Георгий Хлусевич - Гоп-стоп, битте!
Он был прекрасно осведомлен о криминальной жизни России. А раз так, никому не удастся его ни «кинуть», ни «развести», как последнего лоха. Он знал обо всех методах ограбления, об изобретательности коварных клофелинщиц, об азолептинщицах, о регипнольщицах, о кидалах, о щипачах, о гоп-стопниках, о подлых приемах самой гнусной породы криминального мира — аферистов, гнусной, потому что они играют на самом святом — на доверии к ближнему. Он был подготовлен к поганке, внутренне напряжен, трезв и насторожен.
Прежде всего нужно оценить состояние машины. Старое грязное такси само по себе подозрительно не только в криминальном плане, но и в плане элементарной безопасности. На подержанной тачке больше шансов угодить в ДТП. Поэтому он оставил без внимания неприятных, назойливых как мух таксистов (скоро он узнает о мухах все, что о них только можно знать) и направился к стоянке такси.
У машин с шашечками на боку его опять окружили люди в черных кожаных куртках с порочными глазами, но теперь он мог выбирать таксиста, ориентируясь на качество автомобиля.
Оглядел ряд машин, приятно удивился, прочитав на кузове одной из машин Ledi. Удивился, но в машину к леди не сел. Женщина могла оказаться шантажисткой, могла попытаться склонить его к интиму, а потом обвинить в попытке изнасилования. Была еще одна причина, почему он не сел к женщине. Настоящий джентльмен должен заплатить даме гораздо больше, чем мужчине, — стыдно мелочиться при расчете с леди, но еще стыднее транжирить деньги деда, предназначенные для организации дела.
Молодой человек поступил мудро. Он ответил на предложение «подвезти» коротко вежливым: «Спасибо, меня встречают», — и вернулся в зал ожидания.
«Подожду, пока развезут пассажиров «Люфтганзы», а потом спокойно, без суеты подберу себе подходящую машину».
Цок-цок-цок. Ой, мамочки! Рядом с ним грациозно упала, неловко подвернув ногу, миловидная девушка. Еще одно «ой» при попытке встать с пола.
Протянул руку и помог ей подняться.
Белокура, свежа и необыкновенно женственна. За стеклами модных очков — серо-зеленые глаза. Создается странное впечатление, что не линзы с определенным количеством диоптрий, а простые стекла вмонтированы в изящную оправу.
Положила нежную руку на плечо, но не то, которое ближе к ней, а на другое — как обняла. Успел уловить едва ощутимый манкий запах. Не парфюма, именно тела. Смутилась. Поспешно убрала руку, но не устояла на одной ноге и снова взяла в кольцо его пальцы.
— Говорила мне мама не надевать шпильки, а я не послушалась. Теперь вам придется вызвать мне такси, я до автобуса одна не дохромаю.
Увлажнение глаз от огорчения, опять улыбка сквозь слезы, попытка шагнуть, очаровательная гримаска боли. Свежее дыхание на его щеке, крепкий захват горячей ладони, аромат шелковистых волос, многообещающее начало высокой груди в глубоком вырезе кофточки.
Оказалось, что им с ней в одну сторону. Какое везение! При свидетелях грабить не осмелятся. Главное, никого больше в пути не подсаживать. Пусть только попробует таксист тормознуть. Гони дальше, аршлох, кому говорят!
Они подошли к веренице машин, он сам выбрал автомобиль почище, но водитель послал их вперед к головной машине. Это обстоятельство не насторожило молодого человека. Соблюдение очередности — неписаный закон корпоративной вежливости извозчиков по отношению друг к другу неукоснительно выполняется и в Германии.
Наняли белую «Волгу». Не новье, но и не совсем «убитая» плохими дорогами. Она отказалась сесть рядом с водителем. Он тоже. Еще в Германии решил, что в русском такси будет ездить только на заднем сиденье. Так безопаснее при авариях.
Села рядом. И сразу нечаянный плотный контакт бедром. Он убрал ногу, она не приблизилась. А он хотел. Повел колено в ее сторону. Дала дотронуться и снова отодвинулась. Вот досада! Участился пульс. Захотелось пить. Соблазняла презентованная стюардессой баночка крепкого баварского пива, но он терпел. Он дал себе клятву: в дороге «кайн шлюк» — ни глотка. Потому и не выпил в самолете, а взял с собой.
— Нога болит — подвернула, голова трещит — не спала всю ночь. — Умопомрачительная улыбка и наклон прелестной головки в его сторону, как будто бы она хотела задремать на его плече, если бы ей позволили.
— А хорошие девочки должны ночью баиньки. — Таксист игриво взглянул в зеркало на симпатичную пассажирку.
— А хорошая девочка тоже хочет кушать. Вот и приходится сидеть на кассе по ночам. — Поймала глаза таксиста в зеркале, улыбнулась, и молодой человек вдруг почувствовал, что ревнует незнакомку к водителю.
