Вадим Шефнер - Съедобные сны, или Ошибка доброго мудреца
– Ради Бога, не беспокойтесь! Не пропадем мы без этого насоса! – заявил Утюгов, и далее сообщил, что вчера жене его удалось купить кило конфет «Старт», так что сейчас мы приступим к чаепитию. Я начал отнекиваться, но он и слушать не хотел, и по узкому коридорчику привел меня на кухню, где познакомил со своей супругой Надеждой Алексеевной.
– Только уж извините, чай здесь, на кухне будем пить; комнаты наши для чаепитий и обедов не приспособлены, – с некоторой грустью в голосе обратилась ко мне эта симпатичная женщина и добавила, что ждет нас здесь минут через двадцать.
Утюгов повел меня в ту комнату, которую ныне экскурсоводы именуют «рабочим кабинетом Утюгова». Она всем известна, описывать ее не буду. Замечу однако, что два стеллажа, находившиеся в ней, ныне пусты, потому что, согласно завещанию Матвея Утюгова, все книги после его смерти были сданы в Публичную библиотеку. А при нем полки этих невзрачных стеллажей прогибались от множества книг по самым разным отраслям человеческих знаний – по электронике, астрономии, физике, химии, высшей математике, психологии, агрономии, зоологии, медицине, ветеринарии, философии, кулинарии, биологии, да всего и не перечесть… И изо всех этих томов торчали закладки, все они были читаны-перечитаны мудрым Матвеем! При дальнейших встречах с ним я всегда поражался его многосторонней образованности.
Указав мне на потертое бархатное кресло, Утюгов сел на ветхий хромоногий стул и спросил: «Вы ведь голодали в молодости?» Я ответил, что да, жизнь моя в детстве и в юности была тяжелой, голодной; я довольно подробно поведал ему об этом. Однако Вас, Уважаемый Читатель, с этими печальными подробностями ознакомлять не считаю нужным: ведь мое повествование посвящено не мне, а Матвею Утюгову. А он, выслушав меня, сказал, что по тому, как сосредоточенно и целеустремленно я поедал сардельки в пивнушке «Под тещей», ему сразу стало ясно, какая несладкая жизнь была у меня когда-то.
И тут мой новый знакомый, в свою очередь, весьма обстоятельно рассказал мне о том, как он голодал в молодости. Но не буду повторять того, что уже давно известно всем землянам: ведь во всех книгах, где идет речь о нем, немало места отведено именно этому грустному периоду его жизни. Я же в тот знаменательный день понял, почему этот человек симпатичен мне, а я симпатичен ему: нас побратал Голод. Сытый голодного не разумеет, а голодавший голодавшего очень даже разумеет.
– Чай готов! Идите чай пить! – обратилась к нам Надежда Алексеевна, заглянув в комнату, и мы направились на кухню и приступили к чаепитию.
Вскоре к нам присоединился Саша, восемнадцатилетний сын Утюговых. Родители представили его мне, а затем, перед тем, как сесть за стол, он вынул из кармана пиджака четыре розовые бумажки и вручил их матери. Это были билеты спортлото, он купил их на Моховой по поручению Надежды Алексеевны. Оказывается, она регулярно играла в эту игру. Тут же выяснилось, что и муж ее, и сын относятся к этому спортлото иронически. Я тоже считал, что это ерундовское дело.
– Вы хоть раз выиграли? – спросил я Надежду Алексеевну.
– Два раза по три рубля, – с улыбкой призналась она. – А у вас легкая рука?
– Ей-Богу, не знаю. А что?
– Назовите мне пять чисел. От единицы до тридцати шести… А ты, сынок, принеси мне авторучку.
Саша принес авторучку и Надежда Алексеевна, склонясь над одной из розовых бумажек, стала зачеркивать там маленькие квадратики. А числа я назвал вот какие: 1, 2, 17, 20, 33.
Тут мне придется о себе кое-что рассказать. В школе я учился хорошо почти по всем предметам, и тем не менее с трудом переползал из класса в класс. Очень мне математика не давалась. И в институт из-за этого с трудом поступил, хорошо, что в том году недобор был туда. Я в молодости так этой наукой был запуган, что и доныне мне иногда снятся математические кошмары. Вот и накануне того дня, когда я впервые в гостях у Утюговых побывал, приснилось мне, будто я должен явиться куда-то к какому-то главснабженцу за получением талонов на шпроты. Если не явлюсь к нему в кабинет № 5, то больше никогда в жизни ни одной баночки не получу. И вот я в какой-то коридор вхожу. По одной его стороне – окна, по другую – двери; их ровно пять. Подхожу к первой, на ней начертан № 1, подхожу к второй, на ней – № 2. Душа моя возрадовалась: не так, значит, я туп в арифметике, все цифры понимаю! Но вот подхожу к следующей, а на ней – № 17, подхожу к четвертой – на ней № 20, подхожу к пятой – на ней № 33. А № 5 – нет… Неужели я сошел с ума?! Неужели опять эта окаянная арифметика-математика взбесилась?! Не видать мне, не едать мне шпротов во веки веков… Я заверещал, заголосил во сне, и тут кто-то толкает меня в бок. Я просыпаюсь.
