Дмитрий Липскеров - Осени не будет никогда
— Какого хрена! — озлился Мозгин, мужик плечистый, с силой настоящей, не накачанной железом. — Как кролики!
— Какие экзамены! — поддержал блондинчик Чеботаренко.
— Какие экзамены — ладно, — неожиданно для себя встрял Андрюшка. — Важно, на что сдавать будем, или на кого!..
— А тебе, Слизняку, слова не давали! — огрызнулся Стеклов. — Ты, как простой салага, служить будешь! Дедам портянки стирать! Во рту! — и засмеялся.
Озабоченные неизвестностью, товарищи шутку поддержали кислыми улыбками, но сладкое воспоминание, что они когда-то были дедами, затеплило в душе надежду, что все не так страшно будет, салаге, хоть он и единственный среди них, всегда страшнее!
Их отвели в одну из казарм. Внутри оказалось достаточно комфортно. Помещение было разбито на комнаты, в каждой должны были жить по двое.
— А ужин? — поинтересовался кто-то.
— Поздно. Утром завтрак.
Слизкину достался в соседи Стеклов, парень лет двадцати пяти, нахальный и злой. Ему легче всех было вспомнить недалекое армейское прошлое, а потому он тотчас распорядился, на какой койке будет забывать свой кошмарный день Слизняк, а на какой будет отдыхать товарищ Стеклов. А еще Слизняку надо взять носки, мамой подаренные, и постирать их на добрую солдатскую совесть!
— Понял?
Андрюшка пожал плечами и утешил соседа, пояснив, что у того тоже красивая фамилия, пожалуй, даже красивше, чем Слизкин. Чем-то свиньей отдает.
— Что касается носок, товарищ, — добавил Андрюшка, — вы их лучше выкиньте. Запах такой, что ни один порошок не возьмет! А у нас даже мыла нет.
У Стеклова челюсть отвалилась. Лицо налилось кровью, и он расставил ладони, словно муху прихлопнуть хотел.
— Ты чего, рыжая морда! Наглитуры наглотался?!
— Я присяги не принимал, так что пока держите себя в руках!
— Ах, ты…
Стеклов запросто сбил с ног Андрюшку, уложил его животом на пол и стал руку выкручивать. Не было в парне страха, и рука должна была вот-вот сломаться.
Неожиданно дверь в комнату открылась, и, когда сустав уже хрустел, раздалась команда:
— Отставить!
Стеклов неохотно отпустил руку Слизкина и поднялся на ноги.
Андрюшка поглядел с пола на вошедшего и признал в нем Василия Кузьмича.
«А командный голос у него имеется», — подумал и с достоинством встал.
— Чтобы я такого больше не видел! — приказал капитан. — Ясно?
— Ясно, — ответил Андрюшка.
Стеклов молчал, демонстративно отворотив налитое кровью лицо от двери к окну.
— Пятьдесят отжиманий! — приказал Василий Кузьмич. — Сей-час-же!!! — взревел этот с виду интеллигентный очкарик.
Стеклов рухнул на пол и принялся в быстром темпе делать физическое упражнение.
— Какого хрена! — причитал он. — Чего командуете! — но все равно продолжал исполнять приказание. — Я уже оттрубил, слава Богу, свое в армии!
Никто Стеклову не отвечал, просто все молча считали. Когда он закончил и сел на полу, в комнате погас свет, и тихий голос Василия Кузьмича произнес:
— Всем спать!
Слизкин быстро разделся и повернулся лицом к стене. Отчего-то стало грустно, бабка Нина вспомнилась, Абрек. Чуть было слезы на глаза не навернулись, но их зарождение остановил гремучий шепот Стеклова, утверждавший, что Слизняку пришел тот самый, с оттяжкой во времени. Где-нибудь в лесном массиве он зароет рыжего в землю, а то место засыплет негашеной известью. И еще, что с такой задницей, шире плеч, надо в бане работать, в бабском отделении! Ха-ха!
Андрюшка ответил на атаку своим приемом. Тихо и обильно пустил газы.
— Что это? — не понял Стеклов, дергая носом. — Не пойму никак!.. Вроде, жарят чего где?
— Спи, — успокоил Слизкин. — Это я просто сегодня утром курицу несвежую съел, вот газы и мучают. Не волнуйся!
— Убью!!! — прошипел сосед. Хотел было сорваться с койки, но Андрюшка предупредил:
— Здесь, судя по всему, камеры, так что смотри…
— У-у-у! — простонал Стеклов.
Андрюшка подбавил газку и тронулся на нем в необъятный мир цветных снов…
Когда он проснулся, то не обнаружил соседа в койке.
«Проспал! — испугался, но, взглянув на часы, определил, что до подъема еще четверть часа. — А где же Стеклов?»
Слизкин полежал еще десять минут, затем достал из чемодана зубную щетку и пасту, полотенчик и мыльницу. Натянул тренировочные штаны, и здесь раздался короткий, но противный сигнал, обозначающий, по всей видимости, подъем.
