Наталья Нестерова - Стоянка запрещена (сборник)
Здравствуйте, пожалуйста!
Адрес: улица Свердлова, пять – знает каждый в нашем городе. Там находится областная психиатрическая лечебница. Её называют Свердловкой. И говорят: «по нему Свердловка плачет», «из Свердловки сбежал» – характеризуя неадекватного в своём поведении человека.
Мне? В Свердловку?
С другой стороны, завтра передача, а рабочий инструмент отсутствует. Сорвать эфир много хуже, чем перебрать время, отпущенное на передачу. И не столь важно клокотание шеф-редактора и продюсера. Люди бывалые, выкрутятся – поставят музыкальные хиты. Но дети? Пусть горстка детей. Ведь ждут: «Здравствуйте! В эфире передача «Словарик» и ведущая…»
В приёмном покое психиатрической клиники сидели вполне адекватные люди. Никто не буйствовал, не пускал пену изо рта и диких плясок не исполнял. Пожилая мама с дочерью за тридцать, – определила я. Заботливый муж ковыряется в пластиковом пакете: зубную щётку, кажется, забыли. Жена смотрит на него, точно на фронт провожает. Кто кого из супругов провожает – не поймёшь. Молодая женщина с холодным взглядом, устремлённым в стенку. Подросток с родителями, изо всех сил старающимися излучать оптимизм.
Тоже очередь. Совершенно другая, с детской поликлиникой не сравнить. Там – боль временная, надежды – на сто лет вперёд. Здесь – надежда только теплится, а боль застарелая. При, повторюсь, внешнем спокойствии.
Они прибыли на госпитализацию. Участливо посоветовали мне: «Направление сестре отдайте», – и показали на дверь в торце помещения. Моим направлением была записка Якова Самуиловича. Когда сестра прочла её, удивления не высказала. Наверное, здесь отвыкли удивляться. Сестра велела ждать.
Постепенно все прибывшие на госпитализацию скрылись за дверью, я осталась одна. Уже начала подозревать, что обо мне забыли, когда появилась сестра и пригласила войти.
За столом сидел мужчина лет сорока в белом халате, очень усталый. Может показаться странным, но подобная усталость всегда трогает женское сердце. Впрочем, ничего странного: мужик охотился на мамонта, вернулся с войны, с поля, на котором пахал (косил, собирал урожай), мужик вымотался до предела и заслуживает сочувствия.
– Сергей Владимирович, трудное дежурство было? – участливо поинтересовалась у врача сестра.
– Не то слово. Так, – потёр он лицо, точно хотел смешать в кучу глаза, нос, рот. – Что у нас тут? – посмотрел на меня: – Рассказывайте!
Я развела руками: не могу.
– А, да, – вспомнил Сергей Владимирович, – Яша звонил. Пропал голос, значит?
Я кивнула.
– На фоне стресса?
Я кивнула.
– Очень большого стресса?
Очень – широко развела я руками.
– Уж такого? – не поверил доктор. – Вы как рыбак про пойманную рыбу. Кстати, рыбку по ночам ловим? В смысле – в кровать писаемся?
Нет – замотала я решительно головой. И на последующие вопросы отвечала отрицательно. Я не страдаю недержанием мочи, бессонницей и тревожными состояниями (это когда вдруг потеешь от беспричинного страха), у меня не бывает ни зрительных, ни слуховых галлюцинаций, и так далее.
Первую половину беседы я кивала, вторую – мотала головой. Шея устала.
– Забыл спросить, как вас зовут?
Я написала на своём «направлении».
– Ася Топоркова, – прочитал доктор. – Забавное сочетание.
Медсестра вдруг ойкнула:
– Та самая Ася Топоркова?
– Кто у нас Ася Топоркова? – повернулся к ней врач.
– Ведущая передачи по радио, «Словарик». Это правда вы? Сергей Владимирович, у неё голосок чудный и передача интересная про слова. Всё отделение слушает.
Я не предполагала, что настолько знаменита и меня слушают не только дети, но и психически больные люди. Как к этому относиться, не знаю. Хотя, если им «Словарик» помогает обрести душевное здоровье, это замечательно. А продюсер не подозревает, кто рейтинги обеспечивает.
– Так вы популярная личность, значит? Ну-ну. Мы вас вылечим, конечно. Оля, сходи в отделение, возьми… – Доктор назвал какое-то лекарство, и сестра вышла. – Имейте в виду, Ася Топоркова, что реакция на стресс в виде потери голоса может повториться. Поэтому что? Избегать стрессов. Стрессов что? Избежать невозможно. Посему психику надо что? Тренировать. Как что? Как мышцы…
Он задавал вопросы и сам на них отвечал. Кажется – чтобы не уснуть на месте. Рекомендации не отличались оригинальностью: больше гулять на свежем воздухе, умеренно заниматься спортом, не объедаться тяжёлой пищей и, главное, копить положительные эмоции, не зацикливаться на отрицательных.
