Изменчивость моря - Чан Джина
Хейли засыпает в машине по дороге домой, а Рэйчел пишет, что она скоро вернется. В сообщении нет упоминаний о том, как прошла встреча или как вел себя Саймон, но я могу предположить, что все пошло наперекосяк. Я вздыхаю, собираясь с духом, чтобы рассказать ей о том, что случилось с нами за день.
Я несу все еще спящую Хейли наверх, в свою квартиру. Клянусь, дети становятся на десять фунтов тяжелее, когда засыпают. Поднимаясь, я замечаю, что серьга все еще там, где я впервые увидела ее прошлой ночью. Она смотрит на меня, как маленький золотой глаз, пока я с трудом поднимаюсь по лестнице.
Когда приходит Рэйчел, мне кажется, что она в норме, хотя и несколько рассеянна.
– Как Хейли? – интересуется она.
– Спит, – отвечаю я. – Я отнесла ее в спальню.
– Отлично, – кивает она и садится на желтый диван. Вокруг нее поднимается облако пыли, которое она предпочитает не замечать. – Вы хорошо повеселились?
– Ну, она столкнула ребенка с горки на детской площадке и заставила его плакать, так что, полагаю, весельем это не назовешь.
– Она – что? – Лицо Рэйчел бледнеет.
– С ним все в порядке. По большей части. Очевидно, он сказал Хейли, что только у «проблемных детей» разводятся родители. Его мама просто озверела, когда он упал.
– О боже, – говорит Рэйчел. – Он мог по-настоящему пострадать. – Она напряженно массирует виски. – Я не могу проходить через это снова.
– Что значит «снова»? Она уже поступала так с другими детьми?
Рэйчел объясняет мне, что это началось в начале года. Пинки, оскорбления, кража вещей у сверстников. У Хейли никогда раньше не было проблем с поведением, ей всегда нравилась подготовительная школа, и у нее было много друзей. Но с тех пор, как Рэйчел с Саймоном расстались, ей регулярно звонили домой учителя, сообщая, что Хейли ведет себя неадекватно.
– Я уже не знаю, что делать, – вздыхает она. – Я пробовала наказывать ее, отбирать игрушки, кричать. Кажется, ничего не работает.
– Она знает, что вы же окончательно расстались, верно?
Рэйчел опускает взгляд на свои колени.
– Я говорила ей, что это такое испытание, – тихо роняет она. – Что мы просто пробуем пожить отдельно, потому что папе нужно исправить свое поведение, прежде чем мы сможем вернуться к нему.
– Рэйч, ты должна сказать ей, что все на самом деле не так. Я имею в виду – это же неправда, верно?
Она не отвечает, но судя по тому, как вжимается в диван, я могу сделать вывод, что ответ, который я от нее жду, не имеет ничего общего с ее истинными желаниями. Что она ничего не хочет так сильно, как вернуться в прошлое, иметь возможность зайти в свой большой красивый дом в Тенафлай, где ее очаровательный муж-врач будет встречать ее у дверей и присылать дорогие цветы на каждую годовщину. Что она устала бороться в одиночку и все делать неправильно.
– Я просто не могу привыкнуть к мысли о жизни без него, – произносит она. – Мы так долго были вместе. Я знаю, это звучит глупо, но я скучаю по нему.
– Хейли сказала, что ты велела ей никогда и никому не позволять помыкать собой. Конечно, ей не следовало бить детей на игровой площадке, но Саймон часто давил на тебя. И продолжает до сих пор.
– Он был довольно мил сегодня. Нет, не закатывай глаза, Ро. Я знаю, он тебе не нравится, но он все еще важен для меня. Он всегда будет отцом Хейли
– Он пытался столкнуть тебя с лестницы. На глазах у вашего ребенка. Не говори мне, что он этого не хотел или что не понимал, насколько близко ты была к краю. Он хотел причинить тебе боль, и Хейли видела это, – мое сердце бешено колотится. Я вижу выражение лица Рэйчел и говорю себе, что мне давно следует заткнуться, но, похоже, я просто не могу остановиться. – Меня не волнует, насколько мил он был с тобой сегодня во время вашего свидания за ланчем – или как ты называешь эту встречу, – ты не можешь вернуться к этому парню. Он только того и ждет – что ты вернешься обратно, чтобы в следующий раз он мог поступить с тобой еще хуже.
Она качает головой, не глядя на меня, и прикусывает губу.
– Ты не знаешь, о чем говоришь. Ты никогда не была замужем. Нелегко вот так запросто повернуться спиной ко всей прошлой жизни. Черт возьми, у меня есть ребенок, ясно?
