Равиль Бикбаев - Над пропастью по лезвию меча

«От чего шли, к тому и пришли, — с легким раздражением подумал полковник, — занимайтесь йогой, идите над пропастью, а все остальное, добывать пищу, ткать одежду, строить жилища, воспитывать детей, пусть делают, другие, слабые духом, не йоги».

— Это не так, — ответил гуру, полковника часто поражала эта его способность отвечать на невысказанные мысли собеседника, — путь йоги открыт для каждого, но не каждый имеет достаточно сил и самое главное желания идти по нему. Йог может и не уходить от мира, не отказываться от своих мирских обязанностей, но при этом он всегда помнит что высшая цель йога, это слияние его души со Всевышним. Асана, праяма, медитация, это только ступени лестницы ведущей к совершенству. Я знаю, что ты не согласен со мной, ты думаешь, что можно совместить свою работу, свой материальный мир, и духовный поиск. Ты хочешь сам выковать свой меч, и идти по нему над своей бездной. Удачи тебе и помни, что для тебя нет невозможного, пусть твой путь станет еще одной тропинкой, что приведет тебя к вершине, а я буду в меру своих сил помогать тебе.

Полковник наклонил, в знак согласия и благодарности, голову.

— И вы считаете, что мою работу, мое мировоззрение можно совместить с путем йоги? — спросил он.

— Да. Раз ты выбрал этот путь, то иди по нему, — гуру чуть заметно улыбнулся, — и только от тебя зависит, как далеко ты уйдешь.

— И многие сделали именно такой выбор?

— Многие люди материальной культуры выбирали и выбирают именно этот путь, мой учитель учил меня, что само понимание, того, что выбор существует, это первая ступень на пути йоги, первый шаг по лезвию меча, над пропастью. Я его ученик, сам ставший учителем передаю это знание тебе, а ты передашь его своим ученикам.

Полковник вспомнил своих подчиненных по резидентуре в посольстве, некоторые, как он надеялся без подхалимажа, называли его наставником, и мысленно ухмыльнулся, представив как сидя в позе «падмасана — лотоса» на служебном столе, раздает им поручения приправленные цитатами из религиозно — философского трактата «Бхагавадгиты».

— Ваш учитель, мудрый человек, — полковник усилием воли подавил смешную картинку, он в мундире, сидя на столе в позе «лотоса», учит йоге, офицеров КГБ, — хотел бы я взглянуть на него.

Гуру легко встал, и принес из соседней комнаты альбом с фотографическими карточками, пролистал страницы, достал и передал полковнику снимок.

— В центре мой учитель слева я, — пояснил гуру.

Он узнал его сразу. И с облегчением освободился от занозы воспоминания. Он не только узнал его, но и припомнил, что эта беседа почти дословно повторяет, сцену из романа Ефимова «Лезвие меча», даже термины лезвие, бездна, чувства, Ефимов приводил в своем романе те же, что и гуру в разговоре с ним. Он узнал его сразу, еще и потому, что именно этот роман, где почти впервые в советской прозе рассказывалось о йогах и их духовном поиске, он с удовольствием прочитал, слегка удивляясь тому, как это автору не бывшему в Индии, так достоверно удалось, воссоздать в романе, колорит и атмосферу этой страны. А на оборотной стороне титульного листа прочитанного им романа была фотография автора, крупного красивого немолодого человека. А теперь с фотографии, которую дал ему посмотреть гуру, на него смотрел юный Ефимов Антон Иванович, он стоял справа от учителя его гуру. «Значит, его заподозрили, и сейчас почти вслепую, через десятки лет, ищут доказательства» — понял смысл полученного задания, полковник.

— А кто это стоит справа от вашего учителя? — безразлично спросил полковник.

— Это Джеймс, мы вместе начали наши занятия, — пояснил гуру, — он был очень способным мальчиком. Но вскоре он уехал в Англию. Я иногда размышляю о том, как сложилась его судьба.

— А что вы еще помните о нем? — полковник решил узнать как можно больше, и что бы мотивировать свой интерес пояснил, — он очень похож на одного моего знакомого.

— Очень немного, его мать умерла, когда он был младенцем, отец женился второй раз, мальчик остался никому не нужен, без родительской любви. Он был физически слаб и очень одинок. Его к учителю привел его сослуживец его отца и, попросил укрепить его тело и дух. Два года занятий и он стал одним из лучших учеников гуру среди европейцев, а потом уехал.

Полковник вслух поблагодарил гуру за содержательную и интересную беседу, мысленно за показанную фотографию, и попросил на время карточку из альбома, под предлогом того, что хочет перенять фотографию, и у себя иметь портрет уважаемого и почтенного учителя своего гуру. Польщенный наставник охотно передал ему снимок.

Начальнику ПГУ генерал — лейтенанту ***

От резидента первого главного управления КГБ СССР

Посольство СССР в Индии

Ваш приказ №*** от *** 1972 г. силами вверенной мне резидентуры, исполнен. Все имеющиеся архивные документы и фотографии собранные оперативным путем будут направлены в Ваше распоряжение дипломатической почтой. Дополнительно сообщаю Вам, что в период 1912–1914 гг. в Британской колонии в Индии у йога — гуру *** проходил обучение сын офицера британской армии Джеймс, полное имя за давностью лет восстановить не представляется возможным. Указанное лицо имеет ряд признаков указывающих на его внешнее сходство с известным писателем Ефимовым Антоном Ивановичем. Обстоятельства жизни Джеймса в Индии, установленные оперативным прилагаю к его фотографии.

