Владимир Марченко - Растёрзанные желания
Она знает, что шашлык должен мариноваться в растворе уксуса с разными специями, с луком. Проходили в училище. Но уксус она почти не льёт, а добавляет аскорбинку. От уксуса мясо быстро ужаривается, становится твёрдым и не вкусным. Дядя Петя замариновал две банки мяса. В одной, как требовала технология, был уксус и всё необходимое, а в другой – специи, соль и лук, перекрученный на мясорубке, но без уксуса.
– Попробуй, – подавал ей кусочек мяса, снятого с длинного шампура. – А теперь вот с этого. Какое мясо вкусней? То-то. Твой шашлык должны запомнить на всю жизнь. Любую работу делай так, чтобы не стыдиться потом. – Пожилой дядька опекает её, подсказывает, как хитрить, взвешивая порции, куда прятать излишки мяса и уносить домой, чтобы подкормить двух младших братьев.
– Дядя Петя, что вы такое говорите. Я, не могу.
– Дурочка из переулочка. Хозяйства у вас нет. Мальчишкам расти надо. Мать, небось, их лапшой кормит и картошкой. Когда ещё пришлёт отец деньги. Надо форму купить, учебники. Мешочек подвяжешь покрепче. Но не холодное мясо. Усекла? – Пётр Иванович Мазницын оглядывал худую мальчишескую фигуру девушки, хмыкал, качал большой бритой головой. – Ну, надень эту «сбрую» для вида что ли. Хоть бы ваты подложила. Из старого матраца не дёргай. Грязь там одна. Из аптечки возьми на кухне. …Нам не важно. Что дальше, что за платьем, важно, что глазами можно пощупать. Очередь будет длиннее, а чаевые – больше
Дядя Боря – армянин научил её, как держать в мангале нужную температуру, как следить, переворачивая шампуры, чтобы мясо не слишком зажаривалось и не горело.
– Ты что-то совсем ничего не ешь? Ходи в столовую. Кожа и кости. Из зарплаты всеравно высчитывают за питание, – сказал завхоз.
– Петр Иванович, это же не моё. Как есть чужое?
– Вот ты какая. Говорю, что высчитает начальник, глупенькая. Не украдёшь, не проживёшь. Голова твоя садовая. Святая простота. Да-а-а…
– Я картошку пеку в мангале.
Костёр из больших поленьев, составленных почти вертикально, догорал. Валя бросилась к нему, чтобы положить очередную порцию дров. Огнём должен заниматься сторож базы отдыха, но он, и завхоз добротно выпили. Дядя Петя вышел из бара, сказал: «Седня, доча, день счастья», ушёл топить баню.
Валя ополоснула руки в кастрюле, вытерла о фартук, так как полотенце, которое вчера получила, куда-то делось. Над соснами, что чернеют на противоположном берегу, давно выкатился слепящий блин. Алая гладь воды остекленела. Лишь изредка поверхность большого озера ломают расходящиеся круги.
Шиферный навес сколотили недавно, принялся завхоз из обрезков стены мастерить. Дождь не мочит ни отдыхающих, ни мангал. Над ним – раструб и труба. Она жарит мясо в тепле. Отдыхающие, загрузившись в баре, располагаются за столиками с бутылками и тарелками, приходят к ней с оплаченными чеками и развязно требуют своё, в любую погоду. Вкопали ещё ряд столов, поставили бочку и кегу с пивом рядом с мангалом.
Обжигаясь, девушка крутит шампуры, следит, чтобы в мангале не было пламени, от которого копоть. Наливает пиво в полторашки, в банки, в стаканчики. «Какой дурак требует зарплату на пиве», – расхохотался дядя Коля, коммерческий директор, когда вкатили на помост первый бочонок, именуемый кегой. Установили насос, который нужно качать ногой, и все начали пить пиво, подставляя под кран обрезанные полторашки. Нестерпимый жар делает её измученное лицо уродливым и красным. Педаль насоса она, по совету дяди Пети, положила у прилавка, чтобы любители пива сами шевелили ногами. Отдельные плешивые граждане суют ей капроновые стаканчики с пивом, покровительственно говоря:
– Выпей, Вальша, охладись. Сегодня у тебя запарка. Жара-то какая. Духота. – Она не пьёт пиво. Не пьёт и водку. Зачем травить себя.
