Владимир Колковский - В движении вечном

А именно.

Есть одни очень немногие люди, которые уже изначально, пусть в мечтах своих, пусть хоть в мыслях, всегда стремятся к чему-то наивысшему, грандиозному… И есть еще, обычно вполне счастливые люди, которым всегда известно по жизни доподлинно «че надо конкретно», и как его, этого «конкретного» добиться.

В поселке тогда, где лишь свободное местечко, была небольшая площадка — дочерна выбитая земляная плешь, и по паре крупных булыжных камней по краям. Собралось десятка с два окрестных мальчишек, и можно было тот час разбиваться на команды.

— Матки кто? — выбирали первым делом двух наиболее авто-ритетных игроков.

Затем они по очереди набирали себе партнеров.

Игнат и в футболе первенствовал среди ровесников. Сколько их было забитых голов, победных матчей! Но заниматься спортом регулярно он начал значительно позже, и не футболом, а именно тогда, когда в поселке открыли спортивную школу со специализацией «легкая атлетика».

Туда вначале множество разной детворы записалось. Все-таки, это было дело новое и уже потому столь заманчиво интересное. А еще там бесплатно выдавали руки каждому темно-синие тренировочные костюмы, триковые, простенькие, но с широкими белыми полосками, как у настоящих спортсменов. Выдавали также и красиво прошитые по краям разноцветными нитями, очень дефицитные тогда китайские кеды. Уютный стадион в старом парке зазвенел дружно фальцетным, хорошо слышным даже на окраинах, рассыпчатым многоголосьем.

Но очень скоро выяснилось, что пропускать тренировки нельзя, нельзя курить, плохо учиться, и вообще скоро выяснилось много такого, что с каждым разом постепенно превращало веселую игривую забаву в надоедливую повседневную работу. Многие «отсеялись». Осталось лишь десятка два человек, в основном из тех, кто и раньше постоянно выступал за школу на различных соревнованиях. Остался и Игнат.

Прыжки в высоту нравились ему за едва уловимое, но, все же, реально осязаемое ощущение полета. Но более! — более всего понравилось ему то, что сразу и очень быстро пошли в рост результаты: как ни тренировка, как ни соревнования, так хотя бы несколько сантиметров прибавил. Игнат предполагал так будет всегда, и в своих тайных мечтаниях всерьез рассчитывал стать вскоре чемпионом международного масштаба, пускай хоть пока только среди ровесников.

Тогда, вначале, он не понимал даже, почему это вокруг так мало желающих стать чемпионами, если для этого нужно лишь слегка попотеть на тренировках? Это же так чудесно, так восхитительно возбуждать своими рекордными достижениями восторженные овации многотысячных стадионов! Счастливо, улыбчиво возвышаться на пьедесталах победных под величавый торжественный гимн своей могучей страны…

И тренер поддерживал его горячо, всецело.

Это еще только годика через три его бывший тренер вдруг поменял резко специализацию, переоделся окончательно в ватную рабочую фуфайку, грубый вязаный свитер, занялся усердно разводом кур, нутрий и прочим фермерством. А вот тогда в первый год работы после окончания института, он бодро похаживал по стадионным дорожкам в стильных адидасовских кроссовках, элегантной эластиковой спортивке, был большим энтузиастом и признанным кумиром молодежи в поселке.

Игнату казалось, однако, что более всего его бывшему тренеру пришлась бы к лицу походная форма пешего римского воина-легионера. Короткая стрижка, мужественное лицо, нос классический, римский, и даже через яркую эластиковую спортивку выразительно проглядывала атлетически выпуклая грудь. Многие поселковые девчата признавались по секрету, что именно с такой внешностью представляют себе «настоящего мужчину», однако сам он, махнув пренебрежительно рукой, неоднократно с ухмылкой выговаривал приятелям:

— Слабый пол, одно слово! Мелочь, мелочь, мелочь — и разговоров не стоит… Лично я, ребята, до тридцати лет вешать на себя этот хомут не собираюсь.

Сразу по приезду в поселок ему как молодому специалисту выделили маленькую комнатку в общежитии. Каждый вечер туда наведывались гости, и не только его подопечные, заходили целыми компаниями. Слушали музыку, травили анекдоты, рассказывали различные жизненные истории, несравненное большинство которых принадлежало самому хозяину. Вряд ли кто-либо мог поспорить с ним в мастерстве рассказчика. Повествовал он неспешно, солидно, подчеркивая для выразительности кульминационные моменты значительными паузами, с легонькой усмешкой человека, для которого уже нет никаких секретов в жизни.

