Меир Шалев - Голубь и Мальчик

— Так что ты скажешь? Как он тебе?

— Хороший дом.

— Ты не хочешь посмотреть вблизи?

— Раньше поедим. Запах «сэнвишей» вызывает у меня аппетит, а кроме того, мне нужно успокоиться.

Я вынул из холодильной сумки еду и пиво, мы сели на ступеньках на подъеме тротуара — в его трещинах росла трава, как ты наказала, — Мешулам энергично ел и пил, и по движению его челюстей я понимал, что он погружен в размышления. Наконец он сказал:

— Что тут проверять, Иреле? Сразу всё видно. Посмотри сам: место хорошее. Но дом? Развалюха на курьих ножках. Надо его сломать и построить новый.

— Но он мне нравится. Я не хочу его ломать.

— Посмотри, на чем он стоит. Столбы двадцать на двадцать, а железо уже смотрит наружу и проржавело насквозь.

— Сколько, по-твоему, стоит за него дать?

— Ты что, покупаешь его для вложения капитала? Или потому, что у тебя нет крыши над головой? Ты делаешь себе подарок, так какая разница, сколько за него дать? Поторгуйся немного для души, но взять его возьми.

— Моя сумма ограничена.

— Для такой развалюхи твоей суммы достаточно. А если понадобится еще немного, тебе, слава Богу, есть у кого одолжить. Только помни, самое важное в любом доме — это то, чего ты не можешь изменить. Место и вид. Даже Ротшильд со всеми его деньгами не может сделать себе в Иерусалиме окно, чтоб оно смотрело на море. Так вот, вид вокруг этого дома действительно очень хороший, но сам дом нужно снести, и, если ты мне не веришь, пригласи Тиреле тоже. Вот, я уже звоню, чтобы она приехала.

— Если этот дом так хорош, — спросил я, — почему его никто не покупает?

— Потому что все такие же глупые, как ты. Приходят, видят сырость на стенах, видят трещины, ржавчину и пугаются. Они думают больше о самом доме и о деньгах, а не о времени и месте. А тут хорошее место и подходящее время. Покупай, Тиреле снесет тебе его и построит новый. Для нее это пустяковая работа.

— Нет, Мешулам, мне этот дом по душе, какой он есть. Я только хочу его немного подправить.

— К тебе говорить, как к стенке. Ладно, давай зайдем, посмотрим, что можно сделать.

Войдя в дом, Мешулам начал простукивать стены и балки. Где кулаком, где ладонью, а где одними кончиками пальцев.

— Слышишь, какие нехорошие звуки? Видишь, какие трещины? Разбегаются себе во все стороны, туда и сюда. Нет, Иреле, этот дом покойник. И проседает с одной стороны больше, чем с другой.

Он вынул из кармана рубашки маленькую отвертку, воткнул в одну из розеток и выковырнул ее из стены.

— Посмотри на эту красотку, — сказал он. — Изоляция из черной ленты, еще с Мафусаиловых времен. Тут всё нужно менять. Смотри, — он взялся за кран в кухне, — смотри хорошенько.

Он потянул с силой. Кран вырвался из стены, оставляя за собой крошащийся ржавый обрубок и густые коричневые капли.

— Видишь? Это не потому, что я такой сильный, просто здесь всё прогнило. Ты посмотри на этот подвесной потолок, как он крошится, посмотри на стены внизу, возле пола, как они облупились. И то же самое здесь, видишь, как тут мокро, под дверным косяком? Протекает где-то в другом месте, а оттуда вода ползет под плитками, как вор через окно. Плохие люди жили в этом доме. Как они его содержали, так они друг друга ненавидели.

— Сколько будет стоить поменять всё это?

— Как построить новый, только больше головной боли.

— Сколько все-таки?

— Почему ты всё время спрашиваешь о деньгах? Завтра утром я привезу Тиреле, и ты поговоришь с ней о деньгах. Давай, пора возвращаться.

И когда мы шли к «Бегемоту», сказал:

— Ты только посмотри на этого приятеля!

Вокруг инжирного дерева валялись маленькие недозревшие плоды, а у основания ствола скопились бугорки желтоватых опилок. Я поднял взгляд и понял, что они падают из отверстий, высверленных в коре.

— Его надо выкорчевать, — сказал Мешулам. — У него в стволе живет гусеница, и оно не дает плодов. Убери его раньше, чем оно упадет кому-нибудь на голову.

— Я попробую его спасти, — сказал я.

— Что с тобой?! Дом разваливается, инжир засыхает, а ты их обоих хочешь сохранить? Построй новый дом и посади новые деревья!