Словно по сигналу Хейли шевелится и окликает нас, прежде чем кто-либо успевает сказать то, о чем мы потом пожалеем, и Рэйчел подходит к ней. Я слушаю, как они беседуют в моей спальне. Голос Рэйчел нежный и теплый, а Хейли над чем-то хихикает. Негодование, которое я испытывала, и уверенность, охватившая меня всего несколько минут назад, улетучиваются, оставляя после себя только огромную усталость.
После того, как они уходят, я открываю пиво, убеждая себя, что оно поможет снять головную боль, и в тот же момент получаю сообщение от Уммы, содержащее всего лишь одно предложение: «Ро, я не увидела твоего ответа…»
Все родители в определенном возрасте проходят экспресс-курс по отправке пугающих сообщений? Я удивляюсь. За моим раздражением следует волна вины. Я обещаю ей заглянуть на ужин в понедельник на следующей неделе и спрашиваю, что принести. «Ничего не нужно, – пишет она. – Только не забудь захватить себя». Вопиющая неправда. Если я появлюсь с пустыми руками, я не доживу до конца бесконечных разговоров с ней. Я делаю мысленную заметку заглянуть по дороге к ней в корейский супермаркет и купить коробку золотистых груш. У меня слюнки текут при мысли о хрустящих белых фруктах.
Стоя на кухне, я съедаю остатки пиццы, а затем принимаю душ, захватив с собой в ванную банку пива. Горячая вода приятно согревает мою грудь и плечи, особенно в сочетании с холодным пивом на губах.
Я думаю о выражении глаз Рэйчел, когда она сказала, что скучает по Саймону. Вспоминаю дельфина Эрико, которая плавала круг за кругом в своем аквариуме в полном одиночестве до самого конца жизни. Размышляю, почему Хейли столкнула того мальчика с платформы и наблюдала за его падением в кучу древесных щепок, думая, что это избавит ее от боли от того, что ее родители больше не вместе. Я смотрю, как вода закручивается воронкой в водостоке, перебирая в голове все способы сойти с ума от одиночества и боли, о вещах, на которые ты будешь способен, дойдя до полного отчаяния.
Глава 8
Шестью годами ранее
Гирлянды бумажных цветов изящными дугами украшали потолок. Их небрежно приклеили скотчем в нескольких местах, что производило ошеломляющий эффект. Я завтракала и наблюдала, как одна из ниточек медленно выскальзывает из-под кусочка скотча, и задавалась вопросом, как долго Юнхи не ложилась, украшая дом.
Это была ее идея – устроить вечеринку в честь лунной фазы сбора урожая. Она проходила через период увлечения астрологией. Она утверждала, что луна обладает способностью влиять на наши поступки и мысли и что эта фаза окажет особенно сильное влияние на нашу карьеру и отношения.
– «Пришло время попросить о том, чего ты хочешь», – зачитала она цитату из своего приложения «Гороскоп», пока я послушно помогала ей надувать серебряные шарики газом из баллона с гелием, который она где-то раздобыла. Специальным коктейлем вечера должно было стать нечто под названием «Лунный пунш», который, как я подозревала, представлял собой смесь спрайта, водки и просекко.
– Я думаю, это знак, – взволнованно сказала она, указывая на свой телефон. – Значит, я должна попросить о повышении.
– Нет смысла прибегать к помощи приложения с гороскопами, чтобы догадаться об этом, – заметила я. – По сути, ты сейчас единолично руководишь отделом.
Юнхи начинала свою карьеру в качестве ассистентки Джой, директора по развитию океанариума, которая была печально известна тем, что не могла удержать ни одну помощницу дольше трех месяцев. Раньше она работала в каком-то художественном музее в Новой Англии и почти ничего не знала об океанариумах, о чем часто упоминала на собраниях. «Ну, я, конечно, не морской биолог», – обычно говорила она, прежде чем перейти к какому-нибудь совершенно не связанному с этим вопросу о покупке дорогой безделушки, которая была «абсолютно необходима» для предстоящего благотворительного мероприятия. У Джой было пять пар очков, которые она меняла в течение недели, и она в каком-то смысле любила Юнхи – что совершенно не мешало ей постоянно угрожать ассистентке. Юнхи научилась определять настроение Джой по очкам. Например, если на ней были большие черепаховые очки, это означало, что она чувствует себя спокойно и непринужденно; если на ней были темно-зеленые кошачьи очки, от нее следовало держаться подальше.