Медсестра Оля принесла лекарство. Мне дали воды, и я проглотила маленькую белую капсулу.
– Ну, будьте здоровы! – поднялся доктор.
– Это всё? – беззвучно шевеля губами, спросила я.
– А вы что хотели? Полежать у нас в клинике? Можем устроить. Оля, в палату к Сидорчуку, а? Защекочет он Асю Топоркову – сразу голосок проявится.
Они рассмеялись, видя мой испуг.
Прощалась я и благодарила, кланялась по-русски в пояс, пятилась и дверь открыла спиной.
В больничном дворе я попробовала голос – не появился. Да и вообще никакого заметного действия пилюля не оказывала. Только когда ехала в автобусе, запершило в горле – оно пересохло, и пить хотелось отчаянно. Я даже изменила решение: не на радио поеду объяснять жестами, что передачу вести не могу, а позвоню из дома. Вернее, бабушка позвонит. Эту идею мне подсказало «направление» Якова Самуиловича.
Дома я выпила литр компота – как пустыню увлажнила. И написала бабушке инструкцию. Допустила серьёзный просчёт. Надо было писать текст, который бабушка только озвучила бы. Но мне и в голову не пришло, что у бабули так плохо с переводом косвенной речи в прямую. С другой стороны, её, бабушку, оправдывает неожиданно сильное волнение, которое она почему-то испытывала. Трое очков перемерила, пока выбрала подходящие, уселась в кресло, нервно теребя листочек.
Я пожала плечами, не понимая, откуда взялся такой трепет. Набрала номер и, когда ответили, дала трубку бабушке.
Она отбарабанила всё написанное:
– Бабуля! Надо позвонить мне на работу. Я набираю номер. Ответит секретарь. Попроси её соединить с продюсером Семёном Викторовичем. Скажи, что ты бабушка Аси Топорковой. Что я очень сожалею, но у меня пропал голос, совершенно пропал. И завтра вести передачу не смогу. Еще раз извинись.
– Что? Кто говорит?
У нашего телефона такая громкость, что на другом конце комнаты отчётливо слышно речь невидимого собеседника.
Я показала бабушке кулак и провела пальцем по строчке: отсюда читай.
– Попроси ее соединить с продюсером Семёном Викторовичем, – послушно проговорила бабуля и заткнулась после моего тычка – «хватит, молчи!».
– Ничего не понимаю, соединяю, – ответила секретарь.
Удивительно, что соединила. На радио нередко звонят сумасшедшие, которых обрывают безжалостно.
– Слушаю!
Я попыталась объяснить, что надо читать со слов «…бабушка Аси Топорковой». Не удалось.
– Скажи, что ты бабушка Аси Топорковой, – к моему ужасу велела она продюсеру. – Что я очень сожалею, но у меня…
Я схватилась за голову.
– …пропал голос, совершенно пропал. И завтра передачу вести не смогу. Еще раз извинись. – И добавила от себя, но в микрофон: – Чего руками размахалась? Сама написала, а теперь волосы рвёшь.
Я нажала на рычаг, отключив связь.
– Что ты наделала? Опозорила меня на весь мир!
– Я, что ли, эту галиматью сочинила? – трясла бабушка листочком.
– О, ужас! О, кошмар! – носилась я вокруг стола, натыкаясь на стулья.
– Ася, внученька! Ты ведь говоришь!
Плюхнувшись на стул, я испытала голос:
– Один, два, три. Точно! Ура! С одной стороны. А с другой – положение хуже не придумаешь.
– Ерунда, – отмахнулась бабушка.
И продемонстрировала мне потрясающее умение обращать провальную ситуацию в выигрышную.
Зазвонил телефон. Бабушка сняла трубку.
– Добрый день! Это Игнатов, продюсер с радио. Могу я поговорить с Асей Топорковой?
«Нет!» – испуганно замахала я руками. Если ещё и окажется, что я при голосе, иначе как глупым розыгрышем нашу выходку не назовут.
– Вы можете, – ответила бабушка, – а она не может.
– Простите?
– Голос у Аси пропал. А я её бабушка, я вам звонила.
– Да, да… Кошмар! – Семён Викторович не на шутку расстроился. – У неё это серьёзно? Надолго? Требуется дорогое лечение?
– Серьёзно-то серьёзно, а надолго ли, кто знает. Рот как рыба открывает, но ни звука.
Я погрозила пальцем – «не увлекайся». Но бабушку несло на волне вранья. Зажатая требованиями текста, бабушка потерялась, а тут легко импровизировала. С мамой было бы точно наоборот: она бы внятно донесла информацию и никогда не стала бы обманывать моё начальство.
– Всякое лечение сейчас по карману бьёт, – продолжала бабушка. – Вот и Асеньке врачи говорят: то надо, это надо, чтобы быстро поправиться. А где нам денег взять? Пенсия у меня маленькая, и Ася у вас с гулькин нос получает, даже в штат не берёте.
