Черешни растут только парами - Виткевич Магдалена

Она сказала, что это белое скромное платье ее матери принесет ей счастье. Она утверждала, что ее родители были женаты очень недолго, но очень счастливо. И что она многое отдала бы, чтобы и в день смерти в ней было столько же любви, сколько было в ее матери.

Что тут поделаешь, видать, судьба. Мы тоже были счастливы. И наше счастье тоже длилось совсем недолго.

Мы поженились в конце августа. По сей день не знаю, как нам это удалось. А когда несколько лет спустя я увидел, сколько хлопот было у Яцека, когда он женился, то удивился еще больше.

Мы просто оделись не так, как обычно, и пошли дать обет Богу, что будем вместе – и в горе, и в радости – до самой смерти. Мы держались за руки и оба плакали от волнения. Потом был обед. Конечно, более торжественный, чем обычно.

Брачную ночь мы провели в купе с шестью кушетками, в компании трех громко храпящих мужчин и подхрапывающей им в лад женщины. Мы поехали на медовый месяц к морю.

Магда спала наверху, а я внизу. Между нами – та женщина, которая, кроме того, начала что-то говорить во сне. Я не мог даже подержать Магду за руку. В ту ночь я, кажется, глаз не сомкнул. Потом мы долго вспоминали это наше путешествие и ту ночь.

Яцек, наш свидетель и друг, позвонил на следующий день и спросил, не удалось ли нам воспользоваться привилегиями брака:

– Как свидетель, я должен заботиться об этом! – сказал он. – Потому и спрашиваю!

– Обязательно, – засмеялся я. – Как только воспользуемся, я немедленно сообщу тебе об этом.

– А то если не воспользовался, то имеешь право выйти из игры, – пошутил он.

– Никогда.

Яцек совершенно не понимал, зачем я так быстро решил окольцевать себя. Он менял девушек, как перчатки, и женился только недавно.

Конечно, наш медовый месяц был великолепен. Хотя… он ничем не выделялся, потому что вся наша жизнь стала одним прекрасным, хотя и слишком коротким медовым месяцем.

После свадьбы мы поселились в общежитии. У нас была небольшая комнатка, которую Магда очень уютно обустроила. Я не знаю, как она это сделала, но на этом десятке с небольшим квадратов нам жилось очень удобно. Денег у нас было немного, но мы справлялись.

Во-первых, нам помогали мои родители, а кроме того, в дополнение к нашим стипендиям, мы занимались репетиторством. Все это давало вполне приличный доход.

Потом родители купили нам маленькую квартирку на Балутах[7]. Двухкомнатную на четвертом этаже. Она казалась нам королевским замком. Сорок четыре метра. Мы договорились, что будет спальня и гостиная. Конечно, мы также хотели комнату для гостей, библиотеку, столовую. Но, понятное дело, сложновато было разместить все это на нашей небольшой жилплощади. Но мы знали, что когда-нибудь у нас будет большой дом.

И поэтому мы чаще всего проводили время за большим круглым столом, который достался Магде в наследство от ее бабушки. За ним мы ели, учились, играли с друзьями в бридж до утра.

Ругались ли мы?

Да. Было дело. Несколько раз.

Я хотел ребенка. Я хотел, чтобы у нас была полная семья. Немедленно. Я хотел ходить на семейные прогулки, покупать плюшевых мишек, кукол и лего, вставать ночью и менять подгузники. Магда гораздо разумнее смотрела на мир. Она считала, что сначала мы должны обосноваться в профессии, а потом придет время и на ребенка. Она напомнила мне, что у нас есть планы построить дом, объясняла, что в такой квартире нам будет не очень комфортно с малышом.

Я не принимал ее аргументов. Мне казалось, что время давно уже пришло для всего. Может, я просто такой, что хочу жить полной жизнью, иметь все немедленно, мне не нравится ждать какого-то подходящего момента, соответствующего времени, когда время – вот оно, всегда под рукой.

После стажировки у нас началась специализация. У Магды – педиатрия на улице Спорной, а у меня – гинекология в больнице Мадуровича. Так мы проработали несколько лет. В конце концов помимо работы в больнице я открыл личный кабинет, в котором мы вели прием с Яцеком – у каждого по два дня в неделю, в основном с утра до вечера. Я приходил сразу после дежурства в больнице и работал весь день, выпивая один кофе за другим.