– Опять математика снилась? – спрашивает меня Зоя.
– Опять, – признался я. – Обидный сон, лишили меня в нем шпротов.
– Их и наяву давно нет в продаже, – утешила меня жена. – Спи спокойно, профессор математики!
Сон-то нелепый был, но цифры те я, к своему удивлению, запомнил. И именно их продиктовал супруге Утюгова, чтоб не придумывать от себя, не ломать голову над такой задачей. К тому же я считал, что все лотереи – чепуха, и какие тут числа ни назови – все равно фига с маслом получится. А получилось не так. Но об этом позже.
Вернувшись домой, я вручил насос нашей дочке, а потом рассказал жене и Кире о том, у каких людей я побывал. Утюговы – люди хорошие, симпатичные. Живут они небогато, мебель – с бору по сосенке. Квартира отдельная, но убогая, с протечками. И темноватая: против окон кирпичный брандмауер. Мы хоть и в коммуналке обитаем, но я бы наши две комнаты не сменял на их апартаменты.
– А жена Утюгова какова? – поинтересовалась Зоя.
– Ну, похуже, чем ты, но лучше многих. Только странность у нее есть: верит, что в спортлото играть можно с выгодой. – И я рассказал Зое о том, как подсказал Надежде Алексеевне пять чисел.
– А почему ты мне нынче утром про эти числа ничего не сказал? – с некоторой ревностью в голосе спросила Зоя.
– Но ведь ты всегда смеешься над моими математическими снами!
– А сейчас не смеюсь. Повтори мне эти цифры! Она записала эти числа, а потом я подробно поведал ей о том, какое впечатление произвел на меня Матвей Утюгов. Говорил я довольно долго, пересказал свой разговор с ним почти дословно. И тут Зоя вдруг сказала, что Утюгов – человек необъятных возможностей. Тогда это ее утверждение показалось мне странным, но позже я понял, что она права.
5. Брудершафт
Когда настало следующее воскресенье, Зоя включила телевизор с утра, чего прежде за ней не водилось. Оказывается, она еще во вторник купила билетик спортлото и, пометив в нем «мои» числа, опустила его в какой-то там ящик у какого-то там киоска, а теперь по телевизору показывали результаты тиража. Меня это не касалось, я пошел умываться в ванную комнату. Через несколько минут туда вбежала Зоя и поцеловала меня в мокрую щеку.
– Генка, ты – математический гений! – воскликнула она. – Все пять чисел угадал! А я ведь оба варианта одинаково заполнила! У нас – двойной выигрыш!
Когда я вернулся в нашу комнату, из соседней комнаты вышла Кира. Узнав о выигрыше, дочь примкнула к нашему ликованию, и мы втроем стали строить планы по использованию большой, но в точности еще неизвестной нам суммы. У Киры даже возникла идея сменить велосипед на автомашину. Позже выяснилось, что хоть сумму мы получили неплохую, но при тогдашней инфляции на машину она не тянула. Однако во многом она нам помогла.
После завтрака я отправился на Петроградскую сторону. Там на Большом проспекте был магазин, открытый и по воскресеньям, и там я надеялся купить колбасы. И, действительно, колбаса там в тот день была. Я занял очередь, отстоял в ней часа полтора – и вдруг колбаса скоропостижно кончилась, не дождавшись меня. Когда я вернулся домой, Зоя сообщила мне, что в мое отсутствие зашла к нам жена Утюгова. Очень она симпатичная, но и очень грустная. На душе у нее такая тревога… Она тоже утром смотрела тираж по телику и тоже узнала о выигрыше, – причем он у нее тоже двойной…
– Так с чего это тревога у нее? – удивился я.
– А вот с чего: когда она Утюгову об этом выигрыше сказала, он вдруг решил, что это не их выигрыш, а твой, потому как ты ей все цифры подсказал. Ну, я ей твердо заявила, что мы тоже в выигрыше, а их выигрыш – это их выигрыш, и что хоть муж ее – умный человек, но в этом вопросе он чепуху мелет. Правильно я ей сказала?
– Очень правильно! – согласился я. – Но я думаю, мне надо самому навестить их, уладить это дело.
– Знаешь, Гена, у нас непочатая банка растворимого кофе есть, так ты снеси им в подарок. Это как-то убедит их, успокоит…
…Дверь мне открыла Надежда Алексеевна. Я первым делом вручил ей банку кофе и заявил, что это – праздничный подарок по случаю их финансового праздника, то есть выигрыша. Она даже прослезилась, потом тихо сказала мне, что у Матвея большая неприятность: третьего дня институтское начальство начисто отказало ему в ссуде на приобретение приборов для опытов по выдвинутой им теме… На выигранные в спортлото деньги он, конечно, мог бы кое-какие приборы заказать. Надо только убедить его…