Полковник ***

Он закончил составлять рапорт, еще раз взглянул, на фотографию юноши со спокойным лицом, подумал: «Йоги утверждают, что совпадений нет, а есть только не познанная нами закономерность, все установлено свыше, а это значит дорогой Джеймс, что мои занятия у гуру, это часть твоей кармы».

Джентльмен отпил маленький глоток виски с содовой, и с тоской вспомнил об алюминиевой кружке с холодной водкой, из которой он пил залпом под огненную уху, в то счастливое время, когда он был не джентльменом, а боцманом на тральщике советского военно-морского флота.

«Родина! — с привычной насмешкой над собой и над своим джентльменистым положением подумал резидент советской разведки в Великобритании, и дипломат по официальному статусу, — на какие жертвы иду я ради тебя!», и отдал недопитый стакан официанту.

На светском приеме было скучно, выпить от души нельзя, пожрать, как следует нельзя, положение не дозволяет, да и нечего, прием был в стиле «фуршет» это когда одни бутерброды, а едят их стоя. Не принять приглашение и не явится на вечер, нельзя, он дипломат и обязан быть светским человеком.

Гости сходились, болтали, расходились, пили мелкими глотками выставленный хозяевами алкоголь, прохладительные напитки, сплетничали. Прислуга была предупредительна до тошноты, гости корректны и вежливы до тоски. Единый в трех лицах, джентльмен, дипломат и русский шпион, скучал. О гостях и хозяевах светского раута, он по долгу службы знал почти всю подноготную, эта самая подноготная еще больше, чем партийные собрания в посольстве, лишала его веры в светлое будущее человечества.

— Сэр! А вы как русский, в состоянии, выпить полный стакан неразбавленного виски? — поинтересовалась, подошедшая к дипломату хозяйка, не юная, не прекрасная, но самая настоящая многократно титулованная леди и небрежным жестом подозвала официанта.

— Нет, — категорично ответил бывший боцман Северного флота.

— Почему? — игриво поинтересовалась леди, взяла у слуги стакан, отпила из него мелким аристократическим глотком, поставила стакан обратно на поднос, и истинно аристократичным движением, мотнув выдающейся челюстью, отослала слугу.

— Не пью по маленькой, — пояснил русский, коммунист и джентльмен, и чуть улыбнулся, глядя на недоуменное лицо леди. Когда леди так сильно недоумевала, у нее вытягивалось лицо, и она становилась, похожа на кобылу, разочаровавшуюся в жеребце оказавшимся на деле мерином.

— Оу, — расплылась в ответной улыбке леди, — понимаю, это такой русский юмор, — и почти без перехода спросила, — а как вы думаете, чем юмор англичан, отличается от русского юмора?

— Тем же чем виски с содовой от настоящей водки — крепостью, — проявил истинный русский патриотизм советский генерал и чекист.

Леди озадачилась и призадумалась.

В оперативных сводках и отчетах лондонской резидентуры, не прекрасная леди, проходила под псевдонимом «Лядь». Это советский генерал ее так поименовал, за свойства характера, из деликатности, убрав из ее псевдонима, начальную букву «Б» и, узнав, что его идеологические враги и коллеги из ЦРУ именуют ее также, хохотал почти до колик.

Ибо леди была истинной лядью. Лядь была умна, Лядь обожала, шпионские романы и коллекционировала шпионов. Вероятно, ее возбуждал аромат тайны, связанный с этим видом деятельности. Лядь была не очень молода, чуть, чуть симпатичней, чем английский бульдог, но шпионские романы научили ее, что настоящий шпион ради Родины пойдет на любые жертвы. Лядь имела обширный круг знакомств, муж Ляди, занимал высокий пост в Министерстве иностранных дел, и шпионы охотно шли навстречу пожеланиям Ляди, надеясь взамен за предоставленные услуги, (а как они старались, все, ну буквально все, чем одарила их природа вкладывали в службу) получить толику так необходимой им информации. Напрасно жертвовали, самым дорогим, мужики — шпионы, верно служа своим шефам и Отчизне. Леди хоть и была лядью, но при этом оставалась английской аристократкой, верноподданной Ее Величества и, истинной британской патриоткой, такая особа не предаст Англию, даже ради всех шпионских членов, вместе взятых. Лядь совершенно бескорыстно из чистого патриотизма сотрудничала с британской разведкой, и гнала через своих жертв, нужную Службе Ее Величества дезинформацию, подло выдавая ее за любовный дар. Умница и страхолюдина, она имела наивных шпионов, как хотела и когда хотела, формировала коллекцию, получала удовольствие, и при этом, верно, служила своей стране. Жаль что в Англии, нет своего Некрасова, а то бы он посвятил Ляди восторженную оду. Вы не верите, что есть наивные шпионы? Сами рассудите. Шпионы не вылупляются из специальных шпионских яиц, они часть общества, а в обществе, слава богу, дураков всегда хватало, и иные из дураков попадают и в шпионы.