Семен Данилюк - Выезд на происшествие
-- Так вроде у вас фигурант есть? - щегольнул осведомленностью Танков.
-- Передашь, как сказал! - Гуляев поморщился, тяжко вздохнул. - Танков, у меня лицо как, добродушное? - Он растекся вдруг в простецкой улыбке.
-- Как будто, - растерялся Танков.
- Тогда порядок. Велин, пригласи Рыкову, - и он опять вздохнул, словно набирая воздуха перед тяжелым погружением.
ПО ПУСТОМУ отделовскому коридору процокали каблуки, и следователь Рыкова, маленькая молодая женщина, не остывшая еще с дороги, остановилась, напряженно прислонившись к косяку двери.
-- Татьяна Геннадьевна, - Гуляев увлеченно, не отрываясь, листал читанный только что перед этим журнал, - может, ты Воробья прямо сейчас задержишь, чтоб его в ИВС пораньше отвезти?
-- А я и в мыслях не держу его задерживать. - Небрежный гуляевский тон не сбил ее и не поколебал. - Я тебе еще в машине об этом сказала.
-- Ну и сказала! - Гуляев бросил об стол журнал, а вместе с ним и дипломатические подходцы. - Воробей вор, и его надо посадить!
-- Надо, - ехидно согласилась Рыкова. - Но только при наличии доказательств.
-- Магазин-то он подломил.
-- Может быть.
-- Погоди. - Гуляев заволновался. - Его после кражи у магазина видели. Это раз...
-- Не у самого магазина, а просто в деревне.
-- При нем было две бутылки водки, и он угощал комбайнеров. Причем водка той же партии, что украдена. Это тебе что, не доказательство?
-- Да эта партия два дня продавалась. И выдавалась, между прочим, не по ведомости. Короче, ничем не опровергнуто, что он мог ее купить.
-- Так опровергни! Ты же следователь. На то и существуешь.
-- Попробую, - охотно согласилась Рыкова. - Но только сейчас у меня оснований для задержания Воробьева нет, и я свою шею под незаконное задержание подставлять не буду.
-- Страхуешься?!
-- Здоровый инстинкт самосохранения.
-- Слушай, ты часом не ошиблась призванием? Тебе бы в адвокаты. Ты что, не понимаешь? В деревне появился неоднократно, - Гуляев уже не произносил слова, а чеканил их по слогам, - судимый за кражи Воробьев, и тут же полетел магазин. Другие версии не идут. Мы ж вместе отрабатывали.
-- А обыск ничего не дал.
Велин издевательски хмыкнул. Гуляев сдвинул узел мешавшего ему галстука:
-- Что же он, фрайер, что ли, краденое домой тащить? Припрятал где-то.
-- Вот найдешь, тогда обещаю: задержу. При всех обещаю, - решительно произнесла Рыкова.
-- Хо-хо-хо! - Велин даже сложил руки на животе, демонстрируя муки от хохота. Рыкову, как и вообще всякую некрасивую женщину, он не терпел.
-- Так некого задерживать-то будет! За Воробьем пять судимостей. - Для наглядности Гуляев показал раздвинутую пятерню.- С шестой ходкой он будет признан особо опасным рецидивистом. И, между прочим, отлично это знает. Поэтому, как только гуманная наша Татьяна Геннадьевна, оберегающая закон от негодяев из уголовного розыска, его с извинениями отпустит, благодарный Воробышек тут же расправит крылышки и полетит бомбить магазины в другое место. И дай бог, чтоб его не пришлось объявлять во всероссийский розыск.
Рыкова задумчиво принялась выстукивать что-то на косяке двери.
-- Ну, ты что, в самом деле, зэка этого пожалела? - уловил ее неуверенность Гуляев.
-- Его?! - та аж вскрикнула в негодовании.
-- Так задержи! - поспешно поддержал начальника Велин. - А мы тебе за эти три дня доказательства для ареста накопаем.
-- Уж ты, пожалуй, накопаешь, - фыркнула Рыкова, и это было ее местью за дерзкое хохотание.
-- Да нельзя такого кита не задерживать! - Возмущенный Велин даже схватился за свои густые волосы и слегка их поворошил. - Вон молодой дежурный и тот тебе скажет.
Танков почувствовал себя неловким зрителем в цирке, которого расшалившийся клоун вдруг потащил из первого ряда на манеж.
-- В самом деле, Татьяна Геннадьевна, - пробормотал он. - Как же отпускать? Если вы и сами считаете, что это он. Ведь преступник же.
-- Ты-то еще, цыпленок... - Разгорячившаяся Рыкова развернулась к Танкову, но, посмотрев на его разом сморщившееся лицо, продолжать не стала. - Словом, так, Гуляев. Все это слова. Хочешь задерживать, делай это сам. А я с прокуратурой в объяснительные записки играть больше не намерена. С меня хватит - наигралась.
-- Оно конечно. - Гуляев больше не скрывал презрения. - В сторонке отсидеться спокойней.
-- Если у вас больше ко мне ничего нет, я пойду. Мне еще обвинительное заключение по наезду надо отпечатать.
