Пол Остер - Левиафан

Так, в полной неизвестности, прошли два года. Айрис и Чарльз прямо говорили, что Сакса уже нет в живых. У меня на его счет не было ни интуитивных догадок, ни экстрасенсорных прозрений, просто смутное ощущение, что я его больше не увижу. «Смутное», потому что я давно перестал что-либо понимать. В первые месяцы после его исчезновения меня раздирали довольно бурные и противоречивые эмоции, но, когда они сгорели дотла, в душе не осталось ни гнева, ни скорби. Его отсутствие перестало восприниматься как личная трагедия. Мое воображение спасовало. Сакс стал «черной дырой». Из пропавшего друга превратился в пример моих ограниченных способностей проникать в суть вещей, в символ непознаваемости мира. Я выражаюсь туманно, но иначе не получается. Айрис обозвала меня буддистом, и она по-своему права. Христианка Фанни настаивала на том, что Бен рано или поздно вернется, атеисты Айрис и Чарльз яростно доказывали прямо противоположное, и только я как верный последователь дзен, для которого существует лишь Абсолютная Пустота, не мог ничего сказать по этому поводу. Впервые за все время, что Айрис меня знала, я не имел собственного мнения.

А жизнь продолжалась. Вняв призывам, мы постепенно свыклись с мыслью, что Сакса нет. Фанни теперь жила с Чарльзом, и мы с Айрис не могли не признать, что он человек достойный. За тридцать пять, архитектор, разведен, отец двоих сыновей, умен, по уши влюблен в Фанни — не к чему придраться. Со временем мы подружились, и для обеих пар наступила новая эра. Когда год назад Фанни сказала, что не собирается ехать летом в Вермонт (а может, уже никогда туда не поедет), ей пришла в голову мысль, что мы с Айрис могли бы там пожить вдвоем, причем это нам ничего не будет стоить. Мы согласились с условием, что оплатим расходы по содержанию дома: коммунальные услуги, налоги и прочее. Вот как случилось, что я оказался в августе месяце в Вермонте, — тут-то, нежданно-негаданно, и нагрянул Сакс, выпрыгнул, как черт из табакерки, когда я уже не чаял его увидеть. Однажды среди ночи подкатил к дому на разбитом синем «шевроле», провел с нами пару дней и снова исчез. Эти два дня он говорил без умолку, его словно прорвало. Наконец я все узнал из первых рук. Он очень хотел быть правильно понятым, поэтому старался не упустить ни одной существенной детали.

После того как мы с Айрис и Соней от него уехали, он с удвоенным рвением взялся за работу. Наши разговоры о «Левиафане» явно пошли на пользу, и он дал себе слово не возвращаться в Нью-Йорк, пока вчерне не закончит роман. Дело спорилось, и он наслаждался своим монашеским образом жизни, как в лучшие времена. Как-то раз, ближе к вечеру, вздумалось ему прогуляться, вместо того чтобы побросать мячи в баскетбольную корзину. Стояла середина сентября, воздух посвежел, запахло осенью. Он надел шерстяную охотничью куртку и двинулся вверх по склону, в северном направлении. До сумерек оставалось не так уж много времени, так что через полчаса он рассчитывал повернуть назад. Ему захотелось углубиться в лес, полюбоваться первыми желто-красными листьями и закатным солнцем, мелькающим между кронами берез и кленов. Взбираясь на холм, он прикидывал, чем бы побаловать себя на ужин.

В лесу, вместо того чтобы наслаждаться красотами природы и провожать взглядом улетающие на юг стаи, он начал думать о книге. Перебирая в памяти написанные за день страницы, сочинял на ходу новые варианты, намечал план работы на завтра. Под ногами шуршала палая листва, хрустели сухие ветки, а он себе шел и шел, проговаривая вслух целые куски и не замечая ничего вокруг. Сколько он так шагал, неизвестно, но в какой-то момент видимость резко ухудшилась. Солнце село, сгустилась тьма. Он огляделся, пытаясь сориентироваться, но место было незнакомое. Чувствуя себя глупым мальчишкой, он побежал обратно. Через несколько минут окончательно стемнеет, а у него ни фонарика, ни спичек. Чего доброго, придется заночевать в лесу. Он сел на пень и захохотал. Это ж надо, свалять такого дурака! Меж тем наступила безлунная ночь, в двух шагах не видно ни зги. Он еще раз хмыкнул. Пропади оно все пропадом. Ну, померзнет до рассвета — жив будет, не помрет. Словом, растянулся на земле, присыпал себя сверху листьями и ветками и стал думать о книге. И сам не заметил, как уснул.

