Ханс-Петер де Лорент - Негласная карьера
Теперь Рюдигер регулярно поставлял Антону интересную информацию. Постепенно он перезнакомился со всеми членами первичной организации. Он составил список руководства секции, а затем и их университетского партийного руководства. Антон поблагодарил за эти списки.
Рюдигер брал на себя скромные, но вполне конкретные дела. Он избегал публичных выступлений, работы у информационных стендов, распространения листовок.
– Я чувствую себя еще неуверенно, – оправдывался он.
Такое объяснение признавалось вполне удовлетворительно. Он перепечатывал на машинке различные материалы, ездил в типографию, привозил листовки. Здесь тоже собиралась кое-какая информация, которая интересовала Антона, неизменно повторявшего, что Рюдигер – его лучший кадр.
Накануне каникул партгруппа решила устроить вечеринку. Всех приглашали прийти с женами или мужьями. Рюдигер испугался. Он еще на собеседовании с Ульфом не стал врать о Барбаре. Зачем? Вранье по мелочам только вызывает подозрение.
– Не надо сейчас трогать мою жену, – попросил он. – Она еще не созрела. Тут нужны такт и терпение.
С этим доводом согласились. Лишь Розвита усомнилась, что он ведет с женой воспитательную работу.
Вопреки ожиданиям Рюдигера праздник удался па славу. Не забыли и о напитках. Принесли пластинки, в основном старые. Политроботы, как их называл про себя Рюдигер, оказались общительными, веселыми, жизнерадостными ребятами.
Неожиданно за стол к Рюдигеру подсел Феликс. Почему-то Рюдигер как раз подумал, что у них никогда не совпадали музыкальные вкусы. Сам он собирал пластинки «Битлз», а Феликс предпочитал «Роллинг стоунз». Тогда Рюдигер не мог этого понять. «Sympathy for the devil», «Streetfighting man».[v] Все это казалось ему слишком громким, агрессивным.
Феликс обнял его. Рюдигер напрягся. Он не привык, чтобы мужчины вот так выражали свои дружеские чувства. Феликс ничего не заметил. Он только что вернулся с Кубы, куда ездил в составе делегации. Соседи по столу попросили рассказать о поездке.
Феликс начал рассказывать, и Рюдигер увидел, что Бастиан почти совсем не изменился. Он и раньше умел завладеть вниманием компании на целый вечер. Правда, сегодня это все же выглядело немного иначе, да и тема разговоров была иной, чем когда-то.
– Интересно, как кубинцы стараются соблюдать принципы социалистического общежития. Однажды мне было нужно куда-то поехать на автобусе. Ждать пришлось около часа. Я наблюдал, как люди поддерживали порядок в очереди. Каждый вновь подошедший вежливо спрашивал, кто последний. Если кто-нибудь ненадолго отлучался, то предупреждал соседей. Иногда один человек уступал свое место другому, кого-то пропускали вперед. Словом, люди вели себя очень дисциплинированно. А потом пришел автобус, уже набитый битком, и все толпой кинулись к дверям, чтобы хоть как-нибудь втиснуться.
Феликс продолжал рассказывать, и слушателей все прибавлялось.
– А вы слышали, как Че Гевара стал министром экономики? Мне поведали эту историю. Революция потребовала больших жертв. Но вот бои закончились. Батиста изгнан. Фидель Кастро собрал первое совещание, чтобы распределить обязанности. Он спросил: «Кто разбирается в экономике?» (Qui es economists?) Че от переутомления слегка задремал. Он плохо расслышал вопрос. Ему показалось, что спрашивают, есть ли коммунисты. (Qui es communista?) Че тут же поднял руку и получил портфель.
Затем Феликс перешел на политику, но Рюдигеру и это оказалось интересно. Разговоры прерывались музыкой. Ребята пели рабочие песни, потом и другие, самые разные.
Когда затянули «На панели темной ночью», Розвита поморщилась, чем развеселила остальных. Розвита сказала, что в этой песне не хватает классового содержания. Хор разразился дружным хохотом.
Потом Феликс принялся рекламировать Рюдигера, как непревзойденного знатока спорта. Как в старинные времена, они устроили вдвоем спортивную викторину. Один быстро спрашивал, другой выпаливал ответ, затем роли менялись.
– Кто завоевал в 1960 году на Олимпийских играх в Риме золотую медаль на стометровке среди женщин?
– Вильма Рудольф.
– Каким составом играл клуб «Гамбургер Шнортферайн» в первенстве 1959 года?
– Шноор, Круг, Пиховяк, Вернер, Майнке, Дитер Зеелер…
Вопрос выскакивал за вопросом. Все поражались. И тут произошло нечто совсем невероятное.
Феликс спросил:
– А кого в 1958 году…
– Юсковяка! – выпалил Рюдигер.
