Сергей Чилая - Донор
- Нет. Вы останетесь здесь. Выпейте виски, БД! Вам будет легче.
- If I am spared several minutes... если мне суждено еще пожить, я хотел бы провести это время с тобой, Honey!
Он почувствовал, что приходит в себя, потому что тело, которого не было все это время, появилось и стало болеть, и боль не позволяла ему идти туда, куда так настойчиво кто-то продолжал его звать за собой...
- Honey! - Он еще с трудом ворочал языком. -- Н-никакая самая могучая реанимация не в состоянии сделать то, что можешь ты прикосновением, взглядом одним или звуком голоса... П-послушай... Меня мучают вопросы...
- Не сейчас, БД. Лучше, я сама задам, - голос немного помедлил: Почему бы вам не согласиться с их предложением? Подождите, подождите. Не вскакивайте пока. - Женщина положила ладонь на лоб БД. - Сегодняшний мир устроен так, что ваше сотрудничество с этими... джентльменами будет расценено большинством, как чрезвычайно выгодная легальная сделка, в которой вы заработаете большие деньги, удовлетворите научное любопытство, что сжигает вас, и... сохраните лицо... Те двое, что приходили в лабораторию, теперь уважаемые люди. Один из них - большой чиновник.
Она отвернулась и, сказав что-то бойцам-бандитам, смиренно стоящим поодаль, вновь обратилась к БД:
- Вы видели устройство для консервации органов?
- Вы полагаете, я смогу сохранить свое лицо, пусть даже изуродованным, п-помогая бандитам извлекать из живых людей органы а потом консервировать их, чтобы продавать?! М-мне к-кажется, что-то к-кровит в животе... Я н-не стал разглядывать ваше дерьмовое устройство... Не интересно. Я видел т-там грядки с грибами. Не помню, с какими, похоже, белыми и такими надежными, и удобными... для трансплантации... Их даже не надо консервировать, так их много... Там была еще кура, которая несла органы-грибы, почти готовые к пересадке.
- Поезжайте в Ростов, БД, - мягко сказала женщина. - Там вы сможете закончить начатые работы, - и убрала руку, а он начал дергаться опять в припадке безмолвной ярости.
- Хорошо, хорошо! - Остановила его женщина. - Не буду... Вставайте... Я провожу вас к подьезду.
Он с трудом раздвинул пальцами веки: плохо одетая женщина с большой красно-синей клеенчатой сумкой на плече, незнакомое немолодое губастое лицо с мелкими темными веснушками на коротком носу, синее то ли от постоянного пьянства, то ли от побоев... Чем дольше смотрел БД, тем отчетливее сквозь синеву отечной кожи, ссадины, синяки и грязь проступали знакомые черты, словно два негатива в одном отпечатке или зубцы энцефалограммы, в которой медленные ритмы промодулированны быстрыми.
"Не заботься о завтрашнем дне, - нашептывал ему кто-то в ухо, - ибо завтрашний день сам позаботится о себе: довольно для каждого дня беды его!".
БД окончательно пришел в себя, когда нажимал кнопку дверного звонка.
- Ты опьять выыпыл, Рыыжэнкый! Запах дорогого выыски! - запричитала Даррел. - Поглядыте, маальчикы, лубыымого отца. Я боюс, как рыба на лед, дать вам ообразоваье, а он пускает в выпивку всэ жалкиэ дэнги, которые платит Босс за ныкчеемный пээрэводы.
"Кто этот наблюдательный сукин сын, - размышлял БД, - что однажды мудро заметил: "Гнев ослепляет, но не лишает дара речи"".
- Поезжай, Рыжэнкый, своя мамочка Москву сыдеть там на шэе. Пуст она твэрдыт дозырованно целымы днями своим друзьям: "Мой сыын прэкрасны кыруург, добры ы ынтэллыгентны, а эты прыдуркы-латышы нэ дают эму опэрыыроват! Латышкый нэ знаэт! Будто он опэрыруэт языком!".
"Странно! - думал БД, не слушая. - Почему она не обращает внимания на кровь и избитое лицо?"
Он никогда не оправдывался, как никогда не обвинял ее в ответ и не пытался что-то обьяснить сыновьям.
- Нельзя объяснять детям, что ты хороший и любишь их, - говорил он себе. - Это не терминологические категории и стилистически они будет звучать невыразительно, даже если ты умираешь от любви к ним...
БД прошел в ванную и уставился в зеркало, сгорая от нетерпения, и отшатнулся: из зеркала на него смотрело усталое веснушчатое лицо, на котором не было ни крови, ни следов побоев...
