Нацуо Кирино - Нежные щечки
— Всплывет. Обязательно всплывет.
— С чего ты решила?
— Огата-сэнсэй сказал.
При упоминании имени Огаты Митихиро разочарованно произнес:
— Ты все еще в это веришь?
Раздался стук. Митихиро открыл дверь.
— Мориваки-сан, рада снова с вами встретиться, — поприветствовала их продюсер программы госпожа Хосака. — Спасибо, что опять согласились сотрудничать с нами.
— Это вам спасибо за прошлую программу, — поклонился Митихиро.
Два года назад именно Хосака была продюсером программы, в которой они принимали участие. Хосака была одета в футболку и джинсы, ни грамма косметики на загорелом, покрытом россыпью веснушек лице. Повернувшись к Касуми, которая, по всей видимости, была ей ровесницей, Хосака тактично поприветствовала и ее:
— Очень признательна, что вы смогли сегодня прийти. Извините, прошлая передача не помогла.
— Ну что вы, что вы. Спасибо, что подняли эту тему в вашей передаче. Для нас самое тяжелое — забвение.
Хосака была явно удивлена красноречию Касуми. «Вот это да!» — читалось на ее лице. Два года назад во время съемки передачи Касуми практически не могла говорить — она беспрестанно плакала.
— Мне приятно это слышать. Раз так, значит, наша передача чего-то да стоит. Будем надеяться, что выяснится что-нибудь новое. Я верю, что любое действие лучше бездействия, — ободренная словами Касуми, довольным тоном заявила Хосака и протянула Митихиро с Касуми сценарий. — Это план программы. Практически не отличается от прошлой, но все же перед выходом в эфир, пожалуйста, просмотрите.
Касуми пробежала глазами по тексту. Все так, как она и представляла: на эфир были приглашены пять семей, у которых дети пропали без вести; сначала шел краткий сюжет о каждом происшествии и разговор с членами семей, затем шла дополнительная информация: возраст, особые приметы пропавших детей. Так строилась передача. По сценарию Касуми и Митихиро были вторыми участниками.
— Да, еще кое-что. Мы тут немного обновили сюжет… Вы что-нибудь слышали про Исияму-сан? — понизив голос, спросила Хосака.
— Что-то не так? — Митихиро посмотрел на Касуми, но та, склонив голову, молчала.
— Вы что, в последнее время не созванивались?
— Мы раньше каждый месяц звонили, но в последнее время, видимо, они переехали, телефон не отвечает, мы даже начали волноваться.
"А сам говорил, что надо оставить семью Исиямы в покое». Касуми украдкой посмотрела на мужа.
— А вы знаете, что он развелся с женой?
Митихиро издал возглас удивления. Касуми, которая уже давно знала о разводе из разговора с Норико, стояла, потупившись, и молчала.
— И когда же это произошло?
— Его супруга сказала, что почти год назад. Мы тоже сначала безуспешно пытались дозвониться. Потом через родителей господина Исиямы узнали, как обстоят дела: они развелись, и оба ребенка остались с матерью.
— А что с Исиямой?
— Сказали, не знают, где он. У Исиямы-сан из близких родственников только младшая сестра осталась. Ей ничего о нем не известно.
— А что случилось с его компанией в Йокогаме?
— Компания закрылась. Похоже, там не все гладко шло, по многим его чекам банки отказались платить. Я беседовала с одним бизнесменом, который его знал, так он сказал, что зря Исияма расширял свой бизнес. — Лицо Хосаки помрачнело, и она добавила: — Поговаривают, его даже коллекторы преследовали, чтобы взыскать долги.
Лицо Митихиро стало озабоченным.
— Неужели всему причиной то, что случилось с Юкой?
— Такое часто бывает с людьми, которые оказываются вовлечены тем или иным образом в истории с пропавшими детьми. Некоторые семьи банкротятся, потому что про них всякое понаговаривали, разводятся люди, многое приходится пережить… — будто припоминая различные жизненные ситуации, как-то несвязно ответила Хосака.
Она еще не успела закончить свою мысль, когда ее перебил Митихиро, явно не слушавший того, что она говорила:
— А вы не знаете, как с ним связаться?
— Похоже, даже бывшая супруга не знает, где он. — В сомнении склонив голову набок, Хосака посмотрела на Касуми.
По этому взгляду Касуми поняла, что до нее дошли сплетни об их с Исиямой отношениях. О, этот взгляд! Как же он был знаком Касуми! Касуми живо припомнились все шипы, которыми пыталось уколоть ее «общество».
Растерянный Митихиро стоял молча, скрестив руки на груди. Он-то был уверен, что новый бизнес Исиямы, у которого были и перешедшие по наследству средства, и многочисленные связи, процветал.
— Я и подумать не мог, что с бизнесом у него все так плачевно закончится. А тут еще и развод. А ведь всегда был в первых рядах.
