Пауло Коэльо - Вероника решает умереть
Он ненавидел столицу, но любил бразильцев. Двумя годами ранее его отца назначили послом Югославии — в те времена, когда кровавый раздел страны никому и не снился. У власти еще находился Милошевич. Мужчины и женщины жили рядом при всех их различиях и старались ладить друг с другом, несмотря на региональные конфликты.
Первым назначением его отца была именно Бразилия. Эдуард мечтал о пляжах, о карнавале, о футбольных матчах, о музыке, а оказался в этой столице, вдали от побережья, созданной только как пристанище для политиков, бюрократов, дипломатов и их детей, которые толком и не знали, что им делать во всем этом окружении.
Эдуард ненавидел такую жизнь. На целый день он погружался в учебу и пытался — но безуспешно — общаться с товарищами по колледжу, пытался — но безуспешно — заинтересоваться автомобилями, модными кроссовками, фирменной одеждой — ведь только об этом и говорили его сверстники.
Время от времени случались вечеринки, на которых в одном конце зала сидели подвыпившие юноши, а в другом — изображавшие безразличие девушки.
Наркотики были обычным делом, и Эдуард уже успел испробовать практически все существующие их разновидности, но так и не сумел ни к одному из них пристраститься. Он был то чересчур взвинченным, то слишком вялым и быстро терял интерес ко всему происходившему вокруг.
Семья была озабочена. Его готовили к карьере дипломата, по стопам отца.
Но, хотя у Эдуарда и были все необходимые для этого таланты — желание учиться, хороший художественный вкус, способность к языкам, интерес к политике, — ему недоставало основного качества дипломата. Ему было трудно контактировать с окружающими.
И сколько бы его родители, получавшие неплохое жалование, ни водили его на приемы, ни открывали двери дома для товарищей по американскому колледжу, Эдуард редко кого-либо приводил. Однажды мать спросила, почему он не приглашает друзей на обед или на ужин.
— Я уже знаю все марки кроссовок и знаю поименно всех девушек, с которыми легко заниматься любовью. А более интересных тем для разговора у нас нет.
Но однажды появилась бразильская девушка. Посол и его супруга успокоились, когда сын начал выходить из дому и возвращаться поздно. Никто точно не знал, откуда она взялась, но однажды вечером Эдуард привел ее домой на ужин. Девушка была воспитанной, и они порадовались: наконец-то юноша становится более раскрепощенным. Кроме того, оба они подумали, хотя и не сказали об этом друг другу, что присутствие этой девушки сняло еще один повод для тревоги: Эдуард не гомосексуалист!
К Марии (так ее звали) они относились с любезностью будущих свекров, хотя и знали, что через два года их переведут в другую страну, и совершенно не собирались женить сына на ком-либо из столь экзотических краев. По их планам, сын должен был познакомиться с девушкой из добропорядочной семьи во Франции или в Германии, которая могла бы стать достойной супругой будущего дипломата.
Тем временем, Эдуард, похоже, влюбился не на шутку. Обеспокоенная мать заговорила об этом с супругом.
— Искусство дипломатии состоит в том, чтобы заставить противника ждать, — сказал посол. — Хотя мы никогда не забываем свою первую любовь, она всегда проходит.
Однако судя по всему, Эдуард изменился до неузнаваемости. Он стал появляться дома со странными книгами, установил в своей комнате пирамиду и вместе с Марией ежевечерне возжигал благовония, часами концентрируясь на прикрепленном к стене странном изображении. Успеваемость Эдуарда в американской школе начала падать.
Мать не знала португальского, но она видела обложки книг: кресты, костры, повешенные ведьмы, экзотические символы.
— Наш сын читает опасные вещи.
— Опасно то, что сейчас происходит на Балканах, — ответил посол. — Ходят слухи, что Словения хочет независимости, а это может привести нас к войне.
Мать же политике не придавала никакого значения. Ей хотелось знать, что происходит с сыном.
— Что это за навязчивая идея — жечь ладан?
— Это чтобы убивать запах марихуаны, — отвечал посол. — Наш сын получил прекрасное образование, вряд ли он станет верить, что эти пахучие палочки могут привлекать духов.
— Мой сын пристрастился к наркотикам!
— Это пройдет. Я тоже в молодости курил марихуану, потом от нее начинает тошнить — и меня тошнило.
Женщина почувствовала гордость и спокойствие: ее муж — человек опытный, он втянулся в мир наркотиков и смог из него выбраться! Мужчина с такой силой воли мог контролировать любую ситуацию.
