Эдуард Тополь - Китайский проезд
Тот немедленно пожал эту руку в знак заключения устного соглашения.
– Great! – сказал Ллойд и быстро вызвал на экран компьютера другой файл. – Еще один контракт. Только я не знаю, с кем его подписать… – Он в затруднении перевел взгляд с Болотникова и Винсента на Джонсона и обратно.
– Хотя нет! Знаю! Со всеми вами.
– О чем? – спросил Джонсон.
Ллойд быстро прочел с экрана:
– «Предоставляя в распоряжение российского президента команду самых опытных экспертов по проведению избирательных кампаний, фирма „Ллойд USA, Ltd.“ оставляет за собой эксклюзивные права на создание любого художественного произведения – книги, кино, телесерии и т.п. – на материале событий, которые случатся с этой командой во время их работы в России. Ни один участник команды или организаторы их поездки в Россию не имеют права без ведома и письменного согласия фирмы „Ллойд USA, Ltd.“ использовать этот материал в масс-медиа или продать его». Ну, и так далее, тут всякие легальные пункты насчет копирайта, – Ллойд оторвал глаза от экрана: – Господа, как только вы подпишете это соглашение, все семь экспертов в вашем распоряжении.
– Goddam, you are smart! (Черт возьми, ты не промах!), – хлопнул себя по ляжке Амадео Джонсон. – Сколько ты слупил за эту историю?
– Не твое дело! – улыбнулся Ллойд.
– Но ты уже толкнул ее, точно?
– Sure, – снова улыбнулся Ллойд. Мы в Голливуде.
– Shit! – завистливо сказал Амадео и пояснил недоумевающим Винсенту и Болотникову. – Это же охуительный политический триллер! Новая «великолепная семерка» летит в Россию, чтобы спасти от коммунистов русскую демократию и президента, который вот-вот проиграет выборы! Международный блокбастер! Тонны денег! – Он повернулся к Ллойду: – Кому ты продал эту историю? Оливеру Стоуну? Или Спилбергу?
28
Между тем в Москве, на Пречистенке полным ходом шел монтаж прибывшего из США оборудования. Шесть грамотных инженеров и монтажников, откомандированных Брухом в распоряжение «Рос-Ам сэйф уэй интернешнл», уже и без помощи Александры понимали жестикуляцию Робина и буквально на глазах превращали бывший зал Клуба политпросвещения работников мукомольной промышленности в современный цех разборки и сборки кузовов автомобилей – с поточным конвейером, оборудованным мощными гидравлическими домкратами и подъемниками, с металлорежущими и кевларотянущими станками, с навесными блоками воздушной транспортировки тяжелых деталей, с камерами закачки в дверные панели пулевязкого угле-пластика, с испытательными стендами, принудительной вентиляцией и стеллажами для запчастей – титановой стали, кевларовых панелей, пуленепробиваемого поликарбонатного стекла и всякого иного технического оснащения.
Вторая группа – строители – занималась превращением ветхой дворовой пристройки с классами рукоделия и игры на баяне в кирпично-бетонный гараж с мойкой, сушкой, а также сигнализацией и прочими системами защиты – в гараже должно было одновременно находиться до двадцати «мерседесов», что для нынешней Москвы весьма рискованно.
И еще несколько слесарей и плотников трудились на втором этаже здания, превращая бывший «Ленинский уголок» и кабинеты самоучебы в офисы, душевую для рабочих, комнату отдыха и т.д.
Робин, который действительно переселился сюда из квартиры на Пушкинской площади, работал по двадцать часов в сутки – и за менеджера, и за монтажника, и за строителя, изъясняясь с русскими языком чертежей, международно известными жестами «вира» и «майна» и лишь изредка прибегая к помощи Александры – тогда он по-английски писал в блокноте какие-нибудь подробности своих инструкций и просил Александру перевести. А русские вообще не нуждались в переводчике, поскольку Робин практически понимал почти все, что они говорили ему по-русски. И Александра, одетая в глухой, под горло, черный свитер, закрывающий синяки на шее, и в такую же темную шерстяную юбку, сидела у телефона и факса во временном офисе на втором этаже, вела факсовую переписку со штаб-квартирой «Мерседес-Бенца» по поводу первого заказа на сто машин «Мерседес-600» и забивала в память компьютера адреса первых клиентов «Рос-Ам сэйф уэй», поставщиков оборудования и другую конторско – бухгалтерскую информацию. А в обеденный перерыв готовила для рабочих бутерброды и кофе.
Ежедневно сюда звонил из Америки Винсент. Александра подробно докладывала ему, как идут работы, какие факсы прибыли от поставщиков броневой стали с уральского танкового завода и производителей кевлара на рязанском «почтовом ящике», но чувствовала, что Винсента это мало интересует – он перебивал ее, спрашивал «а чем ты занята?», а потом резко и почти не прощаясь обрывал разговор. Но на следующее утро звонил снова: «How are you? Как там Робин? А что ты сейчас делаешь?» И почти каждый день в «Сэйф уэй, инк.» наведывался Брух – тоже с утра, когда он, по своему обыкновению, объезжал все свои строительные объекты. В сопровождении Маш-кова и секретаря-телохранителя Брух, шумно дыша, обходил все помещение, вникал в подробности монтажа оборудования, тут же звонил по «Мотороле» в свое управление и требовал от снабженцев новые строительные материалы, сантехнику или чертежи бетонного забора, которым он решил обнести здание «Сэйф уэй» и часть прилегающего к нему двора. И исчезал так же стремительно, как появлялся, – черный «линкольн» уносил его на следующий объект.
