Наталья Нестерова - Стоянка запрещена (сборник)

Наталья Нестерова

Стоянка запрещена (сборник)

Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.

© Н. Нестерова, 2016

Все права защищены

© ООО «Издательство АСТ», 2016

Точки над «Ё»

Инне Кравченко, чья душевная щедрость безгранична

Часть первая

Радиопередача «Словарик»

Понедельник, третье ноября 2008 года

– Пришло время, ребята, ответа на вопрос, который я задала в начале радиопередачи. Итак, «бить в литавры» – значит радоваться, торжествовать, праздновать победу. Но что же это такое – литавры?

Я произношу номер телефона и надеваю наушники. Звукорежиссёр Костя через стекло показывает мне, что есть звонок.

– Алло! Здравствуйте! Представьтесь, пожалуйста.

– Маша Колесникова, – пищит детский голос.

– Сколько вам лет, Маша?

– Одиннадцать.

– Что за инструмент литавры, Маша?

– Это такие большие тарелки железные.

– К сожалению, вы ошибаетесь. Всего доброго! Ещё звонок. Здравствуйте, представьтесь, пожалуйста, и скажите, сколько вам лет.

– Двенадцать, я Игорь. А литавры – это как крышки круглые.

– Нет, не правильно.

– Но мне мама сказала! – упрямо настаивает мальчик. – В оркестре сзади стоят и бьют ими друг в друга.

– Ваша мама ошибается. Следующий звонок. Алло!

В том, что родители вместе с детьми слушают передачу, я не вижу ничего плохого. Конечно, взрослые подсказывают, часто – верно, иногда – садятся в лужу. Хотя есть время заглянуть в словарь, надеются на собственные знания.

Только пятый позвонивший ребёнок ответил правильно: литавра – это ударный музыкальный инструмент, барабан в виде полушария или котла, обтянутого кожей. Выигравший получит книгу стихов о Родине русских поэтов девятнадцатого века.

Костя щёлкнул на пульте, зазвучала песенка про алфавит, позывной нашей передачи. Вне эфира я по телефону объяснила победителю, как и когда получить приз.

Выхожу из студии – маленькой комнаты со звуконепроницаемыми стенами, из обстановки – стол, два стула, микрофоны на штативах. В стене, разделяющей студию и операторскую, – толстое стекло. Во время передачи мы с Костей обмениваемся жестами. Операторская тоже невелика, полкомнаты занимает пульт.

– Как? – спрашиваю я Костю о передаче.

– Классно. – Он показывает большой палец. – Ася, ударим по чашке кофе? Жду тебя в «Столовке»?

– Только в редакцию книжку отнесу.

В редакции – лабиринте письменных столов на площади пятьдесят квадратных метров, где сидят сотрудники радиостанции, – есть тележка вроде тех, с которыми покупатели раскатывают по магазинам самообслуживания. В тележку складывают призы после эфира разных передач, большей частью книги, но есть ещё билеты в театр, на выставки, абонементы фитнес-клубов – словом, всё то, что предоставляют рекламодатели.

Стихи русских поэтов я заталкиваю в пластиковый файл с запиской: «Панкратову Юре. Эфир 03.11.08» и кладу в тележку. Раздача призов по пятницам: помощник режиссёра выкатывает тележку к проходной, за пост охраны, и тем, кто приехал, вручает завоёванное. Мне очень интересно посмотреть на своих победителей или их родных, которые отправились на другой конец города за книгой для ребёнка. Нет ничего проще – пойти вместе с помрежа, понаблюдать. Но я этого никогда не делаю. Стесняюсь или боюсь разрушить незримый контакт со своей аудиторией.

«Столовка» находится в нашем громадном здании. В прежние времена все девять этажей занимал НИИ, разрабатывавший оптоволоконные кабели. НИИ поныне существует, но теснится на последнем этаже. На остальных – офисы. Каких только нет. От туристических фирм до нотариусов, от пластиковых окон до прорицательницы Анфисы – муравейник мелкого бизнеса в центре нашего областного города. Сотрудники муравейника – главные посетители «Столовки». Простые смертные входят в «Столовку» через дверь в торце дома. Мы проникаем через узкий коридорчик между охраной и складами с загадочным содержимым. В социалистическое время это была заурядная институтская столовая. В новую капиталистическую эру младший научный сотрудник Дима Столов ударился в ресторанный бизнес, открыл в нашем городе несколько кафе с пышными названиями, заодно приватизировал и пункт общепита в родном институте, который всегда называли «столовка». Теперь мы имеем в городе несколько приличных заведений с хорошей русской кухней, вроде столичных «Ёлок-Палок» или «Му-Му», и все они переименованы в «Столовки» – от фамилии владельца и в типично русской манере назвать пренебрежительно достойную вещь. С Димкой я училась в одном классе. Он был в меня влюблён всю третью четверть в восьмом классе. Димке я обязана приглашением работать на радио.

