Пёс Пузик - Моя собачья жизнь
2
А знаете ли вы, что порода пуделя была выведена для охоты? Нет, правда! Не смейтесь! Они выглядят так, будто умеют только гарцевать, как лошади, но они очень сильны и выносливы.
Все мы, щенки и мама-собака, жили на нижнем этаже, а лестница наверх была закрыта от нас детскими воротами безопасности. Мои братья и сестры довольствовались кухней и гостиной, где играли в свои игры – кстати, они изобрели новую, которая называлась «атака на обивку». Я же жил теперь в грезах о танцах. В своих мечтах я был уже звездой. Но как только я закрывал глаза и давал волю воображению, надо мной начинали смеяться.
«Вот он опять начинает!» – заметил мой брат, когда я покачивался вперед-назад под музыку, которая звучала в моем мозгу. Я был счастлив и, ничего не замечая, помахивал в такт песне хвостом, пока кто-то не поддался искушению и не набросился на него.
«Эй, это мой хвост! – простонал я, выбираясь из-под куча-мала, которую устроили щенки. Их инстинкты опять заставили их проявить лучшие собачьи качества. – Успокойтесь, пожалуйста».
«Но кто-то должен был поймать этот хвост, – сказал мне старший братец, вытягивая меня наверх. – Это по правилам».
«Каким правилам?» – я забился в угол, зажав хвост между задних ног.
«Собачьи правила, – произнес он. – Ты разве не знаешь? Еда на полу – это законная добыча. Диван – для сна, когда Пенни не смотрит. Почтальон будет грустить, если не залаять на него утром… а хвосты, если за ними не гоняться, отвалятся».
«Да нет же, – озадаченно взглянул я на брата. – На самом деле?»
Он показал мне свой хвост.
«Что, хочешь рискнуть?»
Я поразмышлял минуту, но потом махнул лапой.
«В этом доме одно правило – нам нельзя подниматься наверх».
Теперь была его очередь удивиться.
«Что ты имеешь виду? Наверх – это на улицу?»
«Нет, туда, куда ведут ступеньки», – ответил я, показав на коридор. Он с опаской посмотрел на меня, как будто я внезапно превратился в одного из этих лысых псов с рыбьими глазами.
«Ты уверен, что наверх – это не наружу? Потому что наружу запрещено, – сказал он. – Когда нас разберут по нашим новым домам и свозят к ветеринару для последних прививок, только тогда мы увидим большой мир. До этого мы можем только принести оттуда блох, вирусов и глистов. Щенку, ступившему за порог, грозит смерть!»
«Наверх – это не наружу, – разуверил я его. – Это лишь другая часть дома, которую нам не разрешают обнюхать».
Брат повернулся мордой к двери.
«Наверху – звучит здорово, – произнес он, обращаясь к братьям и сестрам. – Эй, ребята! Эти ступеньки за дверцами – кто знает, куда они ведут? Мы должны проверить».
«Нам туда нельзя, – прошипел я, призывая его вести себя потише, чтобы Пенни не услышала всю эту возню. – Это запрещено».
Мой старший братец бросил взгляд на щенков.
«Ах, так! – сказал он, поворачиваясь ко мне. – Значит, ты боишься?»
«Нет, – быстро отозвался я, зная, что все смотрят на меня одного. – Ничего я не боюсь».
Он кивнул, как будто он услышал достаточно.
«Рад это слышать, – сказал он. – Пес, который хочет танцевать – это одно. Пусть это останется нашей тайной. Но пес, который трусит – это слабак, и тот, кто пожелает взять его к себе, пожалеет об этом».
«Я знаю», – занервничал я.
Мой брат был добряк, и он вовсе не хотел нарочно задеть меня. Но я чувствовал себя неуютно из-за взглядов других щенков. Чтобы разрядить обстановку, я огляделся и принял удивленный вид.
«Не смотри сразу, – сказал я очень тихо. – Но я только что видел, как твой хвост пошевелился».
«Точно? – братишка поднял брови. – Ты не шутишь?»
Я снова заглянул ему за спину.
«Точно, он вернулся, – ответил я ему. – Хочешь, чтобы я его достал?»
«Не нужно, – и он начал кружиться с такой скоростью, что его задние ноги даже не отрывались от земли. – Я поймаю его!»
Никто больше не вспоминал об этом случае, но мне самому не удавалось забыть его. Мой брат дал мне понять, что мне следует стыдиться своего увлечения танцами. Это было еще ничего, это я мог пережить. Но меня беспокоила мысль о том, что обо мне думали как о трусливом псе.
Для щенка, которому вскоре понадобится дом, такое клеймо означало, что его вряд ли захотят взять. Мои братья и сестры были задорны и любознательны. Я не хотел быть тем, кто трусит. Я должен был доказать, что обладаю смелостью. Не кому-то еще, а самому себе.
Был только один способ сделать это.
