Мария Свешникова - Небо № 7

Светка была категорически против моего общения с Никой — она считала недопустимым даже обсуждать прогноз погоды, не то что обмениваться мнениями об МММ.

— Пройдет время, и тебе вообще станет ее жалко. Знаешь, сколько обездоленных по миру? Но ты же не бежишь свой гардероб отправить в Катар или Оман? Так зачем ты разбрасываешься собственным счастьем, кто она тебе, чтобы ты за нее переживала и о ней столько думала? Она же не его мать.

С его матерью я знакома не была, однако подозревала многое узнать благодаря дискам, только что установленным на компьютере — я знала, что ста процентов правды они мне не дадут, но завесу тайны приоткроют.

— А ты сама-то как? — спросила я Светку.

— Замуж захожу. Жду визы и уезжаю в Канаду на ПМЖ.

— Я надеюсь, не за Влада?

— За его друга. Может, увидимся завтра? Ты чем занимаешься?

Мне было сложно поверить в серьезность ее намерений — так как сообщения о замужестве поступали постоянно, но в последний момент Светка обычно давала задний ход — преимущественно налево.

— Я бы с радостью, просто я не могу оставить Нику, и машины у меня нет, а я теперь за городом живу.

— Какие проблемы? Я за тобой заеду. Ты только объясни, как до вас добраться.

Проблема с водителем была решена. Как и с планами на день грядущий.

Я забралась под одеяло прямо с ноутбуком и начала рыскать по просторам Интернета, нашла Сашкин дневник и дневник его Сашки, со стенаниями и страданиями. Мне было так грустно за эту девочку — он остался бы с ней, не потеряй Женька под кроватью моего отчима браслет.

Но вдруг это не ее браслет?

С чего я вообще взяла, что украли у нее именно браслет Tiffany amp;Co?

Удивительно, но в этом есть и доля моей вины, которую Саша мне припишет. «Как ты могла оставить ее одну в квартире с Эмилем?» — я уже слышала эти крики.

И написала не сложившейся подруге Друга из Бронкса свои сожаления по поводу так и не состоявшегося знакомства — для этого мне даже пришлось зарегистрироваться на сайте. Но поскольку единственное мое развлечение — прогулки по Интернету на поводке баланса, чем черт не шутит — я зарегистрировалась везде: и на дамочке. ру, и на одноклассниках. ру, и в контакте. ру, и даже на знакомствах Рамблера. Меня забавляли персонажи, которые мне писали… я посмеивалась над ними, не без сарказма отвечала и с некоторыми завела почти дружественные отношения.

Быть в заточении в Интернете — видеть целый мир без возможности его потрогать, подышать им. Жизнь ли это или очередной флэш-моб?

Дождливая тучка № 2 Кто ищет, тот зря ищет!

And still I stand this very day

With a burning wish to fly away

I’m still looking, looking for the summer.[15]

Я не могла заснуть. Переворачивалась с боку на бок, как котлета на сковородке. Времени было почти час ночи — я погасила свет Нике еще в начале двенадцатого, и она уснула почти младенческим сном. Я бродила по дому, как тень отца Гамлета, в поиске сигарет.

Интересно, а отец Гамлета курил?

Макса не было — меня начинало все это порядком раздражать, я надела платье, которое связала по приезде в Москву, схватила покрывало с кровати, тихо и осторожно, перебирая плоскость подобно подушкам кошачьих лап, достала из холодильника колу, из бара взяла виски и отправилась на улицу.

С плеером я просидела в дальней беседке еще час. Все ждала падающих звезд с неба — обещанного три года ждут, вот я и подумала, чего же я ждала три года назад…

Открылись ворота, и въехала машина.

Нет, этого я точно не ждала.

Разве что погоды у моря, сидя с глобусом.

Примерно раз в день приходила мысль, что Макс не тот, с кем бы мне хотелось провести жизнь, однако эта же мысль уходила, когда я смотрела на него. С ним было спокойно — с ним понятие страха играло роль аспирина, растворяясь молниеносно.

Я окрикнула МММ, когда тот уже потянулся открыть дверь:

— У тебя сигареты есть?

— Есть!

— Дай мне, пожалуйста, одну!

— Зачем? Ты же последние дни не курила, вот и не начинай.

Сам ты идиот, называется. А бычки в урну попали, потому что попутным ветром занесло?

— Мне проще выкурить одну сигарету. Тем более что настроение располагает.

— Возьми в бардачке, — он снова открыл машину, — и ты бы не сидела ночью — простудишься.

— Мне не холодно. Ты со мной не посидишь?

