Розамунда Пилчер - Начать сначала
— Как насчет ужина? — спросила она. — Ты поедешь к Джейн или останешься?
— Поеду к Джейн.
— Вот и хорошо. А я обойдусь сыром. В такую жару ужасно не хочется готовить.
Она ушла, а Роберт закурил сигарету и сидел, слушая воркование голубей и глядя, как удлиняются тени на траве. Наступала благословенная прохлада и покой. Сигарета потухла, он пошел в дом, поднялся в свои апартаменты, принял душ, побрился, надел джинсы и легкую рубашку и начал готовить первый стакан виски с содовой, когда зазвонил телефон. Это была Джейн.
— Роберт?
— Да.
— Это я, дорогой. Хочу тебя предупредить, чтобы ты раньше восьми не приходил.
— Почему же это? Принимаешь любовника?
— Я бы не против. Но у Дины Барнет, да накажет ее Господь, появилась новая идея насчет ванны! Она сказала, чтоб ей пусто было, что хочет после репетиции приехать и все обсудить.
— Ну, не странно ли, девица так гордится, что получила роль в разрекламированной пьесе, и вся в хлопотах о своей ванной?
— Значит, ты прочел вчерашнюю газету. Ужасно не люблю эту рекламную болтовню.
— Почему бы ей, кстати, не упомянуть, что она купила новую квартиру и остановила свой выбор на известном декораторе по интерьерам, двадцатисемилетней Джейн Маршалл (85–65—90), и она помогает ей в ее хлопотах? Где ты предпочтешь сегодня поужинать? Пока что я в джинсах и рубашке.
— Определенно никуда не поедем — слишком жарко. У меня есть холодный цыпленок, и я сделаю салат.
— А я присоединю заиндевелую бутылку вина.
— Превосходно!
— Значит, в восемь.
— Да, в восемь. — Он уже хотел положить трубку, но она повторила: — Не раньше.
Слегка озадаченный, Роберт положил трубку, решил, что ему просто показалось, что Джейн говорила несколько напряженным голосом, и пошел за льдом для своего напитка.
Он намеренно еще и опоздал немного, тем не менее, когда он подъехал к домику Джейн, возле ее парадного стоял маленький голубой «фиат». Роберт дважды посигналил, вышел из машины с бутылкой в руке, и почти в тот же миг дверь отворилась и появилась Джейн в выцветших розовых брючках и открытом топе; волосы упали ей на щеку, и она выглядела несколько растерянной, что было ей несвойственно. Она показывала рукой куда-то вверх.
Роберт не понимал, в чем дело.
— Что такое? — поцеловав ее, спросил он.
Джейн взяла у него вино.
— Она еще здесь. И не собирается уходить. Болтает и болтает, никак не может остановиться. А теперь пришел ты, теперь ее отсюда не выдворить.
— Скажем, что уходим и уже опаздываем.
— Попробуем. — Они перешептывались. Теперь Джейн любезным тоном громко сказала: — Я не была уверена, ты это или нет. Поднимайся.
Роберт последовал за ней по узким крутым ступенькам.
— Дина, это Роберт Морроу… — Джейн коротко представила их друг другу и пошла на кухню поставить вино в холодильник. Роберт слышал, как открылась и захлопнулась дверца большого холодильника.
Дина Барнет сидела, подобрав под себя ноги, на большом диване Джейн, у открытого окна, с таким видом, как если бы ожидала появления фотографа, или интервьюера, или будущего любовника. Очень красивая яркая молодая женщина в самом цвету, и Роберт подумал, что ни один фотограф не сумеет воздать ей должное. Золотисто-каштановые волосы и светло-зеленые глаза, кожа как абрикос и сложена как богиня. Она была в коротеньком зеленом, под цвет глаз, платье-«рубашке»; как видно, фасон выбирался с расчетом как можно эффектнее продемонстрировать гладкие, округлые руки и невероятной длины ноги. На запястьях позвякивали золотые браслеты, в ушах поблескивали сквозь пышные волосы золотые серьги в виде больших колец. Зубы были белые и ровные, ресницы длинные и черные как сажа. Трудно было поверить, что она начинала свой жизненный путь в Барнсли.
— Здравствуйте, — сказал Роберт. Они обменялись рукопожатием. — Только что читал о вас в вечерней газете.
— Фотографии там просто ужасны, не правда ли? — Она еще не совсем избавилась от мягкого йоркширского выговора. — Выгляжу как какая-то несчастная барменша или официантка. Но все-таки дали заметочку; все лучше, чем ничего.
Она улыбнулась ему чарующей улыбкой, и польщенный Роберт откликнулся на ее приветливый тон и присел на другой конец дивана.