Печально, — наконец нашла в себе силы вступить в разговор Касуми.
— Интересно, чем он сейчас занимается? — пробормотал Митихиро.
Касуми смотрела в окно. Морская гладь, окружающая насыпной остров, ослепительно сверкала в лучах послеполуденного солнца. Машины бешено неслись по скоростной дороге. На мгновение в глаза ударил сноп света — солнечный зайчик от стекла промелькнувшего автомобиля — и тут же исчез.
Митихиро и Касуми ждали в пыльном углу ярко освещенной телестудии, заставленном фанерными декорациями. Их попросили быть наготове, сказав, что эфир вот-вот начнется. Они стояли и рассеянно наблюдали, как вокруг них бегают и суетятся молодые ребята. Члены семей — люди, которых привела сюда одна и та же беда, — сгрудились в темноте, у всех одинаково печальный, беспокойный взгляд; говорить между собой им было не о чем. Каждый просто ждал своего выхода с единственной мыслью: «А вдруг благодаря этой передаче выяснится что-нибудь новое?» Касуми уже обменялась молчаливыми приветствиями с некоторыми из участников, которые были ей знакомы по прошлому эфиру. Она поймала себя на том, что пытается сравнить себя и Митихиро с этими людьми, на чьих лицах высечена тяжелая утрата. Сегодня сама она, должно быть, выглядела иначе.
Митихиро мельком взглянул на жену:
— Ты в порядке?
— Да.
— Все, что сказали про Исияму… ты выбрось это из головы.
— Хорошо.
— И все-таки для меня это был шок. Я, конечно, думал: странно, что он на связь не выходит, но чтобы такое…
Наконец объявили: эфир. Митихиро и Касуми заняли свои места. Программа началась: содержание мало чем отличалось от программы двухлетней давности, только сменился ведущий.
Телефонный звонок раздался, когда эфир уже приближался к концу.
— Подождите, пожалуйста! Мне передали, что поступила информация относительно Юки Мориваки, — раздался голос ведущего.
По студии пронеслось легкое волнение. Напряжение Митихиро разом передалось Касуми. Она непроизвольно ухватилась за рукав костюма Митихиро. В ушах громко звучал возбужденный голос ведущего:
— Откуда вы звоните? Откуда? Из Отару?
В студии раздался пожилой женский голос.
— Мне бы не хотелось представляться, так как, возможно, я ошибаюсь. Живу я неподалеку от Отару.
— Значит, вы из Отару, с Хоккайдо. Мы поняли. Пожалуйста, продолжайте.
— Не так давно неподалеку от меня поселился мужчина с девочкой. Неудобно это говорить, но мужчина похож на бомжа… не самое приятное соседство. Мы все этим недовольны. Так вот, девочку ту вроде бы зовут Юка.
— Звучит как-то не очень убедительно.
— Согласна. Вот только девочка совсем на мужчину не похожа. Мужчина совсем молодой, так что нам всем это кажется подозрительным. Я вот смотрела телевизор, и как увидела маму в студии, так сразу подумала, что она похожа на девочку. Потом подумала: «Да быть того не может!» — но что-то не давало мне покоя, все-таки решила позвонить. Это все, что я могу сказать.
Камера наехала прямо на Касуми. Ей казалось, что сердце вот-вот выпрыгнет у нее из груди. Риса была похожа на Митихиро. Во всей вселенной был только один человечек, похожий на нее, — Юка. Ошибки быть не могло — старуха из Отару видела ее Юку.
Об этой «перемене» и говорил Огата. Касуми показалось, что в запертую темную комнату ворвался луч света. Она увидела свое лицо на мониторе: оно сияло, озаренное надеждой.
Глава 4
Потоп
1
Ему перестали сниться сны. Он внезапно засыпал, а когда открывал глаза, ему казалось, что он умер, а теперь снова вернулся в этот мир. И так повторялось изо дня в день. Он понимал, что это из-за снотворного, и все же отсутствие снов будто делало его самого каким-то полым, бессодержательным. Мало того, в момент пробуждения он зачастую не мог понять, происходит это наяву или же он еще продолжает спать.
Мысли его напоминали водяные потоки. Они устремлялись в разные стороны, то оскудевали, то вдруг, слившись с другими потоками, набирали силу, становясь одним бурным течением, а иногда застаивались мутной лужей. Страх, радость, ощущение чуда — то, что дано человеку испытать во сне, — все это стало лишь тоненьким ручейком его воспоминаний. Именно существование снов делает реальность такой определенной и незыблемой. Сейчас ему казалось, что он — вода, вынужденная течь только прямо, в потоке, скованном бетонной набережной. Вода, у которой нет силы воли течь. Бессмысленные дни, отведенные лишь на то, чтобы делать необходимое. Пустота реальности и отсутствие снов удивительным образом соединились. Вот и сегодня утром он не мог с уверенностью сказать, что его пробуждение не было сном.