Большой мангал помнит с того времени, когда впервые попала сюда. А путёвку в пионерский лагерь «Юность» взяли родители, когда окончила второй класс. Мангалу уже тогда подпирал стену склада, в котором нервно гудели двигатели холодильных камер. На открытия и закрытия лагерных смен собиралось много представителей разных ведомств. Тут были важные медицинские работники, в армейской форме офицеры райвоенкомата, пожарное крутое начальство – тоже в кителях со своими эмблемами, миленькие тети из отдела культуры и библиотеки; директор дома пионеров всегда стояла рядом с заведующей санитарной службы, во втором ряду – парни из ДОСААФа. Они учили их стрелять из «воздушек», водили в походы, проводили соревнования с военкоматскими офицерами. Независимо держались представители «Сельхозхимии», СМУ, которые ремонтировали домики и строили столовую. Даже построили двухквартирный дом для сторожа и старшего повара. Их семьи прибыли потом, спустя много лет, когда Валя выросла, после событий в Узбекистане. В первый сезон были настоящие палатки. Спать в них было душно в тихий час, пионеры и школьники убегали в бор, на берег озера. Печь, на которой варили суп из рисового концентрата, стояла под навесом. Отряды ели под навесом. Первый домик заняли малыши, а второй – только строился. Территорию не успели огородить, дети носились по бору, собирали грибы и землянику.
…Важно стоял пухлощёкий председатель колхоза, высокий и худой парторг с женщиной больного вида, председателем местного комитета. Директор кирпичного завода всегда стоял с весёлым начальником «Сельхозтехники». В первом ряду – представители райкома партии, райисполкома и райкома комсомола. Им сдавали рапорты, им пели песни, читали стихотворения. Каждое лето Валя отдыхала в лагере. Появились улицы из домиков-палат, построили просторную столовую, в которой показывали киноленты. Мангал появился неизвестно когда, но тогда он выглядел большим и новым. Валя помнила и знала, что комсомолки из аппарата перед открытием первой смены убирали мусор, скопившийся за зиму. Такой у них был субботник. Почему ей это было известно? Потому что после восьмого класса Валька работала техничкой, пионерской вожатой, была кухонным рабочим. Носила в штаб котлеты, яблоки. Гости веселились до утра…
Начальник управления сельского хозяйства, напоминавший зарубежного актёра, выделялся высоким ростом и удивительной причёской. Говорил коротко, будто кто-то где-то его ждал. Он всегда вручал нужное. Это мог быть телевизор, магнитофон или проигрыватель. А вот редактор местной газеты «Вымпел» ничего не вручал, но в газете всегда была его статья. Фотографы (они в редакции часто менялись) снимали отряды на линейках, на эстраде во время концерта, за обедом и у прощального костра.
Когда Валя была маленькая, всех стеснялась. И не замечала, что мангал исчезал, а потом появлялся на своём месте. Уже после восьмого класса она, стоя на линейке, недоумевала, отчего с каждым открытием и закрытием смен уменьшается количество гостей на трибунке. Валя слышала, как отец говорил, что его скоро сократят, так как закрывается СМУ. Нет финансирования, сократилось строительство. Он работал на автокране. Летом дома бывал редко. Колхозы строили двухквартирные жилые дома, мехтока, коровники и свинарники. Автокран большой мощности был один на весь район.
Помнит, как однажды не пришли поздравить с открытием сезона девчонки-комсомолки. Не стали показывать в столовой кино, зато появились «видики». Экран телевизора мал, отряды садились даже на столы, чтобы увидеть зарубежный боевик. Вале не нравились чужие фильмы. Она любила «Полосатый рейс», «Кавказскую пленницу» и многие свои советские фильмы. А чужие мультики показались ей глуповатыми и неприятными.
В последний сезон Валя уже не стояла на линейке. Работала в столовой. Мыла посуду, помогала поварам. У мамы тоже не стало работы. Она плакала, провожая отца в далёкий Сургут. Папа должен был устроиться и приехать за ними. Но прошёл год. Не только переводы перестали получать, но и открыток не находили в почтовом ящике. Папа не отвечал на письма, не приходил на переговоры. Начальник транспортного предприятия, куда папа устроился водителем трубовоза, ответил, что Лебедев М.И. уволен по статье за прогулы и пьянство. Мама собралась обратиться в органы, но тут папа прислал письмо из Тюмени, извинялся, просил не волноваться, так как ему удалили почку, а медсестра взяла его к себе в семью. Возможно, он приедет, если отпустит молодая жена, потому что у них после почечной операции образовался ребёнок.
Мама устроилась мыть полы в доме культуры, а Валя решила поступить в профтехучилище, так как оно ещё работало в соседнем селе. Она очень хотела стать врачом, но училась на повара. В училище хорошо кормили, платили стипендию. Подруги – Настя и Таня отговаривали её, хотя сами в школу посещали неохотно. У них не было ни модных сапог, ни новых платьев, чтобы ходить на школьные вечера. Они бродили по улицам, заходили в парк, который взяли в аренду какие-то мужчины, установили качели, карусель и колесо обозрения. Играла музыка, продавали пиво и мороженое. Знакомые мальчишки, бросившие учёбу, собирали по свалкам металлолом, сдавали, и могли жить самостоятельно, не выпрашивая денег у безработных родителей, отдававших своё время огородам и личным подворьям, на которых росли животные и птица. Мальчики угощали девочек пивом и шоколадками.
