Юлия Бакирова - Убийственная реклама, или Тайна работодателя

Она успела приготовить ужин: тушенная в сметане рыба, жареная картошка, гренки, фруктовый салат с йогуртом. Потом убралась, помыла посуду, закинула грязное белье в машинку. За это время у нее в животе образовалась неприятная пустота, захотелось есть. Она посмотрела на часы. Восемь вечера. Толя должен был вернуться к половине седьмого, ну в семь. Отправив в рот пару сухариков, лежащих в пакете на холодильнике, женщина решила протереть пыль в спальне. Как только она взяла в руки тряпку, в дверь позвонили.

— Наконец-то, — поспешила она, но, прежде чем открыть, посмотрела в глазок.

Полина увидела мужчину на лестничной площадке и беззвучно ойкнула, отстранившись от двери и прижавшись спиной к стене. Левую руку она запустила в волосы, правую прижала к груди. Тяжесть в коленях и ниже, в щиколотках, словно щекотка, будто лапки муравьев скребут то тут, то там. «Неужели он осмелился прийти вновь», — подумала женщина, хватая ртом воздух так, словно долгое время провела без кислорода под водой. Испугавший ее мужчина опять позвонил. Полина вздрогнула. Незримые муравьи побежали выше, к пояснице. Она с силой сжала волосы левой рукой. Перед глазами поплыли темные пятна. «Это не может быть он, я обозналась», — стало проясняться в ее голове. Правой рукой Полина надавила себе на грудную клетку, и дышать стало легче. Еще звонок. Женщина глубоко вдохнула и приблизилась к глазку, посмотрела. На лестничной площадке действительно стоял мужчина средних лет с широким лицом и тонкими белыми усиками. Это был не Олег Викторович.

— Вам кого?! — спросила она. Получилось очень тихо, сдавленно, и поэтому она повторила погромче.

— Мне Крюкова Романа, — ответил незнакомец.

— Вы ошиблись, Роман с женой живут на этаж ниже.

— Аааа, спасибо, — понял мужчина. Он развернулся и пошел прочь.

Полина постепенно успокаивалась, но жестокая память воскресила то, что произошло за время пребывания Толика в Оренбурге. Поняв, что не сможет думать о чем-либо другом, пока не вспомнит все, женщина пошла на кухню, налила чая…

Олег Викторович позвонил в ее дверь на следующий вечер после того, как Толик уехал на похороны. Не обрадованная визитом толстяка, женщина открыла дверь. «Это может быть важный разговор, вдруг что-нибудь по работе», — подумала она, туже затягивая узел пушистого пояса на запахнутом махровом розовом халате. Ее волосы еще сочились влагой после душа. Полотенцем, как многие женщины, она их не обматывала, считала, что на воздухе они сохнут быстрее и распрямляются лучше.

— Полина Борисовна, здравствуйте! — вкатывая свое круглое колобкообразное тело в прихожую, сказал Олег Викторович. Она вымученно улыбнулась и поприветствовала мужчину:

— Здравствуйте. А Толика нет дома. Он с другом пошел гулять, осматривать столицу, — соврала женщина.

— Вот и чудненько, — промолвил он, показывая черный с золотым рисунком пакет для пищевых продуктов.

— Вы по какому-то делу, по работе? — спросила она, поправляя свисающие мокрыми сосульками волосы.

— По делу, но не по работе. — Он, не нагибаясь, снял туфли, и она почувствовала запах дезодоранта для ног. — Это к чаю, — потрясая пакетом, говорил мужчина. — Вы же угостите меня чашечкой? Я ровно час стоял в пробке, пока добирался до вашего дома, Полина Борисовна.

— Проходите, — вынужденно согласилась она, повернувшись к кухне.

Они прошли к столу. Олег Викторович извлек из пакета дорогие конфеты, джем, торт «Трюфель», еще конфеты, вафли. Вынимая сладости, он маслеными глазками косо поглядывал то на не прикрытые халатом ноги Полины, то на ее запястья, то на шею.

— А вы только что из душа? — спросил он, сворачивая опустевший целлофан.

— Присаживайтесь. — Женщина указала на стул и пошла к плите ставить чайник. — Я собиралась отдохнуть: поесть, посмотреть мелодраму, выспаться. Толя должен прийти чуть позже. Молодой парень должен общаться с друзьями. Кажется, они все дизайнеры…

Она несла эту чушь, стоя у плиты, спиной к незваному гостю. Что делал тот, она не видела и не слышала. Поставив наполненный водой чайник на раскалившуюся конфорку, она повернулась к Олегу Викторовичу. Вскрикнув, подняла руки вверх, словно уронила что-то. На мгновение ей показалось, что она ударилась о стену. Будто комната незаметно стала узкой. Но стена при этом была мягкой. На самом деле Полина уперлась в податливое тело Олега Викторовича. Тот тихо подкрался к ней сзади, когда женщина занималась чаем.

