Дмитрий Орехов - Будда из Бенареса

Толпа внимала ему, она впитывала каждое его слово.

— Я обмахивал его банановым листом; я видел, как Сиддхарта углубился в созерцание, как вошел в первую, вторую, третью и четвертую дхьяны сознания, как достиг пяти степеней достижений и оказался на уровне прекращения страданий и чувства. Затем Сиддхарта прошел обратно через все ступени к первой дхьяне. В это мгновение земля содрогнулась, прогремел гром, и с неба посыпались божественные цветы мандарава и сандаловый порошок. В страхе и благоговейном ужасе смотрел я перед собой, заламывая руки, ибо под деревом сал уже не было моего Господина! И тут с небес послышался голос Брахмы: «Не ищи его на земле, Девадатта, ибо твой брат ушел в нирвану, достигнув конечного освобождения от ассав».

Он помолчал.

— Пусть моя голова разлетится на тысячу кусков, если я хоть что-то утаил от вас. Ибо вчера мне дано было увидеть Великую Славу моего Царственного Брата, ушедшего в нирвану и указавшего всем нам Путь к освобождению от сансары…

О, они были потрясены и напуганы, эти глупцы, эти слепые ничтожества, эти существа, подобные мусору! Они уже верили ему, но Девадатта заметил недобрые огоньки в глазах Моггаланы и двух его друзей, бывших атхарванов. Он знал, о чем они думают. И он продолжал:

— Перед тем как уйти в нирвану, мой брат Сиддхарта преподал мне наставление. Он рассказал, как следует теперь жить нам, его общине. Возрадуйтесь, отшельники Велуваны! Ибо из двух сотен учеников Сиддхарты нет ни единого, кто сомневается в Пути или Способе. Даже самый последний из двухсот вошел в Поток, не подвержен возрождению в страдающем состоянии, и каждому в свое время суждено просветление. «Но один из учеников, — сказал мой брат, — не только вступил в Поток и разрушил трое оков, каковы сомнение, вера в постоянную самость и добрые дела, но и обрел правильное стремление и скоро достигнет архатства… Он давно уже стал моим спутником, давно связан со мною узами дружбы, давно накопил в себе силу иддхи и именно он возглавит мою общину, когда я уйду к вершинам блаженства…» Вы спрашиваете, кто этот человек? Он здесь, среди вас… Его имя Моггалана!

Ход был недурен. Моггалана, уже собравшийся прервать эту напыщенную речь, замер, как олень, пораженный стрелой. Лицо бывшего атхарвана потемнело от удовольствия и стало похожим на перезревший финик.

— Сиддхарта отказался от трона, он бежал от роскоши, избегая всяких бесед с правителями, — продолжал Девадатта. — Однако, перед уходом в нирвану, сердце Господина исполнилось сострадания. Сиддхарта пожелал, чтобы его учение, подобно аромату большого лотоса, распространилось повсюду. Теперь оно должно быть проповедано всем людям долины, от последнего шудры до могучего раджи. Господин сожалел, что, основав первую общину в Джетаване, он не обратил свое милостивое внимание ни на раджу Прасенаджита, ни на царевича Видудабху… Мы должны подарить слово Сиддхарты всем людям Арьяварты, но первым, согласно его пожеланию, учение услышит раджа Кошалы. Каждый из вас волен теперь решать — останется ли он в роще или двинется со мною в Шравасти… О, отшельники Велуваны! Нас ждут великие свершения, и каждому найдется дело. Последние слова моего великого брата были такие: «Подвержены распаду сложные вещи, так что усердствуйте».

Девадатта вдруг почувствовал смертельную усталость.

— Идите, — сказал он. — Идите и думайте.

Старших учеников он пригласил в хижину на совет. Да, его речь удалась, но он понимал, что радоваться пока рано. Нельзя дать им опомниться. Возможно, среди отшельников начнется брожение, кто-то и вовсе захочет уйти. Именно сейчас изолировать пятерых возможных зачинщиков бунта было просто необходимо.

Теперь они, поджав ноги, сидели напротив него — Моггалана, братья Мегия и Нагасамала (у последнего была длинная коса, перевязанная узлами), Яса из Бенареса и Тисса из Шравасти. Тут был и Кокалика, неожиданно пожелавший войти в избранный круг, и приглашенный вчера не без умысла Упали. Долговязый цирюльник, утомленный дорогой в рощу, расположился в углу, колупая ногтем коричневую пятку и всем своим видом показывая, что он человек маленький. Под соломенной кровлей гудела муха; солнечный свет, просачиваясь в щели между бамбуками, узкими полосками ложился на земляной пол.