Когда Пенни уходила наверх, оставляя щенков резвиться внизу, она всегда аккуратно запирала за собой воротца. Иногда, когда мы дремали в корзине рядом с мамой, она сначала закрывала дверь в кухню. Скрип двери часто будил меня. Потом я слышал звук шагов на ступеньках, часто стук входной двери, которую открывали и закрывали – когда Пенни уходила из дома. По собачьим правилам всякий, кто шел гулять без четвероногого друга, признавался чудаком. Мы подолгу обсуждали это между собой. Воспитывать щенков приятно, но тяжело, решили мы. Вот почему Пенни нуждается в свежем воздухе и дважды в день гуляет сама по себе.
Прошло немало времени с тех пор, как мой большой братец позволил себе замечание насчет моей трусости. Я не спускал глаз с Пенни и все думал, как бы проскользнуть за ней на лестницу, но она всегда закрывала за собой воротца. Моим братьям и сестрам не было так любопытно. С каждым днем их игры становились все более буйными и, честно говоря, часто вызывали у меня головную боль. Но это и подтолкнуло меня к одной мысли. Не было никакой гарантии, что это сработает, но и выбора у меня не было. Дождавшись однажды когда Пенни поднялась наверх, я воплотил в жизнь свой план.
«Эй, ребята! – сказал я, забежав в гостиную, где они играли. – Я хочу вам кое-что рассказать о том книжном шкафе в прихожей».
«Вряд ли нам будет интересно, если ты только не отрыл там клад с вкусностями, – отозвался старший брат, продолжая носиться вокруг дивана. – Мама говорит, что там только книжки о воспитании собак, но они все ненужные. Пенни хочет отдать их на благотворительность или куда-то еще».
Ему было неинтересно, но я не собирался отступать. Напротив, я заговорил еще громче, чтобы каждый мог меня услышать.
«Вы не поверите, – обратился я ко всем и подождал немного, чтобы они прислушались. – У него есть хвост».
Будьте уверены, каждый из них просто задохнулся от восхищения. Щенки оглядывались друг на друга, как бы не понимая, как такой факт мог ускользнуть от их внимания. Опережая меня, они бросились в прихожую. Я спокойно пошел позади и еще из прохода увидел, как мои братья и сестры толкаются, пытаясь пролезть за шкаф, чтобы своими глазами убедиться в существовании у него хвоста. С радостным лаем и визгом некоторые из них попытались протиснуться по головам остальных за шкаф. Я не был удивлен, когда шкаф зашатался и рухнул вперед на противоположную стену. Шкаф не был большим или тяжелым, и уж совсем он не был предназначен для лазанья. Книги посыпались на пол, щенки уворачивались от них. Заслышав шаги Пенни, спускавшейся вниз, все бросились наутек.
«Что случилось?» – с тревогой вскрикнула она и быстро сосчитала нас по головам.
«Малыши, надо быть осторожнее, – добавила она и открыла перед собой воротца. – Идите играть на кухню, я все уберу».
Я не отрываясь следил, как она возвращает шкаф на место. Я знал, что сам виноват в этом беспорядке, но что же! Щенки всегда шалят. Но наконец-то у меня появилась возможность, о которой я мечтал. Второпях Пенни забыла закрыть за собой воротца. Я убедился, что мой большой брат меня видит, и начал взбираться по ступеням.
«Ты пойдешь один? – успел он крикнуть, прежде чем Пенни затолкала щенков обратно на кухню. – Давай смелей!»
Это было непросто. А что легко сделать впервые? Поднявшись до половины, я оглянулся назад и почувствовал мелкую дрожь. Но я приказал себе двигаться вперед. Передними лапами я цеплялся за ступеньку и отталкивался задними. Наконец я ухватился за ковер, лежавший на площадке, подтянулся и оказался на самом верху.
«Получилось, – прошептал я, пытаясь отдышаться. – Вот я и наверху!»
Я огляделся по сторонам. Честно говоря, место не слишком отличалось от того, что мы знали внизу. Просто побольше комнат и красивых картинок на стенах. Однако я зашел слишком далеко, и мне было важно разглядеть все вокруг себя. Я уже хотел вернуться к другим щенкам с рассказом о моем отважном приключении, которое, безусловно, заслужит их уважение.
Но тут я услышал тихое фырканье. Оно доносилось из комнаты, дверь в которую была приотворена. В звуках мне почудилась угроза, и первым моим инстинктивным порывом было улизнуть. Но я напомнил себе, почему я оказался здесь. Глубоко вздохнув, я направился к двери. Я не знаю, что я ожидал увидеть, но когда я заглянул за дверь, я задохнулся от изумления. Я обнаружил, что мы были не единственными животными в доме! Я узнал наконец, что не все животные такие же безалаберные и легкомысленные, как мои братья и сестры. От страха я намочил ковер, забыв о том, как нас учили вести себя в доме – я понимал, что меня могла здесь подстерегать большая опасность.
