Олег Рой - Обняться, чтобы уцелеть
Через некоторое время от входа в отель отъехали автомобили, увозившие в аэропорт его теперь уже бывших подчиненных и его теперь уже бывшее тело. Мнимый Голубев выглядел несколько растерянным, но все равно достаточно презентабельным. Настоящий Леонид проводил машины взглядом, усмехнулся, расплатился с помощью заранее подготовленной кредитной карты и вышел из кафе. Он шел пешком, а дойдя до ближайшего моста, остановился на его середине, от всей души размахнулся и зашвырнул в серые воды Темзы свой телефон. В той новой жизни, которую он начинал, ни в какой связи с прошлым, даже сотовой, он не нуждался.
Во второй половине дня он был уже в Швейцарии и общался с директором банка, у которого после этой беседы не осталось и тени сомнений, что прибывший к нему молодой человек — действительно доверенное лицо Голубева, а не авантюрист и не представитель русской мафии. Господин Рощин отлично знал не только все подробности состояния счетов своего патрона, но даже напомнил господину директору кое-какие эпизоды из их встреч, чего посторонний человек, конечно же, знать не мог. На миг опытному банкиру даже показалось, что перед ним сам Леонид Голубев, только помолодевший. «Наверное, это его внебрачный сын», — к такому выводу он пришел после некоторых размышлений, когда посетитель уже покинул офис.
А новоиспеченный Кирилл Рощин наслаждался молодостью и всеми теми привилегиями, которые она дает. Он объехал лучшие магазины, скупая целыми охапками модные вещи — теперь можно было не задумываться о том, позволят ли возраст и фигура с выпирающим животом такое носить. Ночью он переходил из клуба в клуб, распивая шампанское и уже в который раз произнося тост в благодарность отцу Периньону, создавшему этот королевский напиток, а под утро ввалился в свой хилтонский номер в обществе двух хорошеньких девушек. Никогда еще в жизни Леонид Голубев не был так счастлив.
Бурное веселье продолжалось больше недели, но после этого он все-таки нашел в себе силы прекратить гульбу и вернулся в Москву.
— Как ты думаешь, покупать ли мне квартиру? — спрашивал он у своего отражения в номере одного из самых лучших столичных отелей. — Машина нужна в любом случае, я прямо сейчас отправлюсь в автосалон. Но вот как быть с квартирой? Дело в том, что я еще не решил, где буду жить… Может быть, поселюсь в Париже, или в Венеции, или вообще где-нибудь на тропическом острове… А? Что ты молчишь? Ты как считаешь?
— Я считаю, что тебе неплохо было бы съездить в Марьину Рощу, в бывшую комнату Кирилла, — отвечало зеркало.
— А на фиг мне это нужно?
— Да мало ли… Может, вдруг какие-то документы понадобятся. Съезди, посмотри, что там и как, от тебя не убудет.
Леонид пожал плечами, но все же внял совету и вскоре отправился в ту самую квартиру, которую Кирилл совсем недавно делил с сотрудницей детективного агентства. Чувствуя себя не слишком уверенно, позвонил в дверь. Открыли почти тотчас.
— А, это вы, — сказал пожилой мужчина, судя по выговору, украинец. Голубев догадался, что перед ним третий сосед. — Вам повезло, что вы меня застали.
— Вот, приехал свои вещи забрать… — пояснил Леонид-Кирилл.
— Та забирайте, мне-то шо?…
К счастью, Кирилл Рощин никак не относился к типу людей, именуемых барахольщиками. Бегло осмотрев его вещи, Голубев решил, что для него может представлять интерес только толстая папка с документами да записная книжка. «Олеся», — прочитал Леонид первый телефон на первой странице, усмехнулся и, закрыв книжку, сунул в карман. В папке было два диплома о высшем образовании, свидетельство о рождении Кирилла, свидетельства о смерти родственников, еще какие-то бумаги, но внимание привлек лежавший тут же красочный буклет дайвинг-клуба, с обложки которого улыбались мужественный коротко стриженный атлет и хорошенькая блондинка, облаченные в снаряжение для подводного плавания. «Надо будет несколько раз туда наведаться, — решил он. — Конечно, тело Кирилла привыкло к погружениям на глубину, но мое сознание еще не готово к этому. Лучше будет пройти соответствующую подготовку».
Он забрал с собой папку и записную книжку и, вернувшись в отель, после некоторых колебаний набрал номер Олеси.
— Привет!
— Привет, — не слишком уверенно ответила девушка. — А кто это?
— Некто Рощин Кирилл. Ты меня не узнала?
— Кирилл… Нет, не узнала. Богатый будешь.
— А я уже! — рассмеялся он. — Вот, недавно приехал из Европы…
— Из Европы? Ты был в Европе?
