Юлия Бакирова - Убийственная реклама, или Тайна работодателя

— Я, помню, даже купила себе их помаду. Не очень хорошего качества оказалась, — вставила Полина, с улыбкой внимавшая словам Толика.

— Это была его последняя работа мирного плана, — отправляя в рот золотистую картошку, продолжал Толя. — Потом пошла социалка против войны в Чечне, против агрессии США в Афганистане, против распространения оружия массового поражения. Он делал плакаты, нацеленные на снижение межнациональной розни. На одном из проектов было фото с вооруженным мужчиной, наставившим автомат на стоящего перед ним на коленях ребенка. Надпись: «Вы можете оказаться на его месте».

— На чьем месте? — уточнила Полина.

— Видимо, на месте ребенка, — ответил дизайнер, собирая корочкой поджаренного хлеба сметану с морковкой.

— А может, на месте убийцы?

— Действительно. Я тоже так подумал. Странное немногословие. Вообще, многие последние работы Сергея были странными и недосказанными. Их можно было трактовать по-разному. Может, он, как художник, хотел побудить людей сомневаться и выбирать путь самостоятельно?

— А разве реклама, направленная на побуждение к каким-либо действиям, не должна быть конкретной? — наливая себе и Толе чай, спросила женщина.

— Но ведь это социальная реклама. Она не товар продает, а идею.

— А что ты еще узнал о нем?

Толик задумался, посмотрев на потолок, потом в стену, на которой весели ящики с кухонной утварью и крупами. Его губы беззвучно шевелились. Потом взгляд прояснился, и Толя заговорил:

— Два-три месяца до нервного срыва он большую часть времени просиживал на работе. При этом у окружающих возникало ощущение, что делает это Сергей из-под палки. Он, вообще, возмущался, что социальная реклама не его конек, а потом вдруг раз, и, стало казаться, что кроме как ею, он никогда ничем не занимался. Еще у него появились деньги. Он и раньше не бедствовал, а тут вообще стал покупать всякие дорогостоящие безделушки, одеваться в бутиках, за границу все собирался, только работу оставлять не хотел…

— Трудоголик, — вздохнула Полина, сметая тряпкой крошки со стола в ладонь.

Ужин был окончен. Толе оставалось допить чай.

— На трудоголика не похож. Его друг сказал, что Сергей стал фанатиком. Он стремился создать макет такой силы внушения, какого еще не было. Одной работе он мог посвящать уйму времени. Днями просиживал, иногда с красками. Как художник, ищущий совершенства…

— В нашем несовершенном мире, — зевнула она. — Откуда ты все это узнал?

— Я рассказывал про одного из охранников нашей высотки? — спросил Толик, встав, подойдя к раковине, сполоснув чашку.

— Не помню, — ответила женщина, вставая со стула.

— Я познакомился с Петром Алексеевичем. Он охраняет высотку уже лет пять. Так вот сегодня его дежурство. Я уговорил рассказать мне побольше о Сергее, а он переадресовал меня к своему сыну. Я говорил, что Сергей гей?

— Нет, — удивилась Полина, подойдя к нему, стоящему около раковины. Она положила руки ему на плечи.

— Да, он гей. С сыном Петра Алексеевича они были, так сказать, друзья-подружки.

— Пойдем в зал, телевизор включим, и ты мне все расскажешь, — предложила она, взяв его за руку, потянув прочь из кухни.

— Пойдем, — шлепнув ее по попе, улыбнулся парень.

Она, игриво повиляв бедрами, спросила:

— Мальчик хочет пошалить?

Он обнял ее за плечи, поцеловал в шею. Они стояли в темном коридоре, соединяющем комнаты и прихожую. Слабый рассеянный свет с улицы проникал сюда через открытую дверь, ведущую в зал. Толя второй раз прикоснулся к ее шее, она вздрогнула, ощутив, как устала.

— Сделаешь мне массаж? — попросила она.

— Пойдем, — подталкивая ее вперед в комнату, согласился Толя.

Они вошли в зал, уселись на диван. Полина нашла пульт и включила телевизор. Потом она легла на живот, погрузившись в мягкость темно-синего, а в полумраке кажущегося черным дивана. Толя присел над ее поясницей, напряг ноги, оставаясь чуть на весу. Она поерзала. Парень растер ладони одна о другую, чтобы кожа стала теплой, потом потер ее плечи, стал нежно массировать. Подушечками пальцев он ощущал, как напряжены мышцы женщины.

— Расслабься, — прошептал он, наклонившись к ее уху.

Она поежилась, хихикнув:

— Щекотно до мурашек.

Он поцеловал ее в мочку уха. Полина рассмеялась, потом сказала:

— Я перебила твой рассказ, что там с Сергеем?

