митрич вздохнул, отрицательно покачав головой:
— За целый месяц только от Игоря весточку получил, хотя каждому писал. Ладно, парни, а Олеся? Эх, не понимаю я! Хоть бы внуков прислали на лето, так нет. Игорь тут написал, что внучка ехать в лес не хочет. Ей, видите ли, на юга с родителями охота…
Подхватив лошадь под уздцы, направился к крыльцу. Дочь шла за ним, глядя на ссутулившиеся плечи и уже жалея, что задала вопрос.
На голоса людей из открытого на дневное время двора, под огороженный навес, вышло три здоровенных свиньи и с десяток подсвинков. Дружно уставились на людей, перехрюкиваясь. Полозов заметил, что в корытах ничего нет. Прикрикнул на прыгавших возле дома с собакой внучек:
— Девчонки! А ну–ка, разгружать помогайте! С Трезором и потом наскачетесь…
Девочки, дружно обернувшись, кинулись к взрослым. Пес бежал следом, подскакивая и взлаивая от радости. Валентина, увидев стало свиней, спросила удивленно:
— Пап, так ты чего, всех поросят себе оставил?
Митрич обернулся:
— Нет. Четырех продал. А маленьких рука не поднялась резать…
Дочь вздохнула, берясь за веревку на задке телеги:
— Это же сколько кормов покупать придется…
Лесник, развязывая веревку у оглобель, ответил:
— Вообще ничего не стану покупать. Я ведь нынче на пустошке ячмень посеял и под овес территорию добавил. — Посмотрел на хрюкавшее стадо: — Крупорушка есть, так что пусть живут. Осенью мясом продам. Вот и заработаем, да и самим пропитание. Колбас наделаем, окороков накоптим. Сейчас лето и им не так много требуется варить кормов. Днем свежую траву даю. Едят с удовольствием. Вишь, корыта снова пустые! С озера таскаю корни камышовые. Они их любят. Желуди станут поспевать и их заготовим. Летом держать скотину спола горя, лишь не ленись, а травы тут море. Я все окрестные поляны по два раза обкашивал. Сарай под завязку набит сеном. Навес полнехонек. А теперь, когда ты здесь, еще и стогов наставим…