— Ну да, в Англии, в Италии, в Швейцарии…
— Потрясающе! И как ты туда попал?
— Да так, заехал ненароком… — Леонид болтал по телефону, а сам словно наблюдал за собой со стороны и восхищался тем, как ловко, легко и непринужденно у него это получается.
— С ума можно сойти!
— Кстати, привез тебе по старой памяти кое-какие подарки.
— Спасибо, но…
— Так что есть повод встретиться! — продолжал он, не обращая никакого внимания на ее колебания. — Хочу пригласить тебя в спорткомплекс Well-being на Воробьевых горах.
— В спорткомплекс? А что мы там будем делать?
— Ну, мало ли… Там есть бассейн, корты, боулинг, роллердром. Хочешь покататься на роликах?
— Хочу, но я не умею.
— Ничего страшного, я тебя научу. Завтра воскресенье, у тебя, надеюсь, выходной? Значит, завтра в двенадцать я около твоего подъезда.
Он поджидал ее, остановившись прямо на тротуаре в своем новеньком Ferrari.
— Ничего себе! — ахнула она. — Эта машина…
— Моя, — скромно отвечал он. — А вот там, — Кирилл-Леонид кивнул на соседнее сиденье, где лежали две большие, туго набитые сумки, — твои подарки. Давай закинем их к тебе сейчас, а то ты сюда не влезешь!
Девушка только кивнула, не сказав ничего в ответ. Теперь у нее была другая прическа: длинные, ниже плеч, волосы, и это ей очень шло. За те полгода, которые он ее не видел, Олеся стала еще очаровательнее.
Первое время между ними еще ощущалась некоторая неловкость. Голубев — Рощин гнал машину на предельно допустимой на московских улицах скорости и пытался рассказывать о Лондоне, Италии и Швейцарии, но девушка почти не поддерживала разговор и на вопросы отвечала односложно, так что он даже не мог понять, интересно ей то, что он говорит, или нет. Наконец они прибыли на роллердром, взяли напрокат ролики и, взявшись за руки, выехали на дорожку.
Выбирая место для предстоящего свидания, Леонид не случайно остановился именно на роллердроме. «В прошлой жизни» ему ни разу не довелось встать на ролики — тогда как Рощин, насколько ему было известно, ездил очень неплохо. И теперь Голубеву было очень любопытно, какая именно память возьмет верх — память сознания или память тела.
«Надо попробовать полностью отключиться, — сказал он себе, — перестать себя контролировать и просто не думать о том, что и как я делаю». Он выпрямился, оттолкнулся одной ногой… и вдруг поехал так легко и уверенно, будто занимался этим всю жизнь. Догадка оказалась верной — тело отлично управляло само собой и абсолютно не нуждалось в контроле со стороны сознания.
У Олеси дела пошли не так легко. Первые шаги давались девушке с трудом, мнимому Кириллу постоянно приходилось держать ее за руку.
— Нагни корпус вперед и переноси центр тяжести с одной ноги на другую, — учил он. — Не шагай, а просто отталкивайся! И главное, не бойся упасть, я тебя страхую, — подбадривал он, а сам думал про себя: «Вот интересно, откуда я все это знаю?»
— А я и не знала, что ты так хорошо — ой! — катаешься на роликах, когда ты научился?
— Да я на самом деле не так уж хорошо катаюсь. Вот на коньках когда-то в детстве ездил неплохо… Ну давай, давай, смелей!
Сначала Олеся еле передвигалась, но потом, глядя на то, как весело и уверенно гоняет вокруг детвора, расхрабрилась и через некоторое время уже более уверенно двигалась по роллердрому. Правда, отпустить руку своего спутника она так и не решилась, но, судя по тому, какие взгляды она бросала на него, Голубев не смог бы с уверенностью сказать, что управляет ею на самом деле: боязнь упасть или кокетство.
Накатавшись, они отправились играть в боулинг. Здесь Олеся чувствовала себя куда более уверенно. Она ловко сбивала кегли, а он радовался тому, что его затея удалась — посещение спорткомплекса разрушило ту стену напряженности, которая существовала между ними и могла бы только укрепиться, если бы их свидание проходило, например, в ресторане. А теперь все было в порядке. Когда мнимый Кирилл поцеловал девушку за особенно удачно брошенный шар, она нисколько этому не противилась.
— Знаешь, ты так изменился, — сказала Олеся, когда они уже сидели в диетическом баре, столь хорошо знакомом Голубеву благодаря длительным беседам с Артемом.
— Вот как? И что же во мне изменилось?
— Не знаю… Не могу это определить… Но ты стал какой-то другой. Я бы даже сказала — абсолютно другой.