Но сегодня Брух приехал позже обычного и, не заходя ни в будущий цех, ни в гараж, поднялся прямо в офис к Александре.
– Одевайся, поехали! – сказал он.
– Куда?
– На кладбище, «куда»! Сегодня ж девятый день со дня его смерти…
Александра посмотрела Бруху в глаза, потом перевела взгляд на Машкова, на секретаря-телохранителя Бруха и снова – на Бруха. У всех у них были лица людей, выполняющих свой скорбный долг – точно такие, какими они были неделю назад на похоронах ее мужа, тоже организованных Брухом.
Александра стала натягивать меховые сапоги, потом вспомнила:
– Я должна сказать Робину.
– Он знает, он тоже едет, – сказал Брух.
Оказалось, что ради поездки на могилу ее мужа Брух приехал на двух машинах, захватив с собой православного священника для свершения поминальной молитвы и ящик с водкой и закуской для поминок покойного. Приехав на дальнее, Филевское кладбище, шоферы Бруха поставили этот ящик у заснеженной могилы с временной табличкой «Константин Каневский, 1952 – 1996», и тотчас сюда – сквозь метель – отовсюду стянулись кладбищенские инвалиды, оборванцы, нищие старухи, рабочие, рывшие могилу неподалеку, и даже директор кладбища. Они богомольно слушали священника, старательно крестились и повторяли за ним слова молитвы:
– Сам Господи успокой душу убиенного раба Твоего Константина в месте светлом, в месте злачном, в месте покойном…
Но едва молитва кончилась, они толпой налетели на водку и закуску. Отталкивая друг друга, они в минуту все выпили и съели, попрятав часть еды и бутылок в свои лохмотья, и тут же пристали к Александре с требованием дать им денег «на помин души убиенного». Брух раздал им целую пачку «деревянных» десятитысячных купюр, но они все не отставали, пока Машков матом и пистолетом не отогнал их прочь.
После этого Машков достал из кармана бутылку «Столичной», разлил ее на всех по бумажным стаканам, стал к могиле и сказал:
– Ну что, Костя? Теперь ты понял, что был не прав? – и подождал, словно убитый мог ответить ему из могилы. А после паузы продолжил: – Ладно. Мы тебя прощаем. Только скажи Сашке, что это не я тебя грохнул. – Машков повернулся к Александре: – Слышь, Сашка? Чтоб я с ним рядом лежал – это не моя работа. Ты мне веришь?
– Be… верю… – неслышно, сквозь метель, вымолвила Александра, ее голова и плечи уже были покрыты снегом, и даже на ресницах наросла снежная опушка.
Машков сделал выдох, ногтем отметил полстакана водки и залпом выпил свою половину, а вторую половину вылил на могилу – поделился с покойником.
Брух, Робин, Александра и священник тоже выпили, не чокаясь.
Священник осенил Александру крестом и сказал ей:
– Господь простил рабу Константину грехи его, и ты, вдова, прости убиенного за побои. Сама установи предел своему трауру, а кольцо свадебное носи на другой руке, по-вдовьи…
Робин, стоя рядом, прислушивался к этим словам, не столько понимая их, сколько догадываясь об их смысле. Но думал о другом. Он вспоминал день, когда Болотников увез Винсента в аэропорт, а он остался вдвоем с Александрой на кухне их квартиры на Пушкинской площади. Тогда тоже была метель…
29
Если Мэтью Ллойд рассчитывал сделать «тонны денег» на фабуле тайной миссии новой американской «великолепной семерки», отправляющейся на выручку русскому президенту, то нужно признать, что первую «тонну» он потерял на завязке этой истории. Потому что эта завязка не подарила американской семерке никаких занимательных эпизодов – за исключением, конечно, типично российского административного бардака, свойственного любому русскому начинанию – от запуска ракет на Марс до подавления чеченских повстанцев. Как говорят в Китае, «хотели как лучше, а получилось как всегда», то есть: никакого персонального самолета Винсенту, конечно, не дали. Болотников сказал – из опасения, что передвижение президентского авиалайнера (а уж тем более его полет в США!) отслеживается оппозицией с помощью скрытых коммунистов в правительственном авиаотряде и в кремлевском окружении президента. Потому перед самым отлетом Винсента и Болотникова из России на деловом совещании в «Президент-отеле» было решено дождаться, когда они соберут в США команду американских экспертов и вместе с ними прилетят в какой-нибудь европейский город поближе к российской границе. А уж тогда… Мол, члены правительства летают в Европу почти каждый день, заодно заберут там американцев.