Как, впрочем, и проблем особых:

— Лучше попасть под автобус, чем под мой кулак! — любил, между прочим, отметить он.

Временами, наблюдая очевидный эмоциональный эффект от своих рассказов, тренер благодушно впадал в какое-то своеобразное вдохновение, и, словно в порыве откровения, говорил он тогда Игнату, что уже очень скоро они выиграют республику, потом Союз, а там, глядишь, и за кордоном непременно отметятся… Затаив дыхание, молча слушал Игнат, все это так соответствовало его самым заветным мечтаниям.

Как вдруг случилось нежданное.

Игнат снова первенствовал на районе, снова улучшил личный рекорд, а затем… Затем словно в гранитную стену уперся. На области лишь повторил свой лучший результат, и не вошел с ним даже в призовую тройку. Он посчитал, что это эпизод, случайность, что вскоре все начнется снова. Вставал с утра пораньше, в жару и дождь бегал выматывающие многокилометровые кроссы за Неман, еще больше потел изо дня в день на тренировках… Старался разнообразить, менял раз за разом методику, но день сменял день, неделя неделю, месяц шел за месяцем, а он не только хотя бы сантиметрик прибавить, а даже и свой лучший результат мог показать не всегда.

— Роста, видать, у меня маловато, — объяснял так свои неудачи. — Теперь ведь все чемпионы под два метра.

— Не-ет, Игнат! — возражал в ответ тренер. — Два метра, фактура прекрасно. Прекрасно, конечно, кто ж спорит. Да только в спорте с любым ростом, с любой завидной фактурой всегда так. Вначале результаты растут как на дрожжах быстро, потом тормозят и… стоп! В какой-то момент полный тормоз. Как вот у нас теперь… А я думал хоть чуток еще да побудем в прогрессе.

— И… что теперь?

— Пахать, пахать и пахать!

— Сколько?

— Сколько! Если бы знать… Надо подвести рабочую базу под орга-низм, вывести его на новый уровень… А для этого нужно время и время, работа и работа… Сколько, спрашиваешь? Ну, здесь, в принципе, зависит от конкретного организма. Кому месяц, кому год…

— Год?! Целый год топтаться на месте, толочь воду в ступе? Да кто ж так выдержит?

— Только тот, кто хочет стать чемпионом! — твердо отчеканил тренер. — Но по-настоящему хочет.

Вот так на диво легкий приятный путь к наградам, славе и чемпионству уныло вытянулся для Игната в неизмеримо долгий ухабистый серпантин едва заметной горной тропинки, безнадежно исчезающей где-то в заоблачном тумане ребристой крутобокой вершины. Одно дело наступать хоть чуть-чуть, совершать ежедневно пускай еле видимый шаг, но вперед и совсем другое — молотить упругим резиновым молотком в гранитную толстую стену, ни куска не выбивая при этом, ни заметной расколинки.

— Не могу я жить далекой перспективой! — говорил и говорил Игнат тренеру. — По мне как должно? Сделал работу, так и получи результат! Сделал больше, так и получи соответственно.

В ответ тот только усмехался, посмеивался с его детской наивности:

— А кто? Кто бы и не хотел да вот так? Поди-ка, спроси у любого… Только знаешь, дружок, ведь не обязательно в спорте! Не только в спорте, и в жизни нашей тоже как-то совсем по-другому получается… Вот дали мне, к примеру, эту сотнягу смешную в месяц, и живи с ней как хочешь. А сколько — год-два или до пенсии до самой… совсем не сказали! И ты тоже не думай. Кончишь институт, сядешь на оклад и… так что, привыкай! Пора и тебе привыкать, коли жить на свете этом мире хочешь.

— А если… если я не могу?

— Х-ха! — хохотнул в ответ коротко тренер. — Через твое «не могу», дружок, можно переступить как через порог!

И, повертев коротеньким густоволосым чубом, посерьезнел снова. Далее говорил уже опять деловито:

— Ты вот что, Игнат, лучше меня послушай. У нас же с тобой еще целое лето впереди. Как работнём на жарком солнышке — себя не узнаешь!

О скорых летних каникулах и жарком солнышке, как о подспорье естественном, весьма благодатном в деле спортивного роста говорил он всегда и впоследствии. «Что ж, за три вольных солнечных месяца можно и впрямь сделать очень много», — согласился Игнат с ним в итоге.

Но как раз незадолго до лета, в начале мая…

Она…

Она была стройна и голубоглаза. Она была эффектная блондинка, она также молодой специалисткой прибыла в поселок преподавать фортепиано в музыкальной школе. И, несмотря на то, что ему не только тридцати, но еще и двадцати пяти лет не исполнилось…