Я отвез его в иерусалимский офис, оставил Лиоре сообщение насчет какой-то срочной поездки далеко на север с группой телевизионщиков из Австрии и вернулся в дом, который я себе нашел. Возвращение прошло нормально, я шел с хорошей и ровной скоростью, ничто не мешало и не задерживало меня, ничто не отклоняло с пути. Все машины уступали мне дорогу. Все перекрестки, что я проезжал, приветствовали меня зеленым светом. На выезде с главной дороги я съехал с асфальта и вернулся к дому, который себе нашел, прямиком через поля, по уже знакомой дороге.

Я снова оторвал доски, залез через то же окно, снова сказал: «Здравствуй, дом» — и дом снова мне ответил. Я разделся догола и нырнул в сладостную глубину ночи месяца нисана, любимого моего сезона. Первые хамсины и последние холода уходящей зимы перемежаются в нем, «как клавиши в пианино», так ты говорила, «прохладное с теплым». Я лежал голышом на своем туристском матраце, подложив под голову скатанный спальный мешок. Вокруг себя я ощущал дом. Человек внутри этого дома был я.

И еще одно чувство росло во мне, которого я не понимал тогда, в момент его зарождения, но понял сейчас. То было предчувствие Тирцы, сознание, что она вот-вот появится, ощущение, что открывается еще одна глава — та же и другая, прежняя и новая.

Глава седьмая

На стенке голубятни Мириам вывесила два плаката.

На одном плакате сверкало заглавие:

а под ним было написано:

1. Голубятник должен быть спокоен. Беспокойный голубятник пугает голубей.

2. Голубятник — надежный и ответственный человек. Он выполняет все работы по порядку и во время.

3. Голубятник добр, он заботится о каждом голубе.

4. Голубятник терпелив и предан.

5. Голубятник аккуратен и следит за чистотой.

6. Голубятник решителен, он навязывает голубям дисциплину.

7. Голубятник наблюдателен, подмечает характер и состояние каждого голубя.

8. Голубятник усерден и старателен — в голубятне всегда найдется работа.

9. Голубятник считается с окружающими.

10. Голубятник учится, чтобы знать всё, что нужно, о голубях, их питании, тренировке и уходе за ними. Кроме того, он должен научиться составлять короткие и понятные голубеграммы.

На втором плакате Мириам сверкало заглавие:

а под ним было написано:

1. Утром по приходе — общий осмотр голубей.

2. Первый тренировочный полет.

3. Соскабливание и просеивание земли. Добавление чистого песка. Захоронение мусора в яме.

4. Чистка поилок и кормушек и смена воды для питья и купанья.

5. Голуби возвращаются — подать легкую еду.

6. Записи в дневнике.

7. Осмотр всех голубей одного за другим.

8. Особые задания: кольцевание, скрещивания, проверка пищи. Запуски с расстояния.

9. Вечерний полет.

10. Ужин.

11. Общий осмотр.

12. Выключение света.

— Эти два списка ты должен выучить на память, — наказала Мириам Малышу и повторила ему то, что сказал ей самой доктор Лауфер, когда она девочкой пришла к нему работать, — что девять первых качеств хорошего голубятника важны для любого человека, даже не имеющего отношения к голубям, а десятое важно только для голубятников.

— У меня не получается свистеть, как ты, — сказал Малыш. — Я хочу, чтобы ты научила меня свистеть пальцами.

— Это не срочно, — сказала Мириам. — Есть время.

Через несколько дней он увидел, что она отобрала трех голубей и привязала к их ножкам цветные ленточки. Потом она позвала одного из пальмахников, дала ему карандаш и блокнот, объяснила, что он должен сделать, положила этих голубей в плетеную соломенную корзину, закрыла крышку, привязала корзину к багажнику велосипеда и поехала в сторону коровника и полей. Малыш бежал за ней до самых ворот кибуца, но она выехала за ворота, так и не повернув головы.

Он вернулся к голубятне и к оставшемуся там пальмахнику.

— Ты стоишь слишком близко к вертушке, — сказал ему Малыш. — Голуби побоятся войти.

Парень сказал:

— Не морочь голову.

Малыш замолчал, отошел, поднял глаза к небу и ждал. Через полчаса он крикнул парню:

— Вот они, возвращаются.

— Где? Где они? — испугался парень.

— Там. Вон. Ты не видишь? Они приближаются. Чего ты ждешь? Подымай флажок и свисти.

Пальмахник, которого смутили неожиданная напористость и ястребиные глаза Малыша, поднял флажок, но не тот. Голуби испугались и снова взмыли над голубятней.

— Голубой флажок! — воскликнул Малыш и закричал: — Гули-гули-гули, кушать!