Розамунда Пилчер - Начать сначала
— Сегодня вечером обязательно будет гроза, я уверен. Скажите, а как вы получили эту роль?
— Эймос Мониган — я уже говорила, он написал эту пьесу, — так вот, он видел меня на ТВ в детективной серии и позвонил Мейо Томасу и сказал, что, по его мнению, я очень подхожу для этой роли. Меня пригласили на прослушивание. Вот и все.
— А кто в главной роли — молодого человека, писателя?
— Тут у них был спор. Продюсеры хотели какую-нибудь знаменитость, но Мейо нашел молодого актера — увидел его в каком-то провинциальном театре — и все же убедил главного продюсера, того, который давал деньги, попробовать этого молодого.
— Так, значит, ведущий актер у вас — никому не известный молодой человек?
— Да, почти что неизвестный, — сказала Дина. — Но, поверьте, актер он замечательный.
Дина допила пиво. Наверху ходила по спальне Джейн, открывала и закрывала ящики. Роберт поднялся, чтобы поставить на поднос пустой стакан.
— Может быть, выпьете еще полстакана?
— Нет-нет. Не могу вас дольше задерживать… — Она встала, одернула платье и, встряхнув головой, отбросила волосы назад. — Я ухожу, Джейн! — крикнула она в пролет лестницы.
— О, до свидания, — голос Джейн теперь, когда гостья, и правда, уходила, звучал вполне дружелюбно.
Дина начала спускаться по лестнице, и Роберт решил быть вежливым и проводить ее. Он последовал за ней и наклонился над ее золотистой головкой, чтобы отодвинуть засов на входной двери. Узкий переулок мирно дремал в душном вечернем мареве.
— В среду скрещу пальцы.
— Да благословит вас Господь!
Они вышли в переулок. Роберт открыл переднюю дверцу «фиата».
— А как зовут этого молодого актера? — спросил он.
Дина скользнула за руль, так оголив ногу, что у любого мужчины подскочило бы давление.
— Кристофер Феррис, — ответила она.
«Так вот почему Джейн не хотела, чтобы я встретился с ней!» — осенило Роберта.
— Кристофер Феррис? Я его знаю.
— В самом деле? Как интересно!
— Во всяком случае… я знаю его сестру.
— О его семье мне ничего не известно.
— Он никогда о ней не упоминал? Об Эмме?
— Ни словом. Но, вообще-то, молодые люди редко говорят о своих сестрах, вам не кажется?
Она засмеялась, захлопнула дверцу, но окно было опущено, и Роберт положил на него локоть, как коммивояжер вставляет ногу в дверь.
— Пожелайте ему от меня успеха, — сказал он.
— Завтра передам.
— Могу я ему позвонить?
— Да, конечно. Правда, телефонные звонки не очень приветствуются, когда мы работаем. — Но тут ей в голову пришла блестящая мысль. — Знаете что, у меня где-то в сумке есть номер его домашнего телефона. Мне как-то надо было дозвониться до Мейо, и я оставила ему сообщение. — Она взяла сумку с сиденья и начала в ней рыться. Вынула пьесу, кошелек, шарфик, бутылочку масла от солнца, записную книжку. Пролистала ее. — Вот. Флэксмен, 8881. Записать вам?
— Нет, я запомню.
— Может быть, он сейчас дома… Не знаю, что он делает в свободное время. — Она снова улыбнулась. — Однако забавно, что вы его знаете. Мир тесен, не так ли?
— Да. Мир тесен.
Она включила зажигание.
— Очень приятно было познакомиться с вами. Всего вам хорошего!
Роберт отступил от машины.
— До свидания.
Маленький автомобиль запрыгал по булыжнику. Роберт смотрел ему вслед. В конце узкого переулка он приостановился на минутку, затем двинулся вперед, свернул налево и исчез. Шум мотора поглотил рокот оживленного движения на лондонских магистралях.
Роберт вернулся в дом, закрыл дверь и поднялся по лестнице. Из спальни не доносилось ни звука.
— Джейн!
Она медленно начала двигаться, как будто чем-то была очень занята.
— Джейн!
— В чем дело?
— Спускайся вниз.
— Но я еще не оделась…
— Спускайся сюда.
Минуту спустя она появилась на верху лестницы, накинув на себя прозрачный пеньюар.
— Что такое?
— Кристофер Феррис, — сказал Роберт.
Она смотрела на него сверху, лицо у нее вдруг стало замкнутым и враждебным.
— Что с ним случилось?
— Ты знала, что он играет в этой пьесе. Что он давно уже в Лондоне.
Джейн спустилась к нему и, когда поравнялась с ним, сказала:
— Да, я знала.
— Но не сказала мне. Почему?
— Очевидно, потому, что не хотела мутить воду в пруду. К тому же, ты пообещал: больше никаких Литтонов.
— Это не имеет ничего общего с тем обещанием.
