Тарьей Весос - Птицы
Сперва он улыбнулся Хеге.
И она весело улыбнулась ему.
Потом он кивнул.
Она тоже кивнула.
Словно давнишняя игра, которую они забыли и вдруг вспомнили вновь.
Но Маттис был уже не таким простачком, как она думала. Он помнил о своем плане.
— Мы сидим с тобой на кочке, — начал он.
Хеге кивнула. Он продолжал:
— Мы и раньше сидели с тобой на кочке.
— Да, — подхватила Хеге, — это было совсем недавно.
Маттис засмеялся, все шло как надо. Теперь следовало осторожно отбить ее у Ёргена.
— Самое хорошее — это сидеть с тобой на кочке.
Она немного удивилась, и Маттис поспешно добавил:
— По-моему, нам надо почаще сидеть на кочке.
— Да?
— А по-твоему?
Она ответила:
— Ну и сиди, тебе никто не мешает.
Он заметил, что она отделила его от себя. Отступать было поздно, оставалось выяснить все до конца.
— А ты будешь сидеть со мной?
— При чем тут я? — спросила Хеге, глаза у нее так бегали, что ему больно было смотреть.
— Но почему?
— Ты знаешь, с кем я сижу, — ответила она.
Как просто она это сказала, и его план сразу превратился в ничто. От него ничего не осталось. Решительность и изобретательность Маттиса утекли, как вода сквозь сито. Он проиграл, не успев по-настоящему начать.
— Больше мне не о чем говорить, — грустно сказал он и встал.
Хеге промолчала, она даже не повернулась к нему. Маттис прибавил:
— Странно, что кочка не помогла, а я-то думал, что сумею привлечь тебя на свою сторону до прихода Ёргена.
Хеге все еще сидела на мягкой кочке. Наконец она тоже встала.
— Ох, я даже и не знаю, — растерянно проговорила она.
— Что?
— Думаешь, мы не говорим о тебе?
— Говорите, я знаю, — быстро ответил Маттис.
— Мы сделаем все, что сможем, — сказала она. — Надеюсь, ты это понимаешь?
Маттис не слыхал ее. Он только видел, что она вошла в калитку и скрылась в доме. Его занимало другое: блестящая мысль. Что такое блестящая мысль, если уж на то пошло? Ничто. Ты явишься с ней, но стоит умному только раскрыть рот — и она как мусор упадет на землю. Хеге хватило одного или двух слов, чтобы он пропал, а его план рассыпался в прах.
Сделаем все, что сможем, сказала она. Что она в этом понимает!
37С перевозом было покончено. Нрав у Ёргена был крутой. Каждое утро Ёрген брал Маттиса с собой в лес.
— Ты должен учиться, — сказал Ёрген, он был немногословен, спорить с ним было бесполезно. Маттис ворчал, но ходил на лесосеку.
Однажды, вернувшись измученным после тяжелой работы, он получил своеобразное угощение и от Хеге.
— Тебе нужно пройти эту школу, — сказала она.
Ну как растолковать ей, что его мысли, которые, словно лучи, идут прямо к веслам, когда он плавает на лодке, не признают ни топора, ни скобеля. Хеге ничего не понимала.
В лесу Ёрген был добрый, этого у него не отнимешь. Он выискивал для Маттиса деревья потоньше, чтобы их было легче рубить, а потом и валил их за него, почти все. Успехов Маттис не делал, ему хотелось одного — поговорить с Ёргеном о Хеге.
Наконец это ему удалось, они сидели и пили кофе. Маттис устал, хотя сделал очень мало, — он чувствовал себя заживо погребенным под кучей еловых веток. Ёрген и Маттис растянулись на земле, положив головы на камни, и прикрыли глаза.
Вот сейчас, самое время.
Вперед на грозу! — подумал Маттис, чтобы подбодрить самого себя. Он приподнялся. Ёрген тут же открыл глаза, он был настороже.
— Давай, Маттис, отдохнем еще немного.
— Нет, мне надо поговорить с тобой, — грозно начал Маттис, другой тон тут не подходил.
— Тогда выкладывай.
— Ты небось видишь, что с каждым днем я работаю все хуже и хуже?
Это была правда. Маттис и в самом деле работал еще хуже, чем вначале. Ёрген все видел, и потому ему было неприятно услышать это от самого Маттиса.
— Да, просто не пойму, что ты за человек? — На этот раз голос у Ёргена был злой.
Он-то и придал Маттису мужества, этот злой голос.
— А ты что за человек? Кто отнял у меня Хеге? Это, по-твоему, хорошо?
Ёрген смутился.
— Так уж получилось, — сказал он.
Они помолчали. Хеге стояла между ними, не принимая ничью сторону.
Но вот Ёрген сказал:
— Ты бы лучше подумал о Хеге, а не о себе. Порадовался бы за нее. Думаешь, ей раньше было сладко?