Костя сидит за облюбованным нами столиком у окна, под искусственной пальмой. Димка капитального ремонта столовой не делал, ограничился косметическим, без замены водопроводных и отопительных труб. Их рвёт по всему зданию – любимая тема стенаний арендаторов. Когда в родной «Столовке» очередное сантехническое соединение начинает фонтанировать, Димкины слесари обматывают место течи резиновым бинтом, поверх стягивают проволокой. Для маскировки ставится искусственная пальма или фикус. Если протечка на уровне полутора метров и выше, она закрывается гирляндами из ядрёно-зелёных пластиковых листьев. В отличие от остальных «Столовок», оформленных в смешанном русско-советском стиле, наша походит на островок, расчищенный в джунглях.

Перед Костей чашка кофе и стакан с водой. Мне он тоже взял кофе и три пирожных – заварную трубочку, корзинку с ягодами и кусок наполеона.

– Ох, как это вредно! Но так вкусно! – облизываюсь я. – Спасибо!

– На здоровье, Ася! Оно тебя не испортит.

– Дальше некуда? – Сахарная пудра, которой обсыпан наполеон, маленьким облачком взлетает у меня перед носом.

– Тебя испортить невозможно, – великодушно говорит Костя, – как остановить полноводную реку, бросив в неё пару-тройку веток.

– Ага, – отпиваю кофе, тыкаю пальцем в оставшиеся пирожные. – Что нам калории. Тысячей больше, тысячей меньше. Зато какие сладкие!

– Правда? Ася, завидую тебе. Получать удовольствие от… извини…

– От жирного крема и пышного теста? Но это, правда, очень вкусно! Вот трубочка заварная, смотри, какая лакомая…

– Ешь, ешь! Когда ты пирожные поглощаешь… Ерунда, какие-то глупые мысли в голову лезут.

– Недостойные мысли надо искоренять, по себе знаю. Сорняки, прополка, оздоровление полезных растений. У тебя дачи или просто бабушки в деревне, при огороде, нет?

– Нет.

– Тогда сравнение отменяется. Уф! Смолотила два пирожных и не заметила. После передачи у меня всегда нервная вибрация. С химией в школе было неважно. Теперь могу сказать: лишний адреналин нейтрализуется сахаром.

– Ася, мне кажется, ты любишь Чехова. – Косте надоели рассуждения о калориях и пирожных.

– Угу, – киваю. – Более того, восхищаюсь умением с ходу, быстро ввести в курс дела, обрисовать героя со всей его биографией и сущностью, не растекаться с предысторией, а взять сюжет в узду. Вот, к примеру, рассказ «Страдальцы», начало: «Лизочка Кудринская, молоденькая дамочка, имеющая много поклонников, вдруг заболела, да так серьёзно, что муж её не пошёл на службу…» Рассказ «Нахлебники»: «Мещанин Михаил Петров Зотов, старик лет семидесяти, дряхлый и одинокий, проснулся от холода и старческой ломоты во всём теле». Рассказ «Неосторожность»: «Пётр Петрович Стрижин, племянник полковницы Ивановой, тот самый, у которого в прошлом году украли новые калоши, вернулся с крестин ровно в два часа ночи». Гениально! Максимум информации при минимуме слов.

– Ты что, по памяти цитируешь? – таращит Костя глаза. – Наизусть Чехова знаешь?

– Наизусть отрывки. Я девушка отрывков. Из Пушкина, Лермонтова и далее по ходу развития русской литературы: из Некрасова, Тургенева, Толстых – Алексея Константиновича и Льва, Горького, Чехова, поэтов Серебряного века… Стараюсь не давить окружающих цитатами. Моей заслуги, по большому счёту, нет – с генами досталась фотографическая память на тексты, которые мне нравятся.

– А формулу квадрата суммы ты помнишь? – неожиданно спрашивает Костя.

– Мужчина! – игриво задираю правую бровь. – Не требуйте от литературно подкованной женщины пошлых алгебраических мелочей.

– Извини!

– Да чего там, – милостиво прощаю я, принимаясь за последнее пирожное, – «а» квадрат, плюс два «а» «бэ», плюс «бэ» квадрат – ерунда. Между тем клубничка-то в корзинке несвежая. Надувают кондитеры Димку.

– Ася…

– Да?

Он почему-то не сразу формулирует вопрос. Костя – на всём белом свете единственный человек, с которым я не чувствую напряжённости общения. Природа моей вольности проста, но это объясню чуть позже.

– Ася…

– Бином Ньютона? Озвучить?