— Я созвонился и встретился с Ваней, сыном Петра Алексеевича. Он с радостью выложил мне все, что знал. Он считает себя виноватым в том, что не смог спасти друга от психушки, хотя и пытался. Один раз они подрались даже. Ваня обвинил Сергея в фанатизме, а тот чуть не задушил его за это.

— Ненормальный, — чувствуя, как тепло разливается по телу, вставила Полина.

— Ваня сказал, что Сергей помимо всего прочего увлекся чтением книг о магии, колдовстве, и порой казалось, будто он борется за свою жизнь, изучая всякие манускрипты, талмуды, заклинания, примеры и учения. Я говорил, что нашел под столом рисунки со знаками-оберегами?

— Нет! Когда?

— Недавно, — надавив сильнее в области ее шеи, ответил Толя.

— Ты от меня многое скрываешь? — скорее игриво, чем обиженно спросила она.

— Просто это было в день, когда я узнал о похоронах…

— Извини.

Полина перевернулась под ним на спину, протянула руки и обвила его шею.

— Не за что. Я сейчас тебе все рассказываю, — сказал он, наклоняясь к ней, целуя в лоб.

— А где ты этого Ваню встретил?

— В смысле где мы разговаривали? — ложась на нее, уточнил парень.

— Да, — выдохнула она, ощущая тяжесть его тела.

— У входа в ночной клуб. Внутрь я не пошел, потому что еще рано было, он был закрыт.

— Что за клуб? — запустив пальцы в его волосы, спросила она.

— Какой-то в центре, я не запомнил, честно. Меня больше интересовало прошлое Сергея. Зачем он рисовал обереги на рабочем столе? Что-то тут неладное.

— Давай сейчас забудем об этом, — гладя его плечи, прошептала она. — На время.

Он поцеловал ее, воскресив в памяти яркие огни вывески ночного клуба, зябнущего на ветру в легкой обтягивающей одежде Ваню и как он скоро шептал, словно опасаясь чего-то, словно избавляясь от груза. Иван будто стремился быстрее передать тяжесть своих воспоминаний постороннему человеку. Последние слова, которые он произнес, прежде чем попрощаться, были следующие: «Что-то свело Сергея с ума на этой работе. Что-то там не так, ты приглядись».

Глава 6

Тесты с секретом

Толя поймал мотор. Терять время на метро не хотелось, тем более что деньги были. Он посмотрел на купленные вчера часы, змеей сжимавшие запястье. Время еще оставалось. Сидя в автомобиле, он позвонил матери. Та была рада услышать его голос, потом, расплакавшись, сообщила, что бабушка приходила к ней во сне, просила присмотреть за внучком:

— Так и сказала: «Ты за Толенькой-внучком приглядывай. Я ему уже не помогу».

— Мама брось, сходи в церковь, закажи панихиду или просто свечек поставь, — отмахнулся он, разглядывая через приоткрытое окно прохожих и автомобили на соседних полосах движения.

— Я ходила сегодня, за всех ставила. Что там произошло! Толенька, ты меня прости, что нервничать тебя заставлю, но я должна рассказать, — произнесла мать и замолчала, словно опасаясь чего-то.

— Мам, деньги капают, говори уж! — психанул парень.

— Вы ведь с Геной вместе уезжали. Я просто его маму встретила в церкви. Она на коленях перед иконой поклоны била, а как меня заметила, так бросилась, будто дикая, и кричит: «Что твой сын с моим мальчиком сделал?! Мне знак был! Что сделал?!» И женщина заплакала, переживая произошедшее, ощущая запах ладана, чувствуя на себе взгляды верующих, собравшихся вокруг.

— Что за знак ей был? — спросил Толя, с силой сжав сотовый правой рукой. Потом он обратился к водителю автомобиля:

— Долго еще?

— Сам видишь, какие пробки. Вон тачка с мигалками дорогу перегородила, — указал вперед мужик, дыхнув на Толю прокуренным ртом.

Дизайнер отвернулся и спросил мать:

— Так что за знак ей был?

— Не знаю, сынок. Она словно взбесилась, меня за рукав схватила и к иконе Девы Марии поволокла, приговаривая: «Перед ликом святым говори! Как мать матери говори! Что с моим мальчиком?!» Я отбивалась, она рукой махнула и несколько свечей сбила…

Тут женщина осеклась, словно ей в спину воткнули нож и слова застряли в горле. Толя, посмотрев, как впереди правительственный автомобиль, сигналя лампочками, поехал влево, освобождая дорогу, спросил:

— Мам, ты чего замолчала? Мам?!

Он слышал ее дыхание, еще какой-то звук, похожий на знакомый с детства хлопок пистона в игрушечном пистолете.

— Мама, хватит молчать!

— Толенька, — прохрипела она, и по спине парня побежали мурашки. — Она смахнула те самые свечки, которые я за твое, Генкино и отца твоего здоровье ставила.