Очнулся он на рассвете, продрогший до костей, в мокрой от росы одежде. Состояние препаршивое. Уже не до смеха. Все тело ломит, под ложечкой сосет. Одно желание — поскорей добраться до дому. Он пошел, как ему казалось, обратной дорогой, но после часа пути засомневался. Можно было попробовать вернуться на исходное место, но поди его найди — утро пасмурное, небо затянуто облаками. Среди живой природы Сакс чувствовал себя беспомощным, сориентироваться без компаса не мог. Но все-таки это не джунгли. Рано или поздно, если идти по прямой, лес кончится. Надо только выбраться на проезжую дорогу и разыскать ближайшее жилье, а там уж как-нибудь, мир не без добрых людей.

Легко сказать. Проблуждал он часа три-четыре (часов у него не было), все сильнее раздражаясь и кляня себя за преступное легкомыслие. Но стоило ему выбраться из леса, как на душе сразу стало легче. Он стоял на узкой проселочной дороге и успокаивал себя мыслью, что худшее позади. Вышагивая по дороге, он соображал, как далеко от дома его занесло, и сам с собой заключал пари. Если до пяти миль, то он купит Соне подарок на пятьдесят долларов. Если до десяти, то на сто. Свыше десяти — на двести. И так далее. Пока он мысленно задаривал свою крестницу мишками, лошадками и кукольными домиками, сзади послышался шум двигателя. Сакс остановился в ожидании. Это был красный грузовик, ехавший на приличной скорости. Сакс проголосовал. Грузовик промчался мимо, подняв облако пыли, и вдруг резко затормозил. Из-под колес полетела щебенка. Молодой голос пригласил его в кабину.

На вид водителю было двадцать с небольшим. Явно из местных. Здоровенный детина. Дорожный рабочий или слесарь-водопроводчик. Сакс был не слишком расположен к беседе, но парень оказался таким компанейским, что они разговорились. На полу валялась железная бейсбольная бита, и, когда водитель рванул с места, она подпрыгнула и ударила Сакса по лодыжке. Парень извинился за неудобства и представился: Дуайт (позже выяснилась и его фамилия — Макмартин). Заговорили о бейсболе. Дуайт играл за команду, которую спонсировала пожарная часть Ньюфёйна. Неделю назад закончился регулярный сезон, и как раз сегодня вечером состоится первая игра в серии плей-офф — «если не пойдет дождь», несколько раз добавил главный подающий и второй в лиге по хоумранам. Сажень в плечах, он мог поспорить со знаменитым Скоуроном по кличке Лось. Когда Сакс сказал, что постарается выбраться на вечернюю игру, Дуайт со всей серьезностью заявил, что он не пожалеет. Сакс невольно улыбнулся. Помятый, небритый, в налипших на одежду иголках и листьях, с красным носом, напоминавшим подтекающий водопроводный кран, он имел вид бомжа, но Дуайт не лез к нему в душу. Не поинтересовался, кто он и откуда, даже имени не спросил. То ли туповатый, то ли деликатный — так или иначе, Сакс был ему за это благодарен. Он даже пожалел о своей замкнутости в последнее время. Следовало сойтись поближе с соседями, вникнуть в их дела. Он сказал себе, что вечером надо непременно прийти на бейсбол, хотя бы по моральным соображениям. Да и полезно немного отвлечься от романа. Если бы было с кем перемолвиться словечком, его бы давеча не понесло в лес, вот и не заблудился бы.

Когда Дуайт сказал, где они находятся, Сакс ужаснулся. Эк куда его занесло! Надо было ехать на запад через два городка. По прямой-то было всего миль десять, зато в объезд все тридцать. Сакс вдруг решил все рассказать своему спасителю, хотя тот ни о чем не спрашивал. Из благодарности, а может, из желания повеселить. Пусть вечером позабавит своих партнеров по команде — с Сакса не убудет. Классический анекдот о столичном фраере, заблудившемся в трех соснах. Обхохочешься. Однако Дуайт отреагировал с неожиданным сочувствием. Со мной, говорит, случилась похожая история, даже вспоминать страшно. Лет в одиннадцать, вот так же заблудившись, он всю ночь просидел под деревом, дрожа как осиновый лист, в ожидании медведя. У Сакса закралось подозрение, что тот придумал эту историю, чтобы както его поддержать. В общем, парень и не думал над ним потешаться. Наоборот, предложил отвезти домой, хотя сам опаздывал. Лишних полчаса его, Дуайта, все равно не спасут, да и любой другой на его месте наверняка поступил бы так же.

Под колесами уже была мощеная дорога, но Дуайт решил сократить путь и, развернувшись, поехал в обратную сторону. Узкая ухабистая колея пролегала через густой лес. По словам водителя, она должна была вывести на более широкую просеку, а та, в свою очередь, к шоссе, в каких-нибудь четырех милях от дома Сакса. Очень может быть, но проверить это на практике ему не удалось. Впереди поджидал сюрприз, который поставил точку в их приятном путешествии.