Глава 5. Профессор Филимон
- Профессорский! - теребил меня Филипп Белозерский, по прозвищу Филимон, отрывая зубами с шампура кусок горячего шашлыка из молодого барашка. - Чтобы получить глобальный результат с искусственной кровью вы должны прекратить все остальные исследования в лаборатории, сберечь силы и заняться только этой проблемой. - Он обнял меня за плечи, тыча в ухо густой шевелюрой и не переставая жевать. - I am not going to show-off there. Как только вступит в силу государственная программа по фторуглеродам, ваша лаборатория первой получит финансирование, - продолжал грозить Филимон, выжидательно поглядывая на БД.
- Сворачивать эксперименты, чтобы сберечь силы для занятий "кумысом", все равно что останавливать часы, чтобы сберечь время, - мягко отбивался я. - Я не могу прекратить работы по искусственному сердцу и трансплантологии, потому что они выполняются в рамках уже с-существующих государственных п-программ, за которые нам п-платят деньги. Что касается консервации органов, это не просто хобби, как вам кажется. Это...
- Я знаю про вашу безответную любовь к консервации, - перебил он меня, совращая. - Через год-полтора мы будем лауреатами Государственной премии, обещаю, и тогда вы сможете заняться чем угодно.
- Не горячитесь, Филюн.
- Хотите, чтобы я пустил в бой Даррел? - грозил он, сознавая свое влияние на мою жену и тот прессинг, которому она может меня подвергнуть.
Филипп был научным руководителем диссертации Даррел, и она была готова к любым подвигам ради него.
- Your proffer if too problematical, - тянул я время, чтоб помягче сформулировать отказ.
- It won't do us harm if we drink! - решительно сказал Филимон, зная, что под действием алкоголя я мягчаю душой и телом, и начал заряжать рюмки.
Мы выпили. Я принялся за шашлык, а Филипп вновь пошел в атаку:
- Осенью я собираюсь в Штаты и добьюсь, чтоб вас включили в группу.
Это был беспроигрышный ход. Только идиот мог отказаться от подобного предложения, имея в перспективе Государственную премию и прочие фторуглеродные прелести.
Независимо от моей воли рот открылся, чтоб произнести: "Годится!". Однако вместо этого я натужно выдавил:
- If it seems too good to be true, it probably is.
Филимон сделал вид, что оскорблен.
- Сделам так, - примирительно сказал я, - : я создам рабочую группу из двух человек, которые будут заниматься фторуглеродами. Подключу к ним биохимиков и гистологов. Посмотрим, что из этого получится. Чтобы вам было совсем комфортно, забудем вашу байку про Америку.
Мы сидели с Филимоном, двумя его приятелями - темными лошадками из Кутаиси, похожими на чикагских ганстеров, которых он представил как прокуроров, с Даррел и частью лабораторной публики, за великолепным грузинским столом в Кахетии, под тутовым деревом во дворе дома моего аспиранта Ираклия, по кличке Склифасовский. Его отец командовал отделом технического контроля, определяющим качество готовой продукции на местном винзаводе, и потому ни в чем себе не отказывал. Образ жизни винного командира распространялся и на сына, и я периодически пользовался этой волшебной вседозволенностью...
Через двор протекал, шурша галькой, ручей с ледяной голубой водой. По пыльному двору - я никогда не мог понять, почему во всех грузинских дворах, самых богатых или, наоборот, самых образованных людей, такая невероятная неухоженность и грязь - разгуливали крупные белые куры и синие с красным индюки, один из которых уже полеживал в желтом ореховом соусе в глубокой тарелке тонкого фарфора с вензелями. С дерева на стол падали зрелые тутовые ягоды, похожие на глаза гигантских стрекоз, а шашлыки жарили и подносили...
Чтобы получить легальный доступ к бесплатной кахетинской кормушке с прекрасным вином и ручьем посередине, Филя прямо на старте запросил к себе в команду Склифосовского.
- Надеюсь, вы не станете возражать, Профессорский, чтобы Ираклюшка подключился к этой теме? - замурлыкал Филюн. - Его кандидатская диссертация будет готова через год, - подлил он масла в огонь.
Я с удивлением заметил, как в сонных глазах Склифосовского что-то блеснуло, и не стал противиться.
- Окей! С-склифосовский - ваш... Позже решим, чем он займется конкретно, - сказал я печально. - Не стану возражать против перфузионной консервации органов. Зураб ему поможет. Можете считать, что пропуск в Кахетию с лейблом "Вход всюду" уже п-приколот к вашему пиджаку... Пойдемте, п-познакомлю с родителями Склифасовского.
Когда стемнело, мы с Лабораторной публикой пересели к ручью, а выше по течению расположились Склифасовский с отцом и Филимоном. Они ставили на блюдца с горящими свечами рюмки чачи и бутерброды с икрой и пускали вплавь по течению, а моя команда вылавливала, наслаждаясь прохладной кахетинской ночью, сменившей дневную жару, и необычным ритуалом выпивки. Общительный Филимон несколько раз принимался брататься со Склифосовским-старшим и, видно, не без пользы: периодически они отходили в сторонку и шептались.