На мгновение воцарилась тишина.
– Фантастика! – изумился Феликс. – Я действительно хотел спросить, кого удалили с поля в футбольном матче ФРГ против Швеции на чемпионате мира в 1958 году.
Все с восхищением уставились на Рюдигера.
– Ну вы и сработались! – сказал кто-то. – С такими фокусами только в цирке выступать.
Настроение у Рюдигера было отличное. Он совсем забыл, зачем, собственно, пришел на эту вечеринку. Она продолжалась до глубокой ночи. Рюдигер даже отважился потанцевать. Уходил он одним из последних. Чуть пошатываясь, он отправился домой пешком.
Рюдигер решил ничего не рассказывать Антону об этом вечере.
15
Едва Поммеренке вошел в кабинет, как фрау Шредер доложила:
– Вас уже несколько раз спрашивал господин Вайнман. Очень срочное дело.
Поммеренке, который дома опять долго занимался самоврачеванием, сразу встрепенулся. Фамилия Вайнман вмиг вернула его к служебным проблемам. Вайнман побывал вчера на собрании турецких рабочих. Этот молодой толковый сотрудник перешел к ним из полиции. Участвуй он в телевикторине «Угадай-профессию», его внешность ввела бы в заблуждение любого и Вайнман выиграл бы кучу денег. Зрители могли бы предположить что угодно – манекенщик, даже просто экстравагантный бездельник, но уже никак не сотрудник «конторы». А еще Вайнман очень похож на Марка Шпица, просто вылитый. Та же черная шевелюра, аккуратные усики. Что-то в нем было от иностранца. Может, потому и поручили ему это задание? Ведь Поммеренке просил выделить самого сообразительного.
В последнее время они стали тщательней отбирать сотрудников, которых посылали на такие задания. Тут есть и личная заслуга Поммеренке. Он проявил немалую твердость и требовательность. Да, работа у агентов сменная, по нельзя же отправлять человека на ответственную операцию только потому, что она пришлась на его смену. Для конкретного задания следует подбирать соответствующего исполнителя.
Целый ряд провалов и разоблачений подтвердил его правоту. Раньше на студенческие собрания в университет командировали сотрудников, которым не поверили бы, даже если те прикинулись кем попроще, а не студентами. Эти тупицы выкладывали перед собой заготовленные бланки протокола и записывали все подряд, слово в слово. Лишь бы начальство не упрекнуло потом в нерадивости.
Вайнман – специалист совсем другого класса. Он без улова не возвращается. От этой мысли у Поммеренке сразу поднялось настроение. Сейчас от всех его недугов лучшее лекарство – это Феликс Бастиан, попавшийся в сети.
– Алло, говорит Поммеренке. Что новенького?
– А разве вы еще ничего не слышали? Потрясающая история. Даже газеты сегодня написали об этом. Я заканчиваю отчет. Скоро будет готово.
Положив трубку, Поммеренке тотчас открыл папку с газетными вырезками. Ах как жаль, сегодняшний обзор прессы еще не поступил. Гейгер, из отдела прессы, начинал работать в девять. К десяти на стол ложились ксерокопии наиболее интересных статей из всех газет. Но сейчас только девять двадцать.
Поммеренке всегда недоумевал, как Гейгер успевал отравиться с таким объемом работы. Ушлый спец, а вид невзрачный – тщедушный, лысина, очки без оправы, эдакий книжный червяк. И вот – надо же, за один час успевает сделать невозможное: прочитать, вырезать, отксерокопировать, рассортировать и разослать по отделам. Даже для самого беглого просмотра газет необходимо куда больше времени. Вероятно, начинает читать их еще дома, за завтраком.
Счастлив тот, у кого работа и досуг почти неразделимы. Вроде бы развлекаешься, а дело идет. Можно и наоборот – считать, что делаешь сверхурочную работу. Зато с оплатой сверхурочных у Гейгера не выгорит, язвительно подумал Поммеренке, а захочет протестовать – пусть вступает в профсоюз.
Фрау Шредер сообщила из приемной, что пришел Вайнман. У него есть еще одно достоинство, из-за которого Поммеренке намеревается забрать Вайнмана в свой третий отдел. Специалист он классный, а в последней операции, вероятно, превзошел самого себя. Однако он скромен, не выпячивает собственных заслуг. Вайнман положил отчет на стол, улыбнулся марк-шпицевской улыбкой и сказал:
– Если ко мне появятся вопросы, я у себя.
После этого он вышел, оставив отчет. Хорошо, что не пришлось тратить время на комплименты и расшаркивания. Поммеренке сразу же погрузился в чтение. Поразительный материал, у него аж сердце забилось сильнее. Он достаточно долго работает в «конторе», чтобы попять, что попало ему в руки.