-- Вот ведьма!.. - полоснул ей вслед Гуляев, не слишком регулируя тембр голоса. - Чистюли! Крысы конторские! Как раскрывать, так их нет. А вот помешать, так откуда кто берется! Закон, закон! Используют как ширму для безделья. А закон для одного существует: чтоб общество от таких вот Воробышков защищать. И если я Воробья посажу, так этим нашему обществу окажу неоценимую услугу, а стало быть, действия мои на благо закона и вполне ему соответствуют. Подведя такую роскошную идеологическую базу под принятое решение, Гуляев успокоился. - Велин! Тащи сюда эту контру!
И вот в сопровождении Велина и шофера-милиционера Игнатьева в дежурную часть вошел невысокого росточка пьяненький и веселенький мужичонка с могучей бородавкой на правой ноздре - гроза сельповских магазинов Юрка Воробьев.
-- Чего делать-то будем, тезка? - Доброжелательный Гуляев находился в явном затруднении.
-- А чего такое случилось, Юрий Алексеевич? - Воробей на глазах расстроился.
-- Придется тебя сажать. Как считаешь?
-- А почему ж не посадить? - не стал противиться Воробьев. - Воля ваша: надо - сажайте.
- Ты ж умный мужик. Юр! - оценил собеседника Гуляев. - Так чего ж ломаешься? Попался - будь мужчиной, имей смелость признаться.
Танков заметил, как Воробей, явно удивленный таким грубым ходом, но не желавший, видно, напрямую ссориться с Гуляевым, удержался от насмешливого ответа.
-- Я, Юрий Алексеевич, трусом с детства был, - стесняясь, признался он. - Чего уж теперь с этим поделаешь?
-- А вот это ты видел? - Велин уже притащил Уголовный кодекс и раскрыл его натренированной рукой перед Воробьевым. - Смотри статью. Чистосердечное признание есть обстоятельство, смягчающее вину. Черным по белому. Пиши, пока не поздно, явку с повинной. Глядишь, на суде пару лет скинут.
На этот раз Воробьев сдерживать ядовитую свою натуру не стал.
- И где это вы, Юрий Алексеевич, таких малахольных набираете? - посочувствовал он. - Да ему ж разве кражей пончиков в школьном буфете заниматься. Там пацаны очень эту книжку уважают.
Занервничавший Велин двинулся было к доставленному, однако Гуляев движением плеча отодвинул подчиненного.
- Ты в самом деле думай маленько, кому чего говорить, - сказал он неодобрительно. - Да Юрку сколько раз сажали, столько статью эту зачитывали. Верно я говорю?
Велинский промах Гуляев тотчас использовал для укрепления контакта с подозреваемым.
-- Приятно иметь дело с умным человеком, - осторожно потрогал наживку Воробей.
-- И когда ты только, Велин, работать научишься? Ко всем без разбору со своими приемчиками. В людях надо разбираться. А то только по бабам силен, - непедагогично отчитал начальник угро своего опера. Нахохлившийся Воробей удовлетворенно кивал головой.
-- Ну, вот что, Юра. - Добившись, что тот расслабился, Гуляев тут же заложил вираж для новой атаки. - Мужик ты грамотный. Поэтому кодекс я тебе читать не буду. Ты его и так наизусть знаешь. И свободу за признание не обещаю - у тебя теперь ее долго не будет. Зато другое я тебе обещаю твердо: признаешься, даешь явку с повинной - будет и по изолятору, и по зоне все как надо. Ну, ты понял. Идешь в непризнанку - на меня не обижайся.
-- Зачем же так ребром-то? - забеспокоился Воробей. - У вас свой интерес, у меня свой. Чего уж так-то?
-- Ты меня давно знаешь? - надбавил в голосе Гуляев. Воробьёв настороженно пожал плечами. - И сколько у тебя ходок было?
-- Чего спрашиваешь? Пять. Последняя твоя.
-- Врал я тебе когда?
Воробей молчал. Молчал и Гуляев. Танков, подавшись вперед, впитывал в себя весь этот разговор, внимательно наблюдая за обоими.
- Так я тебе обещаю, - не дождавшись ответа, Гуляев говорил теперь, методично ужесточая голос. - Или признанка, или вывернусь, но в трое суток доказательства для ареста будут. Понял ты меня? Но тогда уж, - Гуляев постучал пальцем по столу, - буду строг! Три минуты на размышление! - Он демонстративно посмотрел на часы и мягко, доброжелательно, как-то даже по-домашнему добавил: - Думай, Юра, - и вышел в коридор.
Смущенный Воробей вздыхал и переминался. Велин незаметно кивнул Танкову. Тот понял. Много раз он видел, как это делают сыщики, и теперь решил попробовать сам.
- Чего ты думаешь? - почти заговорщически прошептал он. - Гуляй - человек слова. Сказал - сделает. Соглашайся, пока не поздно. Смотри, потом локти кусать будешь.
Воробей, у которого, похоже, за годы общения с органами развился абсолютный слух на малейшую фальшь, презрительно не обратил на него внимания, напряженно что-то прикидывая про себя.
