Анатолий Королев - Жизнь на волоске
Я знаю – ты бы простила, но я себя помиловать не могу. Прощайте родные. Не сердись и не бери в голову, мам. И пусть сестра тоже простит .
Целую вас крепко-крепко. С Новым годом!
Вить, извини, что я спер ключ от лифтовой. Покажешь мое письмо, тебе ничего не будет».
Кое где буквы расплылись от слез бедолаги.
Так вот зачем он вернулся, подумала Лиза, – решил написать прощальное письмо матери и сестре.
Я спасу тебя дуралей, если ты не проснешься.
Уже потом, в утреннем полупустом самолете компании «Люфт Ганза», благополучно миновав нетрезвую таможню со своим спец чемоданом, сидя в одиночестве у иллюминатора, она улыбалась, вспоминая как выложила на стол и на пол, у босых ног страдальца стопку пачек с зелеными баксами из кейса, улыбалась, представляя как он проснется с душевным трепетом, в час счастливого страшного утра в полном ужасе… как расцелует дешевенькую иконку… как вспомнит цыганку, нагадавшую деньги… ее спящую в пустыне смуглянку под взглядом лунного льва.
Сон в зимнюю ночь – чаще всего сон про жаркое лето.
Во сне мы переселяемся на тот свет.
Каждое утро ты вновь просыпаешься после смерти.
Лиза знала, что такое уходить из жизни навсегда – в юности она дважды пыталась покончить с собой, первый раз из-за обиды на мать. Ее спасла тетка, которая вдруг нагрянула в гости. Она выключила газовую плиту и вызвала скорую помощь. Второй раз из-за несчастной дурной любви к женатому учителю физкультуры … Лизу спас какой-то воришка, который залез к ним через окно на первом этаже, как раз в тот момент когда она приладила петлю к крюку для люстры и, сняв тапочки, влезла босыми ногами на обеденный стол.
Она попыталась вспомнить сколько же точно денег оставила самоубийце и вдруг подумала, что так узнает цену своей жалости. И не стала подсчитывать.
А сейчас она сладко спит, прижавшись щекой к иллюминатору. Ей снится новогодняя ночь в пустыне. Под головой маленькая цветастая подушка. В боевой правой руке певучая лютня, а в изголовье стоит подаренный игрушечный лев из мягкого лунного плюша.
Сон чист словно зеркало – нигде не видно ни капли крови.
