Александр Шелудяков - ИЗ ПЛЕМЕНИ КЕДРА

Андрей с Леной обменялись ножами. Югана вытащила из кармана кусочек замши с двумя завернутыми кольцами. Одно – золотое, женское, другое – бронзовое, мужское.

– Даша, мать Андрея, просила Югану передать кольцо девушке, которая станет любить Андрея. Кольцо Орлана будет носить сын вождя.

Волосы Лены распущены. Югана отрезала ножом маленькую прядь, вытащила из колчана тупоконечную беличью стрелу, привязала прядь оленьей жилкой. Андрею не нужно подсказывать. Он знает, что делать.

Стрела умчится высоко в небо, воспоет девичью красоту и оповестит всю белую тайгу о свадебном костре. Стрела пригласит всех добрых духов на пир.

Тугой лук натянут сильной мужской рукой. Тетива всхлипнула – стрела ушла вертикально в небо.

– Выбери самое красивое место и самое счастливое на земле, – сказала Югана улетевшей стреле.

– Вот она! – радостно крикнула Тамила, увидев падающую стрелу.

– Лена, разводи на этом месте свадебный костер, – велит Югана невесте…

Прошел день. Солнце легло на закат. Югана веселая. Андрей с Леной счастливые. Тамиле немного грустно: почему ей всего шестнадцать, а не восемнадцать лет?.. Но придет день, когда загорится и от руки Тамилы свадебный костер.

На берегу стоят две палатки с марлевыми пологами внутри. Комаров и мошки нынче много в тайге. Однако Югану гнус совсем не трогает. Облетает мошка Андрея, Лену и Тамилу. Если бы сейчас посторонний человек сел рядом с Юганой на замшелую дерновину осевшего берега, его бы сразу доняли комарье и мошка. А Югана сидела бы, посмеивалась. В старину спасала от гнуса сетка из дели, пропитанная дегтем, которую накидывали на голову. Дегтярная сетка пачкала одежду. А Югана свое сделала открытие: одеколон и духи «Кармен», которые она окрестила «Цыганка», прогоняют комарье и мошку. Теперь, уходя в тайгу, Югана вместе с порохом и дробью берет с собой запас духов. Очень удобно: волшебный дух освежает лицо, молодит сердце, а гнуса пугает.

Свадебный костер позади. Была вкусная еда. Пила Югана винку. Андрей с Леной тоже маленько пили. Тамила шампанское пробовала. И вот перед закатом солнца надо Югане с Леной сходить к Березе-Матери.

Береза-Мать считалась у эвенков племени Кедра добрым духом материнства, помогающим при родах и бесплодии. Мужчинам нельзя подходить, когда женщины разговаривают с Березой. Женщина просит у духа материнства легких родов, просит, чтобы бесплодие не коснулось ее живота.

Духом материнства выбрали эвенки не простую березу. Толстый низкорослый ствол с пышной кудрявой кроной изогнут полукоромыслом. Дерево своими очертаниями очень напоминает беременную женщину. С утра нарядила Югана березу в бархатное платье. Легкий ветер прижимает бархат к стволу, плещутся концы большого шелкового платка, повязанного пониже первого сука. Стоит береза в праздничном платье.

На этот раз Югана разговаривала с духом по-русски, чтобы могла понять Лена: нет рядом Андрея, некому переводить.

– По всей тайге живут твои дети. Все женщины на земле – твои сестры. Югана просит, чтоб у жены Шамана был всегда такой же крепкий и большой живот, как у тебя, чтобы всегда она рожала парней и маленько девочек…

– Сколько детей выпросила Югана у духа материнства? – полюбопытствовал Андрей, когда женщины вернулись на стоянку.

– Югана просила у березы дать мне столько детей, сколько на ветвях листьев, – улыбнулась Лена, присаживаясь к вечернему костру.

Старуха закурила трубку, подкинула в костер смолевые корни. Ожил огонь – распустил длинные языки.

– Тамила спит?

– Да, Югана, пусть отдыхает.

– Расскажи нам легенду про березу, – попросила Лена.

– Маленько язык присох. Мочить надо.

Лена плеснула в стакан спирт, развела шампанским. Югана отпила глоток, поставила стакан на берестяной лист, служивший столиком.

На берегу Алтымигая сидел Илья у костра, прижавшись спиной к низкому осиновому пню, и курил красивую лакированную трубку. В трубке, подаренной Соней, хрипело, как в простуженном горле. Прокопченным пальцем привычно осадил махорку, неторопливо затянулся крепким дымом. По другую сторону костра Таня склонилась над толстой тетрадью. Илья грустно вздохнул. Да и как ему не вздыхать: не насмотрится на Таню, одетую в костюм шайтанки – спортивные брюки и кофточка плотно обтягивают стройный стан.

«Совсем как нагишом, – думает Илья. – Хорошо бы иметь жену такую, как Таня…»

Скоро месяц Таня с Ильей ведут наблюдения за соболями близ Ледового озера, делают примерный подсчет количества зверьков, которых можно отловить осенью и пополнить поголовье зверофермы. Обнаружили они еще семейство бобров, недавно поселившееся в верховье Алтымигая.

Таня делала записи в дневнике, слышала редкие тяжелые вздохи Ильи.