Маттис лишился дара речи, он был поражен, он не мог так быстро посмотреть на все с другой стороны. Ёрген, конечно, прав, только… Он сидел неподвижно и все-таки был похож на птицу, беспомощно бьющую крыльями. Мир полон силы, которая вдруг появляется и подавляет человека. И эта сила не только Хеге, Ёрген и все умные, нет, она так безжалостна и неумолима, что заставила Маттиса самого перевезти через озеро в собственной лодке свою собственную беду и пригласить ее в свой дом. Что же ему теперь делать?
— Давай не будем больше говорить об этом, — предложил Ёрген, потому что Маттис так и не ответил ему.
— Я сейчас плохо о тебе подумал, — злобно сказал Маттис.
— Это тебе не поможет.
— А что поможет?
— Хватит об этом, — твердо сказал Ёрген. — Все останется как есть.
— Ладно, — сказал Маттис. Злые мысли одолевали его, но он сказал «ладно» и покорился. Он снова лег на землю.
Они лежали на вырубке, давая отдых спине. Кругом валялись сучья и ветки, торчали пни, в траве росли грибы. Ёрген держал в руке ветку и в задумчивости хлестал ею по красным мухоморам, которые росли рядом с ним. Сбив мухомор, он заговорил об этих красивых грибах: ему хотелось переменить тему разговора.
— Смотри, Маттис. Если человек съест такой мухомор, ему крышка.
Пурпурный гриб от удара раскололся на две части, внутри он был белый, крепкий и таил в себе смерть.
Маттис вздрогнул, но остался лежать и не отрываясь смотрел на гриб.
— Это правда?
— Да, мухомор — страшный гриб, — сказал Ёрген. — В старые времена из него варили суп и угощали им того, кого хотели погубить.
Маттис не мог отвести от мухомора глаз. Его охватило незнакомое роковое желание, над которым он был не властен. От мухомора к Маттису бежали волны, они находили в нем уязвимые места и подчиняли его себе.
— Это правда? — повторил он.
— Да, смотри не ешь их, а то тебе уже ничто не поможет.
— Не надо так говорить, — сказал Маттис, но это было уже невнятное бормотание. Как зачарованный, смотрел он на гриб, потом украдкой глянул на Ёргена… Его вдруг осенило, он увидел спасение от свалившейся на него беды: надо съесть мухомор! Я съем мухомор! Съем, и все!
И он протянул руку, чтобы схватить эту ядовитую мерзость.
— Брось! — сказал Ёрген. — Такими вещами не шутят. Ты что?..
Поздно. Маттис оказался проворнее, он уже схватил кусок гриба с пурпурной шляпкой и сунул его в рот. И, сделав усилие, проглотил, даже не почувствовав его вкуса. Ему показалось, что по горлу у него разлился огонь, хотя на самом деле ничего такого не было. Легкое жжение появилось чуть позже — все-таки это была не совсем обычная пища, — и Маттис издал резкий короткий вопль, похожий на лай.
— Болван, зачем ты это сделал?!
Ёрген не на шутку разозлился.
— Надо вызвать рвоту, — сказал он. — Сунь два пальца в рот.
— Поздно, — глухим голосом сказал Маттис, от страха тело его стало каким-то чужим.
— Большой кусок-то был? Да отвечай же! Ты что, онемел?
Ёрген был в бешенстве.
Маттис закатил глаза и прислушивался к себе в ожидании безумия. Он испугался, ему казалось, что горло у него горит огнем. Скоро я весь сгорю, мелькнуло у него в голове, надо спешить.
Он не спускал с Ёргена глаз. С мухомором, бродящим в желудке, Маттис следил за движениями Ёргена, готовый на все.
Ёрген разозлился и встревожился: кто его знает, какой кусок мухомора съел Маттис, опасно ли это? Схватив черный походный кофейник, стоявший на погасших углях, он встряхнул его, налил в чашку крепкого лесного кофе. И протянул Маттису.
— Вот. Выпей!
— Зачем? — презрительно спросил Маттис и оттолкнул чашку так, что кофе пролился. Собственный бунт испугал его, и в то же время он преисполнился гордыни. Что ему Ёрген с его волей! Взял и съел мухомор! Сейчас он этому Ёргену покажет! Охваченный безумием, Маттис замахнулся.
Ёрген выронил чашку, лицо у него словно окаменело, он успел схватить Маттиса за запястье — удара не получилось. Рука Маттиса обмякла в тисках лесоруба.
— Ты что, совсем спятил?
Глаза у Маттиса вылезли из орбит.
— Пусти!
Ёрген отпустил, но вовсе не потому, что послушался Маттиса. Он поднял чашку и зачерпнул воды в бегущем рядом ручье.
— Пей! Сейчас же пей! А потом сунь в рот два пальца, чтобы вывернуло наизнанку.
— Не хочу, мне так лучше, — чужим голосом ответил Маттис.
Ему казалось, что внутри у него все пылает. И он не хотел гасить этот огонь — он должен взять верх над Ёргеном! Маттис чувствовал, как в нем быстро нарастают сила и ум.