В эту самую секунду Андрюшка шагнул из комнаты и слился с такими же, как он, приезжими в неизвестность, шедшими к отведенным для гигиены местам.
Мужики были помятые лицами, недовольные и умывались нехотя, некоторые даже зубов не чистили. Факультативно задавали ненужный вопросы — чем кормить будут на завтрак и что, вообще, здесь за фигня происходит!
— А где Стеклов? — поинтересовался Чеботаренко, совсем отекший лицом за ночь и дышащий, словно при сердечном приступе.
— Сам не знаю, — признался Слизкин. — Проснулся, а его нет!
— Отчислен! — объяснил Василий Кузьмич, затесавшийся среди моющихся, слившийся с новичками странным образом так, что его никто не распознал.
— Как отчислен? — сплюнул раствор «колгейта» в раковину Мозгин. — За что?
— Не обсуждается! — ответил капитан.
— Да затрахал ты нас, мужик! — не выдержал Чеботаренко. — Не обсуждается… Мы тебе чего, дети?! Сейчас вот возьмем и тебя отчислим!
— Спокойно!
Оказалось, что не только Василий Кузьмич проник в умывальню незамеченным, но и еще двое молодых парней обнаружились, схожие спортивными фигурами, будто под кожу металла залили.
— Спокойно!
Один из них взял Чеботаренко за кисть руки, отчего дядьке стало так больно, что он попросил об отчислении его больной фигуры на родные просторы.
— Не возражаю, — согласился капитан, надевая очки.
Чеботаренко увели, а Василий Кузьмич, намывшись холодной водой, раскрасневшийся здоровьем, поинтересовался:
— Еще кто-то хочет, добровольно?
Желающих не отыскалось, и вскоре группа завтракала в небольшой столовой, без посторонних.
Еда была совсем не солдатской, разнообразной и вкусной. Салаты, колбаса с сыром, творог и сметана. Кто хотел, запивал кофеем, а кто предпочитал — чаем.
Под конец завтрака мужики расслабились, и жизнь им уже не казалась такой тусклой и неперспективной.
А потом началось то, для чего их привезли на объект 1932. Так, во всяком случае, объяснил Василий Кузьмич.
Отвели мужиков на хозяйственный двор, который в аккуратном порядке был заставлен клетками с различными животными.
Такого изобилия Слизкин не видел даже в заезжем зверинце.
На объекте 1932 содержались даже гиены, не говоря уже об обычных лисах, барсуках, козах, черепахах, ну, и уж конечно, имелось обилие всяческих собачьих пород.
Таксы потявкивали на приезжих, стараясь подскакивать на коротких задних лапах, коккеры скулили от нетерпения, овчарки же, наоборот, лежали мордами на лапах, и только их глазные яблоки следили за людьми. Яростно мяукала дикая рысь, совершая отчаянные прыжки вдоль и поперек неволи.
— А что, кавказцев нет? — разочарованно поинтересовался Андрюшка.
— Кавказцев нет, — подтвердил Василий Кузьмич. — Мало пригодны они для нашей работы. Сыскари, и для задержания — хороши, а для тонкого нюха… — Капитан обвел взглядом свои владения. — Для тонкого нюха — эти хороши!
— Что, и черепахи? — подивился Зыков.
— Их тоже забраковали. Нюхают здорово, но с мозгами плохо.
— Съедим? — предложил Зыков, весело подмигивая мужикам.
— Я тебе съем! — погрозил капитан. — Госсобственность! Три штуки баксов за каждую!
— О-о-о! — удивились мужики.
— Значит, с собачками будем работать? — предположил Мозгин, черноволосый крепыш, задавший за все время только один вопрос. При этом в его глазах ясно читалось радостное состояние, которое не укрылось от мудрых глаз Василия Кузьмича.
— Кто с собачками, — уточнил капитан. — А кто с другим зверьем.
— Я с лисой хочу! — попросил Мозгин. — Хоть шкурку жене привезу.
Мужики заржали, а Василий Кузьмич сказал, как бы между прочим:
— Главное, чтобы твою шкурку не привезли.
Здесь всем загрустилось, даже Слизкину. Он живо представил, как бабке Нине вручают его рыжую шкуру, как бабка вешает ее на стену в виде охотничьего трофея.
— А чего все-таки делать будем? — смело поинтересовался Андрюшка.
Капитан стянул с носа очки, протер их платком, но более не надевал.
— Все знают, — начал он, — что гонка вооружений как бы закончена…
— Знаем, знаем, — подтвердили мужики.
— США и НАТО нам теперь не враги. Скорее даже товарищи. Россия участвует в международных миссиях, санкционированных ООН, и, как вы знаете, наши ограниченные военные контингенты присутствуют в различных горячих точках мира…
— В Чечне! — уточнил Зыков.
— В Чечне тоже, — мирно согласился Василий Кузьмич. — На территории бывшей Югославии, в странах с повышенной степенью угрозы террористических актов…