У нас было мало времени друг для друга. Однако те дни, которые мы проводили вместе, были прекрасны.

Потом умерла бабушка Магды. Она была уже в приличных годах, но смерть близкого человека всегда внезапна, неожиданна.

Мы взяли отпуск, поехали в ее родную деревню, на похороны. Магда очень тяжело пережила смерть бабушки. И психологически, и физически. На похоронах она сильно замерзла. По глупости, из-за дурацких предрассудков. Она настаивала, что не пойдет на кладбище в красном, а ее зимняя шапка была как раз такого цвета. И шарф она тоже не надела. В результате простыла. Температура, кашель. Шум в бронхах. Через несколько дней мы решили, что нужно принять антибиотики. У бабушки было что-то в аптечке, поэтому мы даже не пошли в аптеку. На следующий день оказалось, что у Магды ужасная аллергия на это лекарство. На этот раз я уже поехал в аптеку, купил антигистаминные препараты, и у нее все быстро прошло.

Мы оба быстро забыли об этом происшествии. У нас были другие дела на повестке дня, и никто не придал значения небольшой сыпи на груди, когда надо было столько дел уладить: наследство, приведение дома в порядок.

Если бы я тогда знал, во что мне обойдется тот момент пофигизма, я бы нанес себе на лоб татуировку с названием этого лекарства, чтобы мое отражение в зеркале каждый день напоминало мне о нем. Я просто забыл, забыл об этой проклятой аллергии.

После смерти бабушки Магда довольно долго не могла прийти в себя и бросилась в водоворот научной работы. Всегда отличавшаяся способностями, она быстрее всех на курсе защитила кандидатскую и начала собирать материалы для докторской.

Мы продали дом и землю под Ченстоховой: разделили ее на десяток участков и получили неплохие деньги. Мы могли бы построить дом нашей мечты, но однажды ко мне пришел Яцек с деловым предложением.

– Хочешь чего-нибудь выпить? – спросил я, открывая бар.

– О делах предпочитаю говорить на трезвую голову, – улыбнулся он.

– О делах? Звучит интригующе, – сказала Магда.

– Мой отец хочет продать часть акций, – сказал он. – Ровно половину. Вторую часть получаю я.

Отец Яцека был боссом и частным акционером клиники. К сожалению, родители моего друга развелись, и им пришлось делить имущество.

– Мама не хочет иметь дело с этой клиникой, – вздохнул он. – С отцом тоже. Отца все эти разделы тоже прикончили, так что он свою долю на меня переписал, а половина – мамина – осталась. На продажу. – Яцек вопросительно посмотрел на меня.

– Старичок, нереально – где нам взять столько денег?

И тут Магда, мой ангел-хранитель, припорхнула на своих крыльях, принесла кофе, печенье, села вместе с нами и сказала:

– У нас есть эти деньги.

– Откуда? – спросил я.

– От бабушки.

– Магдусь, – запротестовал я, – а как же дом! – Я хотел осуществить свою мечту.

Мы даже купили довольно большой участок под строительство в Константинове-Лодзинском. Мы уже листали проекты и подумывали о начале строительства.

– Шимон, послушай, – сказала она тихо. – Каждый мечтает о доме, но мало кто даже осмеливается мечтать о таком шаге в своей карьере. Придет время – и дом построим. Может, даже еще больше, может, даже еще лучше. – Она посмотрела на меня мечтательным взглядом.

Тогда я снова увидел в ней ту самую девушку, у которой много лет назад просил руки на пляже. Я не мог ей отказать.

По крайней мере, я должен был рассмотреть предложение Яцека.

– Клиника на полном ходу, на хорошем счету. Я принес всю документацию. Просмотри ее, подумай. – Яцек достал папку с документами. – Я не хочу продавать ее абы кому. И я знаю, что мы с тобой способны быть лучшими. Ну и на Магду я тоже, конечно, рассчитываю.

Мы с Магдой переглянулись. В общем, мы не ожидали такого поворота дела. Для меня вершиной мечты был частный кабинет, дававший неплохие деньги, работа в больнице и колледже, которая удовлетворяла мои амбиции. Но чтобы собственная клиника, за которую ты несешь полную ответственность?