— Возьми, — таксист, не оборачиваясь, протянул пачку пенталгина, — я только им и спасаюсь. Музычку включить?
И, не дожидаясь согласия пассажиров, нажал на клавишу.
«Гоп-стоп! Теперь пощады не проси», — запел магнитофон приятным голосом.
— А запить?! Я на сухую проглотить не могу. Остановите, пожалуйста, у ларька.
— Не надо останавливаться. — Ее спутник постарался максимально смягчить тон, но скрытый императив нельзя было спутать с просьбой. — Возьмите. — Достал банку баварского пива и протянул его спутнице.
— Откройте, я ноготь сломаю.
Повернулся к дверце такси, осторожно, чтобы не окатить спутницу пеной, открыл банку. Девушка положила таблетку в рот и сделала микроскопический глоток.
— Ой, да ведь это пиво?! Я думала, это тоник. Спасибо, я уже проглотила пенталгин. — Протянула банку назад.
Он не взял.
— Пейте! Пейте! Отличное немецкое пиво.
— А вы там живете? — Девушка решительно поставила банку ему на колени, и он вынужден был взять ее в руки, чтобы не облиться.
— Нет. Был у брата в гостях.
Он уже корил себя за болтливость. «Зря сказал, зря! Обещал же себе о себе не распространяться… Какое у нее аппетитное и горячее бедро! Чувствует, что я специально касаюсь ее колена, или нет? Глупо получилось с пивом. Банку не закроешь пробкой, как бутылку. Приходится держать как налитый доверху бокал, чтобы не пролить пиво на брюки. Зачем я вообще взял пиво с собой? Я же не пью баночное. Выбросить в окно? Удобно ли это? Подумает, что брезгую. Она прикоснулась губами к краешку. Я вижу отпечаток помады. Значит, прикоснувшись к этому месту, я ее как бы поцелую. Удобно ли? Что значит неудобно? Я же хочу этого. Русские считают, что хорошие манеры маскируют гадкую сущность, и не очень доверяют вежливым. Какое странное выражение глаз. Впервые вижу подобное. Что-то чувствую, но не могу точно сформулировать».
У него пересохло во рту, надоело держать в вертикальном положении открытую банку с пивом, но он терпел и не подносил банку к губам.
— Брезгуете после меня пить? — Изящный поворот головки в его сторону. Обворожительная улыбка. — Остановите машину и выбросьте. А то ведь все брюки обольете.
— Я брезгую? После такого красивого свежего рта? — Он сам удивился своей галантности, сделал глоток — и восприятие сразу изменилось.
Приятно одурманило и вместе с тем бесследно испарилось внутреннее напряжение, точно снежинка на румяной щеке растаяла недоверчивость, и настороженность уступила место беспечности.
Взял ее руку и поцеловал не тыльную сторону запястья, а душистую ладонь.
Посмотрела в глаза. В самые зрачки. Странен был взгляд. Более чем странен.
«Гоп-стоп! Семен, засунь ей под ребро. Гоп-стоп! Смотри, не обломи перо об это каменное сердце суки подколодной…»
Дорога сузилась. Кончились каштаны. Замелькали кусты.
«Гоп-стоп! Ты отказала в ласке мне. Гоп-стоп! Ты так любила звон монет…»
Ему не хотелось допивать пиво. Насторожило странное послевкусие. Но не держать же банку в руках из-за боязни облить брюки.
Последний глоток был особенно горек. Он допил, и сразу же приятное одурманивание трансформировалось в дурноту. Чудовищно ослаб и обмяк. Уткнулся лбом в спинку переднего сиденья.
Что это со мной? Отравили!
Шофер обернулся, коротко взглянул на пассажира и съехал с дороги.
Он удерживал сознание из последних сил. Отравили, но как? Все понял. В пачке из-под пенталгина лежали другие таблетки. Она взяла их в рот и тут же сплюнула в банку с пивом. Какой прокол!.. В бутылке он бы рассмотрел, а в банке… Не сдаваться. Бороться со сном… Вытаскивают из машины… Не показывать виду, что ослаб. Надо их перехитрить. Притвориться обессилевшим и, улучив момент, провести водителю болевой прием. Бороться нужно, пока не потерял сознание. Сначала крепко схватить за одежду, чтобы не вырвался, потом попытаться их уговорить. Надо им сказать… Обязательно надо им сказать… Что сказать? Ограбление — это Beraubung, но они не поймут. Они называют это «гоп-стоп». Надо сказать им… Путаница немецких и русских слов:
— Гоп-стоп, битте…
Он хотел сказать: «Гоп-стоп, битте, нихт» — не грабьте, пожалуйста. Мобилизовал все силы и ухватился, теряя сознание, за одежду таксиста.