— Вообще-то, я сегодня не должна была приезжать к Джейн — она декорирует мою квартиру, но мне на глаза попался американский журнал со сказочной ванной комнатой, и я решила после репетиции привезти его и показать Джейн.
— Как идут репетиции?
— О, необычайно интересно.
— А про что пьеса?
— Ну, это…
Тут из кухни вышла Джейн, и рассказ не успел начаться.
— Дина, хотите что-нибудь выпить? Дело в том, что мы с Робертом должны уходить… Но выпить успеем.
— Ах, спасибо. Если, и правда, есть время, я бы выпила пива.
— А ты, Роберт?
— Пиво — это неплохо. Пожалуй, и мне тоже пива…
— Вот и прекрасно. Наливаю. — Джейн откупорила бутылку и ловко, без пенной шапки, наполнила стакан. — Между прочим, Дина, Роберт занимается искусством, он работает в Галерее Бернстайна, на Кент-стрит.
— О, правда? — Мисс Барнет широко раскрыла глаза и изобразила на лице необычайную заинтересованность. — Вы продаете картины и антиквариат?..
— Пожалуй, что так…
Джейн придвинула к дивану маленький столик и поставила стакан.
— Роберт очень влиятельный человек, Дина, — сказала она. — И все время в разъездах — то он в Париже, то в Риме, и дела у него идут очень успешно, не правда ли, Роберт? — Джейн вернулась к подносу с напитками. — Дина, вы должны попросить его помочь вам приобрести картину для новой квартиры. Хорошо бы повесить над камином что-нибудь из современной живописи; к тому же, как знать, может быть, это окажется и неплохим вложением капитала. Будет что продать, когда для вас не найдется хорошей роли.
— Ах, что вы такое говорите! Я ведь еще только в самом начале карьеры! К тому же, картины — это ведь очень дорого?
— Но не так дорого, как американская ванная.
Дина обворожительно улыбнулась.
— Но мне всегда казалось, что ванная комната — это очень важно.
Джейн налила еще два стакана пива, протянула один Роберту, затем села в кресло напротив дивана.
— Что ж, ваша квартира, милочка, вам и решать.
В голосе у нее появился легкий холодок. Роберт поспешно заговорил:
— Вы так и не рассказали мне, о чем эта новая пьеса… «Стеклянная дверь». Когда состоится премьера?
— В среду. На этой неделе. В театре на Риджент-стрит.
— Джейн, мы обязательно должны успеть купить билеты.
— Да, конечно, — сказала Джейн.
— Как подумаю о премьере, мне становится плохо, — сказала Дина. — Понимаете, это мой первый выход на большую сцену, и не будь Мейо гениальным режиссером, меня бы выставили вон в первую же неделю.
— Но вы так и не рассказали, о чем же пьеса?
— О, это… ну, право, не знаю… Это о молодом человеке из простой рабочей семьи. Он пишет книгу, и книга становится бестселлером, а он становится вроде бы знаменитостью — он уже и на телевидении и все такое прочее. А затем он связывается с киношниками и все богатеет и богатеет и становится все отвратительнее и отвратительнее, пьет, меняет одну за другой любовниц — в общем, живет в полное удовольствие. А в конце, конечно, все это рушится, как карточный домик, и кончает он там, где начинал — в материнском доме, на кухне, сидя перед своей старой машинкой с чистым листом бумаги. Я понимаю, может быть, довольно избитый сюжет, но жизненный и трогательный, и язык очень современный.
— Вам кажется, она пойдет?
— Просто не представляю, что она может провалиться. Но, конечно, у меня к ней особое отношение.
— А кого играете вы?
— А-а, я всего лишь одна из многочисленных девиц. Правда, отличаюсь от них, потому что беременна.
— Очаровательно, — пробормотала себе под нос Джейн.
— Но ничего отталкивающего, грязного там нет. Ни чуточки, — заверила ее Дина. — Когда я первый раз прочла пьесу, то не знала, смеяться мне или плакать. Просто жизнь как она есть, так я считаю.
— Ясно… — Джейн допила пиво, поставила на столик пустой стакан и бросила взгляд на часы. — Роберт, я иду переодеваться. Нам нельзя опаздывать, — многозначительно сказала она. — Все нас будут ждать. — Она поднялась. — Извините меня, Дина.
— Конечно, извиняю, и спасибо вам за то, что так мило отнеслись к моей идее о ванной комнате. Я позвоню вам и скажу, на чем я остановилась.
— Да, пожалуйста, позвоните.
Джейн ушла наверх, а Дина еще раз доверительно улыбнулась Роберту.
— Надеюсь, я вас не задерживаю, — сказала она. — Я ухожу, вот только допью стакан. Понимаете, я сейчас живу в таком напряжении, что скоро впаду в депрессию. Да еще стоит такая жара. Хоть бы загремел гром. Если пройдет гроза, станет прохладнее.