— Зачем так пугаться, Полина Борисовна? Это всего лишь я, — сказал он, глядя в ее глаза с расстояния в три-четыре сантиметра, словно готовясь поцеловать.

— Вы тихо ходите, — ответила женщина, пытаясь опустить руки и понимая, что в таком случае они упрутся в толстяка.

— Я много чего умею делать тихо и хорошо, — зашептал он, облизав нижнюю губу языком, как будто состоящим из красных маленьких икринок.

Он был так близко, что она заметила трещины на его губах, поры на носу-картошке, каплю пота, выступившую у правого виска. Полина видела, как его круглое лицо приближается к ней. Снова из щели рта вылез язык и потянулся к ее губам. Она опустила руки и попыталась отпихнуть толстяка. Пальцы погрузились в рыхлую, плотную массу. Одна его рука сжала ее бедро, другая обхватила талию. Он прижимался к ней. Женщина повернула голову в сторону, и мокрый горячий язык Олега Викторовича скользнул по ее щеке к уху. Она обмякла и присела вниз, задергалась, словно птица в лапах кошки, потом закричала:

— Отпустите меня!

— Что тут такого, Полина Борисовна, мы взрослые люди, — зашептал Олег Викторович. — Ваш мальчик ничего не узнает, зато его карьера будет расти на дрожжах, вы ведь не против. А для этого ничего и не надо, только порадовать себя.

— Я радовалась до вашего прихода, отпустите! — упираясь ладонями в его мясистый живот, отбивалась она.

— Грубо, зачем так грубо, Полина Борисовна. Я отличный любовник, не мальчиш…

Он осекся. Звук пощечины звоном наполнил пространство кухни. Его тело чуть отодвинулось, но этого было достаточно. Она смогла вырваться и отойти к холодильнику. Вода с ее волос капала на линолеум. Олег Викторович, прижимая толстую ладонь к покрасневшей щеке, повернулся к ней.

— Вот это зря, это не по дружески, Полина Борисовна. Этот жест может только разрушить наши отношения: мои, ваши, Анатоля. А вдруг с ним произойдет что-то жуткое…

Услышав эти слова, Полина испугалась еще сильнее. Она ощутила, как дрожат кончики пальцев.

— Смотри, как ты меня заводишь, какой у меня! — приближаясь к ней, будто косолапый медведь, говорил Олег Викторович, тыча пальцем в оттопыренный гульфик брюк.

Она откинула голову назад. Капли с волос упали на линолеум слезами. Полина попятилась к холодильнику и поскользнулась. Ударилась спиной. Горшок с фиалкой покачнулся и рухнул вниз, едва не задев ее плечо. Рука мужчины с силой сжала ее запястье.

— Не падайте, не хватало еще, чтобы вы убились, — промурлыкал он, но голос его был жесток и холоден.

Он зажимал ее. Женщина ударилась локтем о холодильник, и на ее глазах выступили слезы.

— Господом Богом молю, уйдите! — прошептала она, выдергивая руку из его хватки.

Олег Викторович ушел, собрав все сладости в пакет. Ушел, не говоря ни слова, только зло скалился, поглядывая время от времени то на нее, то вниз, на все еще торчащий гульфик. Она не проводила его. Сползла вниз, прислонясь спиной к холодильнику, и села на корточки. Слышала, как он обувается, ощущала запах дезодоранта. Ее пальцы, пачкаясь, возились в земле, рассыпавшейся по полу. Фиалка погибла. Олег Викторович вышел из квартиры, хлопнув дверью. Ей были слышны удаляющиеся шаги в подъезде. Полина, не задумываясь, запустила грязные пальцы во влажные волосы. Поднявшись, она прошла в душ, чуть не проколов по пути ступню об осколок горшка. Вода из рассекателя смывала грязь с волос, с рук, из души…

Сидя на стуле, сжимая в руках кружку остывшего чая, Полина плакала. Она вспомнила, и ей стало легче. Женщина подошла к раковине, умылась. В дверь позвонили.

Это вернулся Толик. Он не заметил, что у Полины покрасневшие глаза. Он был взбудоражен. Его расследование продвинулось вперед, о чем он хотел рассказать сильнее, чем хотел есть.

— Сергей был веселым парнем. Он даже писал статьи в юмористические газеты и журналы. А придуманные им сразу после института рекламы были реальными гэгами, — рассказывал Толя, уплетая рыбу. — Он даже тему однополой любви использовал, а у нас это до сих пор плохо проходит. Несмотря на это, с его подачи женские колготки рекламировали, надев на мужика. А несколько лет назад фирмой была запущена рекламная кампания престижной марки женских духов и косметики. Банеры с рекламой висели во многих городах страны. Изображение на них было поделено на две части. В одном квадрате красотка, в другом — мужчина, из которого эту красавицу сделали при помощи продвигаемой косметики.