– Что с тобой? – оторвалась Таня от тетради.

– Трубка хрипит, к дождю, верно, – ответил Илья, а про себя подумал: «Будь ты на моем месте, не так вздыхала бы. Сонька родить хочет. Женить меня на себе хочет. Требует с ней отметину на паспорте ставить».

– Ты не заболел случайно? – встревожилась Таня.

Илья отрицательно замотал головой и спросил в свою очередь:

– Какой след на бумаге бросала?

– Ваши с Костей данные, Илья, точнейшие! Получается, что за один весенний месяц можно забрать щенят из нескольких сотен гнезд. Вот здорово!..

– На бумаге… – мрачно бросает Илья.

– Что на бумаге? – недоумевает Таня. Костер не дает ей разглядеть получше выражение лица говорившего.

– Останемся с пустыми руками, – поясняет Илья. – Самолета нет.

– Да, ты прав… – озабоченно соглашается Таня, и сразу перед глазами ее встает картина: Костя в самодельном шлеме улыбается ей из кабины старенького «У-2».

Илья видит: задумалась Таня. Глаза молодой женщины смотрят выше пихтовых вершин. Дым, стелясь по земле, изредка тянул в сторону Тани, обтекал грудь ее и плечи. Лицо Танино в такие минуты казалось Илье прекрасным духом Огня.

В десятке шагов от костра-дымокура плещется Алтымигай. Солнце щупает скользящими лучами землю, собираясь уйти на ночлег в далекую тундру. Подползли чуткие сумерки. Таня присолила только что пойманную рыбу, уложила в берестяной кузов и ушла в палатку спать.

Немного в стороне от костра и палаток берестяном навес. Под ним натянут из цветастого ситца защитный полог от комаров. Спать Илье не хочется. В вечерние часы любит он сидеть у костра и слушать голос дремлющей тайги. Лепечет говорливая листва осин. Комариные облака еще звонче титинькают в вечернем влажном воздухе. Совсем недалеко от стоянки, метрах в трехстах, – бобровая плотина. Грибами торчат из воды бобровые хатки. Ухо Ильи ловит тихий скрежет – это бобр подрезает молодую осинку. Ждет Илья, когда раздастся всплеск упавшего дерева. А затем снова наступит тишина. Бобр обычно, свалив дерево, прекращает работу, прислушивается, прощупывает лесные шорохи – нет ли опасности.

Бесшумно подплыл крупный самец к самому берегу, высунул из воды усатую голову. Рассматривает угасающий костер и неподвижно сидящего человека.

Илья стукнул потухшей трубкой о полено, выбил пепел. Испуганный бобр сильно ударил мускулистым хвостом по воде и нырнул. Илья вздрогнул от неожиданности, выругался.

– Дурак, зачем стреляешь?..

Подкинул таежник к тлевшим головешкам несколько поленьев. Снова заплясало веселое яркое пламя.

В эту ночь не тянуло Илью в полог. Там он один, а здесь его вечный друг – огонь. Дашь хорошую еду огню, он от радости весело пляшет. Человеку рядом с ним тепло и приятно в бессонные ночи.

Встретил утро Илья с открытыми глазами. Подновил притухший костер, повесил на таган медный чайник. Солнце с потягом, лениво забралось на макушки деревьев. Спросонья купалось в тумане. Не спеша, расплескав дымку, гляделось в речушки и озера. Подсушивало росы на луговых травах. Полыхало разноцветьем на влажной хвое. Такими утрами на гарях клохчут глухари, пурхаются в золе. Близ порхалищ устраивают засады соболи.

Чай вскипел. Илья налил в кружку, кинул заварки. Преет, томится чай. Видит Илья солнечный янтарь в кружке. Прихлебывает чай, и бежит по жилам солнечная кровь, приятной волной бьет в сердце, поет: «Хорошо жить!»

Пришла к костру Таня, позавтракали на скорую руку. И снова она, расположившись у огня, занялась тетрадными записями.

– Когда кедр был орехом и лежал в материнской шишке, – неторопливо начинает Югана легенду, – на земле случилось горе. Злой дух болот прикуривал трубку от молнии. Упала искра в мох, и загорелась тайга. Все лето стоял дым над Юганом. Гуще густого тумана стоял. Жарко горела тайга. Сосны и кедры ложились на землю пеплом. Сухой, горячий ветер развеивал его. И попросил вождь племени Кедра, которого звали Вах, потушить огонь и наказать злого духа болот. Но требовало небо в жертву самую юную и красивую девушку племени. Ее звали Ланки. По-русски значит Белочка. Ответил Вах небу: не дают в жертву девушек и женщин эвенки племени Кедра. Тогда небо согласилось взять в жертву оленя. Пришел сильный дождь. Земля стала черной и ровной. По ней не ходили звери, не летали птицы. Привел своих людей Вах на место, где мы сидим сейчас. Приказал вытащить из лодок мешки с кедровым орехом. Женщины вытащили на берег мешки. Попросил вождь Ланку высыпать из мешков орехи на шкуры и выбрать из них самый крупный. Пять дней Ланки выбирала крупные орехи из крупных. Наконец нашла единственный, больше которого не было. И сказал тогда Вах: «Из этого ореха вырастет Царь-Кедр. Пусть Ланки закопает орех в золу недалеко от берега».