— Значит, поэтому ты так разволновался? Слушай, Роберт, тут я, кажется, вполне разделяю мнение твоей сестры Хелен. Бернстайн, в силу своей профессии, работает на Бена Литтона, и этим его обязательства перед семьей Литтонов должны заканчиваться. Я знаю о том, как живет сейчас Эмма в Брукфорде, и мне ее жаль. Я ездила с тобой в Брукфорд, видела этот кошмарный театр и жуткую квартиру. Но она уже взрослая и, как ты сам говоришь, умная и образованная девушка… Ну и что из того, что Кристофер в Лондоне? Это не значит, что он бросил Эмму. Это его работа, и Эмма должна именно так это и принимать, что она и делает, как я полагаю.
— Тем не менее, это не объясняет, почему ты мне ничего не сказала.
— Очевидно, потому, что знала, как ты станешь бегать кругами, будто взбесившийся пес. Воображать всяческие ужасы, твердить об ответственности, и только лишь потому, что эта несчастная девица — дочь Бена Литтона. Роберт, ты ее видел. Она не хочет, чтобы ей помогали. И если ты начнешь что-то предпринимать, ты просто вмешаешься в чужую жизнь…
Он медленно сказал:
— Не понимаю, кого ты стараешься убедить — меня или себя?
— Ты глупый! Я стараюсь, чтобы ты взглянул правде в глаза.
— Правда в том, насколько я понимаю, что Эмма Литтон осталась одна и живет она в сырой подвальной квартире вместе с пьяницей и идиотом.
— Но разве это не ее собственный выбор?
Джейн бросила ему вопрос и, прежде чем он успел ответить, прошла мимо него к сервировочному столику и начала сдвигать там пустые стаканы и собирать крышки от пивных бутылок, делая вид, что занята. Роберт печально смотрел на ее спину, красиво причесанные волосы, тонкую талию, ловкие руки. Она заняла твердую позицию.
— Дина Барнет дала мне телефон Кристофера, — мягко сказал Роберт. — Может быть, будет лучше, если я позвоню отсюда?
— Делай что хочешь. — Она понесла стаканы на кухню. Роберт взял телефон и набрал номер. Джейн вернулась за бутылками.
— Слушаю… — Это был Кристофер.
— Кристофер, говорит Роберт Морроу. Помните — я приезжал в Брукфорд?..
— Повидать Эмму. Да, конечно, помню. Рад вас слышать! Как вы меня нашли?
— Дина Барнет дала мне ваш телефон. Она же рассказала мне и про «Стеклянную дверь». Примите мои поздравления.
— Приберегите их до рецензий критиков.
— Во всяком случае, это шаг вперед. Послушайте, я интересуюсь Эммой.
В голосе Кристофера появилась настороженность: — Да?
Джейн вернулась из кухни и теперь стояла у окна, скрестив на груди руки и глядя на улицу.
— Где она?
— В Брукфорде.
— В той квартире? С вашим другом?
— С моим другом? А, с Джонни Ригтером? Нет, он уехал. Однажды явился на репетицию пьяным, и режиссер его выгнал. Эмма одна.
Тщательно контролируя себя, Роберт ровным голосом спросил:
— Вы не подумали о том, чтобы позвонить Маркусу Бернстайну или мне и уведомить нас об этом?
— Я хотел, но Эмма взяла с меня обещание не делать этого. Так что, понимаете, я не мог. — Пока Роберт, в наступившей паузе, думал, можно ли принять это за извинение, Кристофер заговорил снова, и уже не столь уверенным голосом: — Впрочем, должен сказать вам, кое-что я сделал. Я чувствовал себя порядочным негодяем, оставив ее там одну… и я написал Бену.
— Написали — кому?
— Ее отцу.
— Но что он может сделать? Он в Америке, а в данный момент — в Мексике.
— Я не знал, что он в Мексике, но я послал письмо через Бернстайна, написал на конверте «пожалуйста, перешлите». Я понимал, что кто-то должен знать, что произошло.
— А Эмма? Она по-прежнему работает в театре?
— Работала, когда я уезжал. Понимаете, ей не было никакого смысла ехать со мной в Лондон. Я репетирую с раннего утра до поздней ночи, мы бы и не видели друг друга. Кроме того, если через неделю «Стеклянная дверь» сойдет с репертуара, я снова вернусь в Брукфорд. Томми Чилдерс очень хорошо ко мне относится, он меня приглашал. Поэтому мы с Эммой вместе решили, что ей лучше остаться там.
— А если «Стеклянная дверь» продержится два года?
— Не знаю, что тогда произойдет. Но сейчас, буду с вами откровенен, все довольно неопределенно. Дом, в котором я живу сейчас… он принадлежит моей матери. Я живу с матерью. Как видите, при теперешнем положении вещей все довольно запутано.
— Да, — сказал Роберт. — Да, понимаю… Как вы говорите, все довольно запутано.