— На нас пало тяжкое бремя ответственности, — говорил Девадатта. Он сидел, скрестив ноги и выпрямив спину, а его ладони покоились на коленных чашечках. — Погибнет или не погибнет учение Совершенного, зависит от нас. Раньше тем стержнем, вокруг которого все держалось, был мой брат, но теперь Сиддхарта в нирване. Нас может спасти только хорошая организация. Хорошая организация и порядок, подобный тому, который поддерживается в отрядах молодых кшатриев.

— Ты предлагаешь нам стать мальчиками-кшатриями? — прищурился Мегия. — Но кто же будет наставником?

Старый Тисса громко чмокнул губами, Кокалика хихикнул. Девадатта и бровью не повел.

— Кому-то придется расстаться с грязной набедренной повязкой, а кому-то — со змеиными костями и антилопьей шкурой. У нас должна быть одна одежда, яркая и узнаваемая. Посмотрите на мою рясу. У каждого из вас должна быть такая же.

— А как мы купим одежду? — У Ясы вытянулось лицо. — У нас нет денег!

— Мы должны создать сангху, — продолжал Девадатта. — Сангха — это союз аскетов, готовых идти вместе, упорных, сильных, бестрепетных, смиривших свое «я». Только такой союз может обеспечить победу учения Сиддхарты в Арьяварте.

— Клянусь богами на небе и на земле… — начал Моггалана и не закончил.

— Мне кажется, во всей Арьяварте у нас не получится, — заметил Тисса. Старец запустил пятерню в седую шевелюру и почесал макушку. Вниз посыпались мелкие палочки, листики и всякий сор. — Мне кажется, если у нас что-то и получится, то не во всей Арьяварте.

Девадатта сделал рукой нетерпеливый жест.

— Не забывайте: по всей долине, кроме города Бенареса, оскудевают жертвы из масла и молока. Люди не соблюдают посты, отрекаются от вед, не омываются в священных ключах. Скоро жреческую веру сменит шраманская, и в наших силах, чтобы это была наша вера, а не учение Ангулималы.

Все задвигались. Он видел дальше на несколько ходов вперед.

— Мы должны выступать единой силой. Поэтому я настаиваю, чтобы у нас была одинаковая одежда — темно-красная или, на крайний случай, желтая. Конечно, деньги понадобятся, и я попробую их раздобыть…

— Ты будешь грабить купцов по дорогам? — ехидно осведомился Нагасамала.

Девадатта даже не удостоил его взглядом.

— Кроме того, следует брить головы. Это касается всех. Длинные косы и грязные пучки на макушках выходят из моды. Если мы будем похожи на брахманов, оставивших алтари, людям это понравится.

Нагасамала и Мегия запротестовали в один голос.

— Поймите, у нас найдутся враги и недоброжелатели, — устало сказал Девадатта. — Нас начнут высмеивать, нас постараются не замечать, на наших учеников будут нападать. И не забывайте о бхайравах и их вожде Ангулимале. Мы должны быть готовы ко всему. Сейчас каждый из нас носит с собой четки, сито из овечьих волос, зубочистку и чашу для подаяний. Все. Но если мы будем брить головы, это позволит каждому носить с собою еще и бритву. Ясно вам?

— Мне кажется, Сиддхарта учил не так, — нерешительно сказал Тисса. — Мне кажется, Сиддхарта учил так «Нельзя налагать наказания на существа, желающие счастья, ибо…»

— Сиддхарта сам не увидел счастья, — жестко перебил его Девадатта. Наступила тишина, и он добавил: — В этом мире, конечно. Не в мире нирваны, куда он вчера ушел.

Тисса повернулся к Моггалане, но тот уже снимал амулеты из змеиных костей.

— Срединный путь, — сказал бывший атхарван, развязывая узел на затылке. — Сиддхарты нет, но Срединный путь у нас остался. Поступим, как он говорит.

Девадатта кивнул Упали, и цирюльник взялся за дело. Из хижины шраманы вышли обритыми наголо, с сознанием неизбежности перемен.

Ясу Девадатта отправил за Кимбилой. Молодой магадх не сразу понял, чего от него добиваются, но потом ухмыльнулся и согласился на все. Девадатта пообещал сделать его своей правой рукой, если беседа с пратихарой пройдет удачно.

— Есть вещи, о которых можем знать только мы двое, — тихо и значительно произнес Моггалана, когда они остались одни. — Ты понимаешь, о чем я?

— Разумеется.

— С тобой я буду откровенен. — Бывший атхарван скосил глаза в угол. — Сегодня ты рассказал красивую легенду… Ей уже верят. И все-таки я хочу знать — он точно ушел? Может быть, ты расскажешь мне, как это случилось? Был ли это укус змеи или…

Девадатта сохранял на лице озабоченное и серьезное выражение, хотя ему было почти смешно. Неужели он когда-то боялся этого заклинателя крыс и червей? Сейчас Девадатте казалось, что он видит мысли в голове Моггаланы, словно зерна риса на дне ковша. Он положил руку собеседнику на плечо.