В один прекрасный день Эдуард попросил велосипед.
— У тебя есть шофер и «мерседес-бенц». Зачем тебе велосипед?
— Для контакта с природой. Мы с Марией уезжаем на десять дней в путешествие, — сказал он. — Здесь недалеко есть место, где встречаются особые кристаллы, которые, как уверяет Мария, передают хорошую энергию.
Мать и отец получили образование при коммунистическом режиме: кристаллы были всего лишь минералами с определенным расположением атомов и не излучали никакой энергии — ни положительной, ни отрицательной. Они стали наводить справки и обнаружили, что эти идеи о «вибрациях кристаллов» начали входить в моду.
Если бы сыну вздумалось поговорить на эту тему на официальном приеме, он мог бы показаться смешным в глазах окружающих: впервые посол признал, что ситуация становится нежелательной. Бразилия была городом, живущим слухами, и вскоре все могли бы узнать, что Эдуард склонен к примитивным предрассудкам.
Соперники отца в посольстве могли подумать, что юноша всему этому научился от родителей, а ведь дипломатия — это не только искусство ждать, но и способность всегда, при любых обстоятельствах соблюдать условности и протокол.
— Мальчик мой, так дальше продолжаться не может, — сказал отец. — У меня есть друзья в Министерстве иностранных дел Югославии. Я уверен, из тебя выйдет блестящий дипломат, а для этого необходимо научиться принимать мир таким, как он есть.
Эдуард ушел из дома и в тот вечер не вернулся. Родители звонили домой к Марии, в городские морги и больницы, но так и не услышали никаких вестей.
Мать потеряла веру в способность мужа контролировать ситуацию в семье, даже хотя он замечательно вел переговоры с посторонними.
На следующий день Эдуард появился, голодный и сонный. Он поел и пошел к себе в комнату, зажег благовония, произнес свои мантры и весь день и всю ночь спал. Когда он проснулся, его ожидал новенький с иголочки велосипед.
— Поезжай за своими кристаллами, — сказала мать. — Отцу я все объясню.
Итак, в тот сухой и пыльный день Эдуард радостно ехал к дому Марии.
Город был настолько хорошо спланирован (по мнению архитекторов) — или настолько плохо спланирован (по мнению Эдуарда), что углов в нем почти не было. Он ехал по правой полосе скоростной трассы, глядя в небо, покрытое не дающими дождя тучами, и тут почувствовал, что внезапно поднялся к этому небу и сразу же после этого опустился и оказался на асфальте.
Я попал в аварию.
Он хотел перевернуться, ведь его лицо буквально впечаталось в асфальт, но понял, что не в состоянии управлять своим телом. Он услышал шум тормозящих машин, крики людей, почувствовал, как кто-то подошел и попытался к нему прикоснуться, и тут же раздался крик: «Не трогайте! Если кто-нибудь его тронет, он может остаться калекой на всю жизнь!»
Секунды шли медленно, и Эдуард почувствовал страх. В отличие от своих родителей, он верил в Бога и в жизнь после смерти, но все равно ему это казалось несправедливым — умереть в 17 лет, глядя в асфальт, не на своей земле.
— С тобой все в порядке? — услышал он чей-то голос.
Нет, с ним было не все в порядке, он не мог шевельнуться, не мог даже ничего сказать. Хуже всего было то, что сознания он не терял, полностью осознавал, что происходит вокруг и что произошло с ним. Неужели он не потеряет сознания? Бог не проявит к нему милосердия именно тогда, когда он, вопреки всему и вся, столь напряженно Его ищет?
— Уже идут врачи, — прошептал другой человек, взяв его за руку. — Не знаю, слышишь ли ты меня, но успокойся. Ничего страшного.
Да, он слышал, и ему хотелось, чтобы этот человек — мужчина — продолжал говорить, заверяя, что с ним ничего страшного не происходит, хотя он был уже достаточно взрослым и понимал, что так говорят всякий раз, когда положение очень серьезно. Он подумал о Марии, о том районе, где есть горы кристаллов, исполненных положительной энергии, хотя столица Бразилии была крупнейшим средоточием всего того отрицательного, что ему довелось познать в своих медитациях.
Секунды превращались в минуты, люди продолжали пытаться его успокоить — и тут, впервые с момента происшествия, он почувствовал боль. Острую боль, которая раскалывала голову на части и словно распространялась по всему телу.
— Скорая уже здесь, — сказал мужчина, державший его за руку. — Завтра снова будешь ездить на велосипеде.
