Витольд Гомбрович - Плясун адвоката Крайковского
Но постепенно я терял надежду. Адвокат перестал у нее бывать, казалось, все мои усилия напрасны. Я уже предвидел момент окончательной капитуляции и боялся: чувствовал, что не смогу с этим согласиться. Достоинству адвоката был бы нанесен непоправимый урон — нет, этого я бы не перенес, пусть даже ему самому наплевать на это. Для меня это явилось бы крайней несправедливостью, я был бы окончательно унижен и опозорен — да, окончательно, это я хорошо сказал. Я не мог поверить и все же дрожал в ожидании неотвратимо приближающегося конца.
И действительно… Однако есть все-таки на свете справедливость! Ах, как же они оказались изобретательны — нет, я все же был обижен на адвоката: ну зачем же он так прятался, таился, разве он не знал, что я страдаю? Случай? О нет, это был не случай, скорее — сердце! Вечером возвращался я Аллеями домой — и вдруг будто меня что- то толкнуло, и я свернул в парк. Собственно, я собирался лечь пораньше, поскольку с утра надо было еще успеть прибить к двери адвоката позолоченную табличку с надписью АДВОКАТ КРАЙКОВСКИЙ, но что-то словно толкнуло меня: в парк. Я вошел — и в самом конце, за прудом, увидел… ах, ах! — увидел ее большую шляпу и его котелок. Ах вы паршивцы, пакостники, негодники, ах вы шельмы! Значит, в то время как я мучился, вы тут встречались втайне от меня — и так ловко! Должно быть, воспользовались такси! Они свернули в боковую аллею и уселись на скамью. Я притаился в кустах. Ни на что не надеялся, ни о чем не думал — не хотел ничего знать, просто съежился под кустом и быстро считал листья, без всяких мыслей, словно меня вовсе не было.
И вдруг адвокат обнял ее, прижал к себе и зашептал:
— Здесь — природа… Ты слышишь? Соловей. Сейчас, скорее, пока он поет… Будем ему вторить, в такт соловьиной песне… Умоляю!
И затем… ах, это было нечто космическое, я не выдержал — будто все силы мира сшиблись во мне в священном бешенстве, словно чудовищный разряд, электрический разряд пронзил мой позвоночник, мощно сотряс весь мой организм, словно жертвенное пламя охватило все мое существо, я сорвался с места и заорал во весь голос, на весь парк:
— Адвокат Крайковский ее!.. Адвокат Крайковский ее!.. Адвокат Крайковский ее!..
Поднялся переполох. Кто-то бежал, кто-то убегал, люди появились сразу со всех сторон, а меня скрутило раз, другой, третий, сшибло с ног, и я заплясал, как никогда, с пеной у рта, в судорогах и конвульсиях — вакхическую пляску. Что произошло потом — не помню.
Очнулся я в больнице. Я чувствую себя все хуже. После всех переживаний я вконец обессилел. Адвокат Крайковский выезжает завтра втайне от меня (но я знаю) в маленькую горную деревушку в Восточных Карпатах. Он хочет затеряться в горах на пару недель и надеется, что я обо всем забуду. За ним! Да, за ним! За моей путеводной звездой! Но вот вопрос, вернусь ли я живым из этого путешествия, слишком много волнений. Ведь я могу неожиданно умереть прямо на улице, под забором, а на этот случай надо приготовить записку: пусть мой труп отправят по адресу адвоката Крайковского.