— А нужно? Я так хочу спать… Давай, покури и возвращайся! Тебя же тут никто не съест.

Я тиснула не одну, а сразу три сигареты. И благополучно ушла в ночь — в смысле продолжила сидеть как истукан на одном месте, вылупившись в сторону Макса.

Долго чиркала промокшими от воздуха спичками — пока сила трения даст огонь, пришлось возвращаться в дом за зажигалкой, брать со второго этажа ноутбук, я пересилила себя, и на пятой затяжке ввела в нужные графы данные на Эмиля. Он был прописан на Озерной улице вместе с отцом и матерью. Проверила машины — только та, на которой он ездит, и предыдущая, старенький «Пежо», точно купленный подержанным. Казалось бы, что мне все это даст?

Что я вообще пыталась найти?

Кстати, отец по базам все еще жил, счастливые компьютеры — они не чувствуют смерти, им это — одна ячейка, да пара килобайт свободного места на диске.

Интересно, а у Эмиля есть дети? Я не стала вводить имя, а ввела лишь отчество — сначала в женском лице, потом в мужском — и получила результат, что у него растет двенадцатилетний сын — кстати, поблизости — на Фрунзенской набережной. Живет с матерью и отчимом. Представляете, я могла ездить с этим Ванькой в одном троллейбусе, соприкасаться рукавами где-то в переходе в районе Парка культуры имени Горького.

Несмотря на час ночи, я написала маме sms: «А у Эмиля есть дети?» Она перезвонила, потому что редко спала ночами… пыталась писать, большей частью это называлось «Мама пытается заставить себя сесть писать».

— Нет, у него нет детей, знаешь, я тут подумала — я же не смогу ему подарить детей, а ему захочется, и он уйдет! И как ни крути, я останусь одна!

— Но бывают же мужчины, которые не хотят иметь детей — он столько работает, у него другие формы самовыражения, — сама того не заметив, я начала защищать человека, к которому испытывала открытую неприязнь. Ну не дура ли!

— Мам, я тут подумала — может, мне правда пойти работать? Ну, кофе носить сначала, но ведь это сначала…

— Что с тобой случилось? Чуть меньше недели жизни с мужчиной, и начала говорить умные вещи.

— Это я сдуру, все, пойду спать, телефон разряжается, — я кинула трубку.

Взрослость — это попытка замести следы ошибок былой молодости. Песком старости и мудрости, которую в России называют цинизмом.

Спустился Макс. В тот момент, когда я уже и его решила проверить на наличие детей и ввела фамилию в нужную ячейку. Видимо, сегодня данный вид правды не доступен. Попробую повторить попытку позже.

Находясь по одну сторону замочной скважины, приходится всегда оглядываться на свой дверной замок. Авось и тебя взломают — ведь к сердцу можно подобрать ключ, а можно просто вспомнить, что против лома нет приема.

Пока же я пыталась подобрать пароль к прошлому МММ…

Макс подошел ко мне и сел рядом, обнимать не стал. Видимо, объятия в этой осени не приветствуются.

— Что-то случилось? У тебя с Никой какие-то сложности? Ты почему домой не идешь?

— Нет, я просто почти все время дома, когда она уснула — решила посидеть на воздухе… Давай заведем собаку!

— Нет, — категорично ответил Макс.

Вы не заметили, как сильно характеризует человека привычка тем или иным образом произносить «нет»? Я говорю обычно «Да нет» или «Не особо», стараясь смягчить отказ, МММ же делает это жестко, так, чтобы не хотелось даже спрашивать причины. Мне не хотелось, но я пересилила себя и задала вопрос:

— Почему ты так категоричен?

— У меня была уже одна. Она умерла, больше не хочу. Какой смысл привязываться, когда заранее знаешь, что потеряешь через несколько лет?

— А дети?

— Дети — это другое, даже если смотреть на этот мир совсем цинично, дети — это хорошее капиталовложение в старость.

— Моя мама точно так же говорит!

— Знаю, это она у меня тиснула выражение.

Не знаю, как у МММ, а у меня пока здравый смысл не переборол потребность любить. Я безумно соскучилась по Фиме. На самом деле его зовут Серафим — папа внес его в квартиру со словами «И шестикрылый Серафим на перепутье нам явился…». Так и случилось явление лабрадора народу. Хотя даже не явление, а стихийное бедствие, которое и раскрашивает жизнь в яркие краски.

— Я хочу пойти работать, — вдруг зачем-то я решила открыть все свои мысли Максу, — пусть вначале буду кофе носить, но зато потом, может, передо мной откроются какие-то радужные перспективы, ну или в сотый раз откроется биржа труда.