Александр Ласкин - Дом горит, часы идут
Все будет, как было, но без этого неприятного диалога.
Чем больше он думал об этом, тем больше не отделял себя от Коли. По сути, они стали как один человек.
Скажете, только сумасшедшие беседуют с умершими? Ну так любой, переживший утрату, в каком-то смысле безумец.
Бывало, Иван проснется ночью и беседует с братом. Хочет понять, что правильно, а что нет.
Коля, как мы убеждались, человек фундаментальный. Всегда отвечает с отступлениями и примерами.
К утру ситуация окончательно проясняется. Хоть сейчас начинай жизнь заново.
Знал ли Иван еврейскую легенду о диббуке? О том, что дух умершего вселяется в его близких?
Как-то не вяжется это с обязанностями полицейского. Представителю этой профессии следует быть равным себе.
В противном случае выходит квадратура круга. Все же неправильно ходить в форме, а думать ровно наоборот.
Еще возникло желание отправиться в Елизаветград. Тут тоже мундир совсем ни при чем.
Были другие странные поступки. Пусть и менее важные, чем эта поездка, но по-своему удивительные.
Несколько раз Иван замечал, что слишком активно приветствует знакомых евреев.
Если он сам себе изумлялся, то евреи впадали в ступор. Те, кто не знал о Коле, просто отказывались что-либо понимать.
Все эти перемены произошли не сразу. По крайней мере, один раз победил мундир.
После этих страшных событий к Блиновым пришли из еврейской общины с предложением похоронить Колю вместе с другими жертвами.
С другими, значит, на еврейском кладбище. Под мраморной доской с могендовидом и текстами на иврите.
В общем-то, верно. Если он умер вместе с евреями, то и потом им следовало оставаться вместе.
Посоветуйся Иван с Колей, они бы так и решили. Впрочем, как уже сказано, он прислушался к мундиру.
Что, мол, думаете, железные пуговицы? Есть ли у шашки особое мнение, или она заодно со всем арсеналом?
Потом такая мысль: вот он, Иван, захочет навестить брата, а тут какие-то Лейбиш, сын Шломо, и Гдалья, сын Реувена.
Все же поход на кладбище – дело интимное. Здесь посторонние совсем ни к чему.
9.
Теперь Иван стал часто заходить в синагогу. Не с целью увещевания евреев по месту их скопления, а просто так.
Встанет у колонны и вслушается в разговоры с Богом, которые на своем языке ведут прихожане.
Речь темная и к тому же как бы укачивающая. Будто за одной волной следует другая.
Такое впечатление, что евреи постоянно сомневаются. Если Бог говорит им что-то, они от него не отстают.
Насколько невероятно это нагромождение звуков, но Ивану все ясно. Особенно с той минуты, когда он услышал имя брата.
Евреи поминают Колю в своих молитвах. Надеются, что его душе будет так же легко на небе, как душам их соплеменников.
В эти минуты Блинову хотелось обратиться к еврейскому Богу. Накинуть черно-желтое покрывало и сказать: это я, Колин брат, Иван.
10.
И сейчас Житомир не близко от Елизаветграда, а в пятом году он был совсем далеко.
Такая поездка требовала нешуточных усилий. Несколько дней и ночей надо трястись в поезде.
Потом ищешь, где остановиться. Эпоха, конечно, не гоголевская, но писателя поминаешь на каждом шагу.
Самое большое впечатление производит гостиница. Казалось, вчера из нее выехал Хлестаков.
Ивана радуют эти препятствия. Все же еще один повод что-то в себе преодолеть.
Представьте шахматную фигуру, которую долго водили по доске, а вдруг она двинулась по своему маршруту.
Кого угодно оттеснит в сторону. Вне зависимости от того, это пешка или король.
Может показаться, что нынешний и прошлый Блиновы не знакомы друг с другом.
Тот был полицейский Иван Блинов, а этот просто Иван Блинов.
Как видно, это и значит стать автором. Вдруг появившуюся внутреннюю свободу помножить на право строить свою судьбу.
Так что штаб-ротмистр Иван Блинов и раввин Владимир Темкин встречались на равных.
Начинающий творец действительности приходил к человеку, который давно в этом качестве преуспел.
11.
Узнав, кто его спрашивает, Темкин подумал о нехорошем. Как и подобает раввину, перевел проблему в философскую плоскость.
Начал с вопроса: есть ли что-то, что их объединяет?
Раввины любят такие квадратуры круга. Ведь чем труднее разгадка, тем очевидней сложность бытия.
