Виктор Пелевин - Жизнь насекомых

«Черт, – подумал Артур, глядя на спокойный и жутковатый профиль иностранца, – может, ему эту группу крови нельзя? Может, у него аллергия?»

– Еле вас нашли, Сэм, – заговорил Арнольд.

– А чего меня искать, – сказал Сэм, – вот он я. Сами, значит, подрулили.

Говорил он новым, незнакомым голосом, глухим и медленным.

– Где же вы ночевали? – спросил Артур. – Неужели прямо на лавке? Тут ведь места для вас незнакомые, а народ сейчас знаете какой…

Сэм неожиданно повернулся к Артуру и сгреб его за лацканы.

– Что вы, Сэм… – отдирая его руки, зашипел Артур. – Пустите! Пустите! На нас люди смотрят!

Это было неправдой – на него и Сэма смотрел только растерянный Арнольд.

– Признайся, блядь, – сурово сказал Сэм, – ведь сосешь русскую кровь?

– Сосу, – тихонько ответил Артур.

Сэм высвободил одну руку и чугунными пальцами схватил за шею Арнольда.

– И ты сосешь?

– И я, – потрясенно сознался Арнольд.

Рука давила на плечи Арнольда с такой силой, что он осел под ней, как штангист, попытавшийся взять слишком большой вес, и даже вспомнил про каменную десницу из трагедии Пушкина, которую читал еще личинкой. Сэм погрузился в молчание, как бы обдумывая, что еще сказать.

– Так что ж вы ее сосете-то? – туповато спросил он минуты через три.

– Пить хочется, – жалко сказал Артур.

Арнольд не видел его – все заслоняло выпирающее брюхо Сэма, похожее на одинокий красный парус. Арнольд почувствовал обиду за унижение в голосе товарища.

– А что это за намеки такие? – язвительно спросил он. – Мы всякую сосем. Да и вы разве не сосете? Я такие разговоры давно понял. Просто сами высосать хотите до последней капли, и все. Вон брюхо-то какое. Нам с Артуром за неделю столько не выпить.

Сэм отпустил Артура и потрогал ладонью свой огромный колышущийся живот.

– Вставай, страна огромная, – пробормотал он и с напряжением приподнялся, рукой чуть не размазав Арнольда по скамейке. Запрокинув лицо вверх, он несколько раз коротко глотнул воздух, потом нагнул голову, но вместо того чтобы чихнуть, как можно было предположить по увертюре, окатил асфальт перед собой струей темно-вишневой рвоты, пахнущей кровью и одеколоном, и его огромный живот уменьшился сразу наполовину. – Где я? – озираясь, спросил он голосом, уже немного напоминающим голос прежнего Сэма.

– Вы у друзей, – сказал полураздавленный Арнольд, чувствуя, как слабеет сдавившая его плечо рука. – Не волнуйтесь.

Сэм помотал головой и посмотрел на огромную кровавую лужу у себя под ногами.

– Что происходит? – спросил он.

– Понимаете, – заговорил Артур, – произошла техническая ошибка. Попался бракованный экземпляр. Вы не думайте, что все у нас «Русский лес» пьют…

От этих слов глаза Сэма сразу заволокло прежней мутью, и он снова сгреб Артура с Арнольдом.

– А ну пошли, – сказал он.

– Куда это? – испуганно спросил Артур.

– Увидишь. Пить им, сукам, захотелось…

Увлекая за собой слабо сопротивляющихся компаньонов, Сэм сделал несколько монументальных шагов по аллее в сторону набережной, и его снова вырвало, на этот раз намного более основательно. Широкий темный ручей, обдав Артура с Арнольдом небывалым запахом (так могли бы пахнуть, наверное, картонные орхидеи демонстрантов), заструился по асфальтовому уклону. Арнольд почувствовал, что кисть, только что крюком тягача тащившая его за собой, теперь сама цепляется за его шею в поисках опоры.

– Вроде все, – сказал он Артуру, перехватывая руку Сэма. – Проведем его по набережной, пусть отдышится.

– Что это с ним было? – спросил Артур.

– Не очень устойчивая психика, – ответил Арнольд. – Перепил крови и потерял контроль. Что-то вроде транса.

Аллея кончилась, и все трое пошли по набережной. Сэм уже передвигался сам, слегка пошатываясь и поправляя очки, на одном из стекол которых успела появиться трещина.

– Сэм, вы в порядке? – спросил Арнольд.

– Кажется, да, – слабым голосом ответил Сэм.

– Идти сами можете?

– Господа, – сказал Сэм, – прошу меня извинить. Я в ужасе от своего поведения.

– Ерунда какая, – весело сказал Арнольд. – Подумаешь. Мы уж и забыли все.

– Говорил я, – влез Артур, – отдохнуть надо сначала.

– Я извиняюсь, – сказал Сэм, – а где мой портфель?

Арнольд огляделся по сторонам. Кейса нигде не было видно.