На сей раз долго размышлять не пришлось. Ответ был ясен как Божий день.
Людей столь разных занятий связывают только деньги, которые один предлагает другому.
Конечно, не штаб-ротмистр Темкину, а Темкин – штаб-ротмистру. Тут движение только одностороннее.
Был, правда, еще вариант. Есть такой персонаж Вестник, который объявляет о приближении катастрофы.
Вот он и решил: Вестник! Опять недопонимание между русскими и евреями, и полицейский хочет об этом сообщить.
Дело в том, что Владимир Ионович – казенный раввин. В его обязанности входит налаживание связей с государством.
Все штаб-ротмистры по его части. Когда что-то неясно, он берется это уладить.
Так что добро пожаловать, глубокоуважаемый. Если наши люди вновь напортачили, я готов держать ответ.
Случается, казенные раввины – сами почти штаб-ротмистры. Главная их обязанность – следить и не пущать.
Казенный, то есть никакой. Все равно что казенные стулья или казенная одежда.
Владимир Ионович не из этой породы. Он вообще не из тех, кого можно записать в какую-то рубрику.
12.
Если Роше больше чем мировой судья, то Владимир Темкин не просто раввин.
Иные раввины заняты только возвышенным, а он ни на минуту не забывает о земных обязанностях.
Да и как признать, что покой наступит после смерти, когда в пределах досягаемости исчерпаны не все возможности.
Он не только рассуждает в таком духе, но и действует. Организовал, к примеру, покупку земли в Палестине.
Знаете миф о троянском коне? Вот так его соплеменникам следовало появиться на исторической родине.
Только стало что-то вырисовываться, как вдруг осложнение. Под разговоры о новом государстве кое-кто решил набить карман.
Владимир Ионович не захотел продолжать дальше и вернулся на Украину.
Всем хорош Елизаветград, но не хватает ему ярко-синего и ярко-коричневого.
Приходится это себе воображать. Гуляешь по родному городу, а представляешь пустыню и бескрайнее небо.
Иногда у Темкина собирались такие же мечтатели. Каждый что-то себе нафантазировал.
– Мне снился древний Иерусалим.
– А мне корабли беженцев в порту Яффы.
Поговорят – и успокаиваются. Если несколько человек видели одно и то же, их дело не безнадежно.
Темкин знал, что жизнь представляет череду опытов. Пусть не вышло в первый раз, так непременно получится в другой.
Это у него профессиональное. Все-таки он выпускник Петербургского технологического института.
Да, да, на путях к Богу пришлось Владимиру Ионовичу иметь дело с разными химическими материалами.
Как видно, в химике автора больше всего. Ведь реальность для него не что иное, как сумма ингредиентов.
Ну не верит он в возможности чего-то одного. Чтобы разрешить какую-то задачу, непременно соединит одно с другим.
Понятно, у Бога другие масштабы, но иногда Владимир Ионович чувствовал себя Богом.
Тут ведь та же последовательность. Сперва следовало отвоевать пространство, а потом заселить его евреями.
13.
Теперь понимаете, почему визит исторический? Все равно что встреча конечного с бесконечным.
Полицейский и раввин полностью использовали эту возможность. Когда один самовар кончился, принялись за другой.
Быстрее никак не получится. Каждому надо хотя бы в общих чертах обрисовать свою жизнь.
Иван рассказывает о Коле, о своем семействе, о событиях того страшного дня, а Темкин – о любви к Палестине.
Пусть ничего не вышло у Владимира Ионовича, но сны те же. Каждую ночь он возводит город в пустыне.
Город в пустыне – это город на песке. Откуда же уверенность, что зыбкая почва превратится в твердь?
Ивану это немного странно. Для чего ему что-то чужое, если у него все есть.
Пусть не государство, но хотя бы небольшой участок размером в один квартал.
Зато полицейский тут первое лицо. Он еще на одном конце улицы, а ему уже кланяются на другом.
Темкин опять за свое. Мол, не в почтении дело, а в том, что достаточно его народ странствовал…
Все-таки возраст более чем солидный. Пришло время обрести собственный дом.
Уж там точно погромов не будет. Если же кто-то станет мутить воду, они себя защитят.
Кстати, месяц назад в Елизаветграде состоялся съезд сионистов под руководством Владимира Ионовича.
Беседа тоже потянула на пару-тройку самоваров. По своей остроте не уступала встрече с Колиным братом.
Так уж полагается в наших пенатах. Собираются умные люди и сидят до самого утра.
Ну как россиянину не обсудить всего. У некоторых наших соотечественников эти разговоры заменяют жизнь.