– Вот незадача. А что у вас там? Что-нибудь ценное?

– Ничего особенного. Материалы для консервации. Видеокамера. Но как теперь пробы брать?

– Ясно, – сказал Арнольд, – вы его там и забыли. Сейчас вернемся… Ну хорошо, хорошо, Сэм. Понимаю. Я лично слетаю и все выясню.

– Но какой шквал эмоций, – проговорил Сэм, – какой водопад чувств! Поверите, меня чуть не смело.

Артур с Арнольдом бережно усадили худенькое дрожащее тело на лавку и устроились по бокам. Сэм мелко дрожал.

– Успокойтесь, Сэм, – по-матерински зашептал Арнольд, – видите, как вокруг хорошо и тихо. Вон чайки летают, девушки ходят. Вон кораблик плывет. Красота какая, а?

Сэм поднял глаза. Сквозь туман по бетонным плитам набережной уже брели первые утренние отдыхающие. Со стороны столовой долетели два голоса: детский, что-то неразборчиво спросивший, и авторитетный басок, так же неразборчиво что-то ответивший.

Из тумана появился невысокий усатый мужчина в спортивном костюме. Следом плелся мальчик с наполненной чем-то тяжелым пляжной сумкой в руке. Он догнал мужчину и пошел рядом, косясь на Сэма и его спутников. На ногах у мальчика были синие вьетнамки, и он шаркал левой ногой, потому что одна из резиновых тесемок была порвана.

2. Инициация

– Папа, видел, какие странные дяди? – сказал мальчик, когда лавка осталась позади.

Отец сплюнул на дорогу.

– Пьянь, – сказал он. – Будешь себя так вести, тоже вроде них вырастешь.

Откуда-то в его руках появился кусок слежавшегося навоза. Он кинул его сыну, и мальчик еле успел подставить руки. Из отцовских слов было не очень ясно, как надо или не надо себя вести, чтобы вырасти таким, как эти дяди, но едва в ладони шлепнулся теплый навоз, все стало понятно, и мальчик молча опустил папин подарок в сумку.

Из тумана выплыла длинная и узкая палатка, похожая на стоящий на боку спичечный коробок. Внутри за разноцветными сигаретными пачками, парфюмерными флаконами и позорными кооперативными штанами скучала продавщица. За ее спиной дымилось замызганное стекло гриль-машины, в которой жарились белые равнодушные куры. На стене палатки висел динамик, из которого рывками вылетала музыка, словно ее сквозь черную пластмассовую сетку прокачивал невидимый велосипедный насос.

– Простите, а где тут пляж? – спросил отец у продавщицы.

Продавщица высунула руку из окошка и молча указала пальцем в туман.

– Гм… А сколько вон те стаканчики стоят? – спросил отец.

Продавщица тихо ответила.

– Ничего себе, – сказал отец. – Ну давайте.

Он протянул стаканчики сыну, тот положил их в сумку, и они двинулись дальше. Палатка исчезла, а впереди появился небольшой мост. За ним туман оказался еще гуще – ясно был виден только бетон под ногами, и еще по сторонам просвечивали размытые зеленые полосы, похожие не то на огромные стебли травы, не то на деревья. Вместо неба над головой был низкий белый свод тумана, а слева иногда появлялись пустые бетонные емкости для земли с ребристыми стенками – они расширялись кверху и из-за этого напоминали перевернутые пивные пробки.

– Папа, – спросил мальчик, – а из чего состоит туман?

Отец задумался.

– Туман, – сказал он, протягивая сыну несколько маленьких кусочков навоза, – это мельчайшие капельки воды, висящие в воздухе.

– А почему они не падают на землю?

Отец поразмышлял и протянул мальчику еще кусок.

– Потому что они очень маленькие, – сказал он.

Мальчик опять не успел заметить, откуда папа взял навоз, и поглядел по сторонам, словно пытаясь разглядеть эти маленькие капельки.

– Мы не заблудимся? – озабоченно спросил он. – Ведь вроде уже должен быть пляж.

Отец не ответил. Он молча шел сквозь туман, и ничего не оставалось делать, кроме как следовать за ним. Мальчику померещилось, что они с отцом ползут у подножия главной елки мира сквозь огромные клочья ваты, изображающей снег, ползут неясно куда и отец лишь делает вид, что знает дорогу.

– Папа, и куда это мы только идем, идем…

– Чего?

– Так…

Мальчик поднял глаза и увидел сбоку неясное мерцание. В белой мгле нельзя было разобрать, где находится его источник и что это светится – то ли часть тумана совсем рядом сияет голубым огнем, то ли издалека пытается пробиться луч включенного неизвестно кем прожектора.

– Папа, гляди!

Отец поднял глаза и остановился.

– Что это такое?

– Не знаю, – сказал отец, трогаясь дальше. – Наверно, фонарь какой-нибудь забыли погасить.

Мальчик пошел следом, косясь на уплывающий назад свет.